Клоун. Натурально клоун, пусть и не лишённый шарма. И единственный из присутствующих, кто не вызывает у меня такого явного отторжения, хоть и не все его сегодняшние «забавные» истории на выходе оказываются действительно забавными. В любом случае терпимо. Я ожидала от вечера худшего.
Досиживаем в боулинг, где парни уже чисто своей компанией сыгрывают ещё пару партий, после чего пешочком переходим в следующую локацию: к нам на квартиру. В том же составе. Не могу не заметить, с моего согласия. Илья заранее уточняет, не против ли я. На самом деле против, но свиньёй быть не улыбается. Поэтому выбора особого нет.
Чего не отнять, дома комфортнее. Здесь можно в любой момент уйти к себе, но я пока остаюсь в гостиной со всеми. Катание шаров сменяется покером, в котором я ни бельмеса не понимаю, однако умудряюсь залипнуть над процессом. Когда надоедает покер, наступает черёд «двадцать одного», а после и обычного подкидного дурака. К последнему даже я подключаюсь. Тут хоть правила знаю.
Играю не то, чтобы офигеть как хорошо, но дважды разделываю Князева под орех. Во второй раз особенно изящно, навесив ему погоны из шестерок. В награду получаю ещё один поцелуй, этот уже в нос, вот только меня терзают смутные сомнения.
— Ты поддался, да? — подозрительно поглядываю на веер в его руке, который он набрал под самый конец.
— Не понимаю, о чём ты.
Не понимает он. Отбираю карты, резво скатываясь с дивана на пол, а оттуда в другой угол комнаты, чтобы не успел перехватить.
Ну так и есть!
— Червовая дама и пиковый король! Ты мог спокойно отбить, а не брать.
— Это не моё. Впервые вижу. Меня подставили.
Глумится ещё.
— Подставил меня ты, когда прожёг кресло и свалил всё на меня! А это жульничество.
— Подумаешь, тебя даже не наказали.
— Потому что знали, что это ты.
— Когда ты разбила мамин любимый подсвечник, тебе тоже ничего не было.
— Я ж не специально.
— Ой, да ты бы если всю хату вынесла — тебе б всё равно слова не сказали. Перед твоими виноватыми глазками никто устоять не мог.
Собираюсь съязвить, что кое-кто как раз-таки весьма стойко держался, причём рекордно продолжительный период, но вспоминаю, что мы тут не одни.
— А сколько вы знакомы? — заинтересовывается Алла.
Ага. Значит, она точно из «недавних». Раз не знает подробностей.
— Всю жизнь, — отвечает Илья.
— А вместе сколько?
— Ммм… — меня вопрос ставит в тупик. Но только меня, судя по всему.
— Всю жизнь, — повторяют, не отрывая взгляда от меня. Ох, что-то душно стало.
— Ого-о, — озадачивается куколка. — А так бывает?
— Бывает.
— Ааа… — красотка подвисает.
— Ты лучше поинтересуйся, кем она работает, — хмыкает Мартынов, булькая в стакан с виски. За последний час он уже дважды вякал ни к месту. Количество выпитого, судя по всему, плохо влияло на его речевой аппарат и соображалку.
— О, и кем?
— Мартын, — одёргивает Князев друга.
— А что? Это какая-то тайна? С шестом в обнимку плясать не противозаконно.
Зато как интересно наблюдать, да?
— Завали табло, пока я тебе ноги не переломал, — невооружённым глазом видно, как от напряжения у Князева раздуваются мышцы. По ходу не миновать в районе грома.
— Из-за бабы? — брезгливо морщится Тимур. — Чё, спермотоксикоз в башку ударил?
Ну всё. Понеслось.
— Извинись.
— Перед кем? Перед тобой?
— Перед Зои.
— Не надо передо мной извиняться. Его личное мнение меня никогда не заботило.
Ноль. Я что есть, что меня нет.
— Извинись, — напирает на Мартынова Илья. Чисто два набычившихся петуха.
— За что? Правда глаза колет? Или скажешь, не она пляшет на мужиках за деньги?
Резкое движение и Тимур от предупреждающего толчка в грудь отшатывается назад. Тот не тушуется и наскакивает обратно с намерением дать сдачи, но между ними уже вклинивается Огурцов.
— Мартын, остынь и сходи покури, — строго цыкает он. — Загоняешься.
