Глава 27.
Загнанная в ловушку, я сосредоточилась на холодном лице мужчины. Скованная страхом, испытывала неимоверное чувство несправедливости.
За что мне это?..
Хочется послать его, сказать «нет», гордо уйти… Но разве я могу так поступить? Это будет точка невозврата. Бегать за мной он больше не станет. Мстить будет.
— У меня есть время хотя бы до вечера?
— А что тебе даст это время? Серьезно, Илона, что? — пожимает плечами мужчина. — К вечеру ничего не изменится.
— Мне нужно успокоиться и все взвесить. Прошу… тебя, — заставляю себя говорить спокойно. — До восьми я позвоню и… скажу, что решила.
Я не вижу людей насквозь, часто ошибаюсь, но в случае с Ветринским все как-то иначе. Почему-то мне сейчас кажется, что он пойдет на эту маленькую уступку.
— Хорошо, Илона. Я дам тебе это время. Позвонишь мне сама. Если нет, то я приму это за отказ.
— Договорились, — готовлюсь уйти. — Мне... пора, — встаю.
— Не думай об отце, — произносит Ветринский, не успев я отойти от столика. — О себе думай. Тебе там лучше не будет. Твой родитель явно указал на свои приоритеты.
Выслушав завуалированную речь Ветринского, я покинула кафе.
Я поняла, о чем он говорил. Для отца компания безусловно важнее всего. И даже получись у меня избежать участи быть замужем поневоле, отец в будущем еще что-нибудь смог бы придумать.
Сестры не в безопасности рядом с ним. Теперь я это знаю точно.
Вернувшись домой, я то и делала, что поглядывала на часы. Времени на раздумья у меня совсем ничего. И, честно говоря, я уже знаю, к какому ответу склоняюсь.
Да, моя жизнь сильно изменится, но все же она продолжится без последствий для моих родных. Я выдержу. Ветринский каким-то образом получит, что хочет, а я выучусь, разведусь, а после начну свою собственную жизнь. Подальше от них всех. Отца я из своей жизни полностью исключу.
Ближе к ужину в мою дверь раздался стук. Тихий такой. Точно не отец стучал.
Нина заглянула ко мне.
— Можно к тебе?
— Конечно, — улыбаюсь сестре, и та только тогда минует порог.
Нина не такая, как другие мои сестры. Более открытая, спокойная. Ей всего шестнадцать, но я уверена, что со временем она не испортится, как некоторые из нас.
— Я поговорить хотела… Насчет того, что ты говорила за столом утром.
— Это правда. Все до последнего слова правда.
Сразу это сказала, потому что уверена, что отец после моего ухода всячески пытался исказить мои слова. Он такой. Боится потерять свою репутацию. В глазах дочерей в том числе.
— И что ты будешь делать? — присаживается рядом на кровать Нина. — Ты же не согласишься? Так ведь нельзя… Это неправильно…
— Я этого не хочу, — вздыхаю. — Но…
— Не надо, Илона, — просит меня Нина, глядя с грустью. — Я уже папе тоже сказала, что ты не должна выходить замуж не по любви. Это неправильно.
— Ну а он что?..
— Выставил меня из кабинета. Сказал, голова у него болит, и чтобы не лезла.
А она у него теперь долго болеть будет.
— Ясно. Не обращай внимание. И вообще… не говори с ним об этом. Мало ли…
— А твой этот… «жених», — кривит лицо Нина. — Он тебе хоть немного нравится?
Я задумалась, вместо того, чтобы сразу брызнуть ядом в отношении Ветринского.
— Я вообще об этом не думаю, Нина. Этот человек хочет жениться на мне ради каких-то целей, о которых я ничего не знаю, как и отец. Этого достаточно, чтобы понимать, что он мне не по душе.
— А еще он старше…
Это уже все ерунда. Браки всякие бывают. Возраст тут ни при чем. Во всяком случае, мне стоит думать куда глубже. Разница в возрасте меньшая из всех моих проблем.
— Мне почему-то кажется, что ты уже все решила, — тихо произнесла Нина.
Да, Нина права. Я уже все решила.
***
На ужин я не спустилась. Взяла еду из кухни перед самым застольем и поднялась к себе.
Не успела приступить к еде, как в комнату без стука вошел отец.
— Почему с нами не идешь есть?
— Не хочу тебя видеть, — отпиваю глоточек чая за своим письменным столом. — Твою любовницу тоже. Я ее не принимаю. Сидеть с ней за одним столом для меня отвратительно.
Отец больше ничего не сказал, покинул комнату, хлопнув дверью. Не любит он слушать правду. Но теперь ему придется слышать только ее от меня.
Аппетита и так-то не было у меня, а сейчас я вовсе передумала прикасаться к блюду.
Уже семь часов вечера. Тянуть смысла нет никакого. Ветринский, должно быть, на телефоне «сидит».
Беру свой смартфон со стола и, выйдя на балкон, делаю звонок на свежем воздухе.
Раздается несколько гудков. Занят, наверное. Но отменить звонок я не успеваю.
