— Что случится? — не понял отец.
— Ну, когда у нас свадьба?
— А, свадьба через полгода, но через месяц сюда приезжают войны его высочества и забирают тебя к себе.
— Для чего? — не поняла я.
— Ну, эм, для притирки... По прозийским традициям нужно ждать полгода после помолвки, а ваша помолвка случилась через меня... Кстати, твой обручальный браслет, — он выдвинул полку стола и достал резную деревянную коробку. Открыв, вытащил красивый браслет-наруч с резью и драгоценными камнями. Ва-ах, вот это прелесть!
— А чего он такой большой? Чтоб все знали, что занята? — в недоумении спросила.
— Ну, можно и так сказать. Перед первым... Хм, брачной ночью, — нашёлся отец, — тебе снимут его, а потом у тебя появится небольшое слово на древнем языке, обозначающий ваш брак. Ну, там все путанно, прозийские традиции очень сложные. Аран сказал, что это еще и защитный амулет, от внешнего воздействия магии, ну и от хворей, что для тебя очень актуально, — намекнул отец на мою болезнь.
— Ну, надевай, папа! — я засучила рукав и протянула левую руку, хотелось зажмуриться и отвернуться, как на первой прививке в школе. С тихим щелчком браслет застегнулся на моей руке и сжался до нужного размера. — А теперь, папа, пойдем кушать, — буднично проговорила, спрятав браслет под рукавом, — Сояна сказала, что скоро будут накрывать в малом зале.
— Отлично, я голоден, как волк!
Странно конечно, но в столовой я ела первый раз, хотя это помещение видела во время рейда по замку. Малым я бы этот зал не назвала: миленькая такая сотка пустого пространства с красивым паркетом, большими окнами, гобеленами, натюрмортами, огромным столом посередине и стульями. Джастин с дядей уже ожидали нас, сидя один во главе стола, а другой — по левую руку. Когда мы с папой устроились, глашатай или что-то в этом роде (дядя Арнольд, как его называла я) стукнул посохом об пол и объявил:
— Первые блюда!
Сырный суп с креветками королевскими, суп рыбный со сливками. Занесли несколько подносов, предлагая нам самим выбирать, что есть. Интересненькое дело, куда это потом всё выбросится?..
После принесли второе, и я уже не смогла промолчать:
— Пап, скажи, вот зачем нам столько разновидностей различной еды? Нам одного не хватит?
— В смысле? — не понял он.
— В прямом. На сумму, которая тратится на наш "обед", можно усилить нашу армию! —да много чего сделать можно, но этот пример самый близкий мужчинам. — Мне кажется, милые солдатики плохо питаются. И оружие докупить, и пенсии увеличить. Знаешь, ведь так много мужчин погибают на передовых, а у них ведь дети, жёны. И вот осталась семья без кормильца, что делать бедной женщине? Себя продавать? Не каждая на это осмелится… Хотя что не сделаешь ради детей? Они там голодают, возможно, а мы тут обжираемся. Между прочим, наша прислуга не осмеливается взять с "барского стола", потому наверняка вся еда потом выкидывается.
— Милая, чем же занята твоя девичья головка? Где разговоры о балах, платьях, украшениях? — отец смотрел на меня немного с испугом, но и с гордостью, и с восхищением.
— Забылись, папочка, — я улыбнулась и продолжила есть в надежде, что тему моих перемен не будут продолжать.
— Какая у меня племянница растёт! — восхитился дядя. — Джастин, ты вот когда-нибудь задумывался об этом? Нет? А ты ведь в армии служил семь лет.
— Это была армия для дворянских отпрысков, отец, там никто не задавался подобными вопросами.
— Кста-ати, мне тут нянюшка сказала, что у меня есть своя соточка, — протянула между прочим.
— Что-что? — не поняли мужчины.
— Ну, сотня, воины, всё такое… — пояснила я. Неловко было как-то заводить этот разговор, да и лишние вопросы опять могут возникнуть, но выяснить нужно было.
— А-а. Ну, есть. Точнее вся твоя сотня состоит из дворянских отпрысков со всей империи, которые сейчас обучаются в академии, где учился Стин.
— То есть кучка слабых сопляков? — честно, оно само вырвалось, но я постаралась сохранить невозмутимое лицо.
— Эй-эй, ты полегче, не все там сопляки! — возмутился кузен, на что я, еле сдерживая смех, показала ему язык.
— Эх, ладно, разберёмся с этим позднее. А что насчет прозийского? Мой преподаватель арифметики коренной прозиец, он может учить меня, — предложила я.
— Я поговорю с ним об этом, — кивнул отец.
— А со мной в Прозию кто-нибудь из наших поедет? Ну, человек десять из моей сотни. Будет парням со старших курсов практика, — над этим предложением мужчины думали вместе, потом решали обговорить это с ректором академии. Эх, хотела бы я там учиться, но даже заикнуться об этом боюсь. Тут же такие крики о "непотребстве" будут — страшно представить.