— Да в чём проблема? Князь сколько лет её полоскал и ничего, всем норм было. А теперь слова против сказать нельзя?
— Это твой друг, а это его девушка, — подключается долговязый Комар, пока не влезающий в разборки, но на всякий случай поднявшийся с пола, где последние полчаса томно возлёживала на нём его краля. — Прояви уважение. Никто ни разу не вякнул, когда ты связался со своей шлюхой. Напомнить, скольких она обслужила за те выходные? Кто-нибудь попрекнул тебя за выбор?
Прекрасно. Меня сравнивают с какой-то шалашовкой. Пусть и в целях поддержки, но звучит один фиг неприятно.
— Так и я говорю, делиться надо! — не унимается Мартынов. — Пусть хоть станцует, развлечёт.
— Щас я тебя развлеку, — Илья срывается с места, но его перехватывают Огурец и Комар.
— Ты тоже успокойся. Не горячись, — пытается внять хоть к чьему-нибудь голосу разума Ваня. — Сам знаешь, что с пьяными бесполезно выяснять отношения. Завтра обоим будет стыдно.
— Сначала подрехтую его рожу, а потом уже буду мучиться угрызениями совести, — нет, две пары рук надолго не удержат этого медведя. Тут и в шесть не получится.
Я помню, о чём меня просили совсем недавно, но всё же рискую вмешаться.
Чтобы я не испытывала к этой компашке, но они вместе уже столько лет. И даже долгое отсутствие Князева не разрушило их дружбу. Какой бы она не была.
И становиться яблоком раздора не хочется.
Осторожно приближаюсь к Илье, как дрессировщик ко льву в загоне, и… обнимаю его.
— Не надо. Пожалуйста.
— Зои, отойди.
— Я тебя очень прошу. Пожалуйста, — прижимаюсь к нему как можно крепче, стискивая свитер, чтобы ещё не как-то просто получилось меня стряхнуть. — Не заканчивай вечер мордобоем. Ради меня.
Слушается. Не особо охотно, но замирает в нерешительности.
— Ля, вы поглядите, — желчно хмыкает Тимур. — Давно ль она из него верёвки начала вить?
Князев опять заводится, не успев толком остыть. У меня буквально пятки скользят по паркету, пока пытаюсь хотя бы притормозить его.
Блин, да чтоб тебя, Мартынов. Безмозглая ты бабуиновая задница!
— Придурок, — не выдержав с яростью оборачиваюсь к нему. — У тебя есть претензии конкретно к стриптизёршам? Или ко мне в частности? Так и решай их со мной, а не шушукайся за спиной как дворовая сплетница. Давай, поведай страшную тайну: чем я тебе так не угодила?
— Да больно ты кому сдалась, — лишь пренебрежительно отмахиваются. — Не с тобой вообще разговариваю.
— Слушай, — озаряет меня. — А может это зависть? Сам ведь меня домогался или думаешь, я забыла? А теперь обида гложет, что обломалось? И правильно гложет. Я умею то, что ни одной твоей флегматичной девице с айкью ниже плинтуса и не снилось, — кивок на его курицу, которую в данный момент занимал лишь маникюр. — Думай об этом каждую ночь, родной. И фантазируй. Потому что фантазии — единственное, что тебе светит.
Мартынов слегка тушуется, но растерянность долго не длится. Он уже собирается что-то ответить, что-то явно нелицеприятное, но теперь сам Илья пересекает этот априори бессмысленный диалог, обнимая меня за талию, притягивая к себе.
— Ты хоть не буянь, — в макушку прилетает успокаивающий поцелуй. Нормально.
Роли поменялись. Кто кого теперь ещё удерживает? Обойдётесь. Ни на кого набрасывать я не стану. И ему не позволю.
— А что, только вам можно? Пошли, — решительно утягиваю Князева на кухню. Не сопротивляется и на том спасибо. Может потому что видит, что я на взводе. Ещё и поцеловать пытается, но не даюсь. Одному всё высказала. Второй на очереди. — Если не забыл, я и сама за себя умею постоять. Не надо набрасываться на каждого, у кого язык за зубами не держится. Махание кулаками ничего не решит. Я знала на что шла, когда устраивались в клуб. Как и лучше других знаю, какого о нас мнения. И знаешь, что? Мне плевать. Моё самоуважение не треснет по швам только потому что один болван захотел самоутвердиться, а другому это не понравилось.
В ответ озадаченно чешут за ухом.
