- Какая разница? – повторяет он вслух мой вопрос. Я даже вздрагиваю от неожиданности.
- Действительно, никакой, - отзывается девушка Аня.
- Давай не будем о ней! – требует Виктор.
«А почему бы и нет?», - думаю я. Но их разговор прекращается. Тишину прерывает её обречённо-печальное:
- Мне пора.
- Ань, - голос Виктора робкий.
- Всё нормально, я справлюсь, - отвечает она.
Он шевелит какую-то ветку. Росинки срываются с дерева. Недавно был дождь…
- Не делай глупостей, я прошу тебя, - произносит он.
Девушка хмыкает:
- Самую главную глупость я уже совершила.
Опять тишина. Он вздыхает:
- Тебя подвезти?
- Нет, - отвечает она, - Ты езжай, я на метро.
Виктор делает пару шагов:
- Если ты не заявишь в полицию, то это сделаю я, - говорит напоследок
- И тогда меня точно посадят, - говорит ему Аня.
- Я насчёт синяков, глупая, - усмехается Витя.
Они снова молчат. Но в этот раз даже я ощущаю, что в молчании этом есть какой-то загадочный смысл. И в самом деле! Спустя пару секунд раздаётся:
- Ань, хватит!
- Витенька, - шепчет она.
- Не мучай меня, - просит он.
- Неужели? – отзывается Аня со злостью, - Ну, иди к этой, как её… Насте?
- Не говори про неё! – злится Виктор в ответ.
- А то что? – бросает она, - Она вообще не твой типаж!
«Ну же, ударь эту сучку», - порывисто думаю я. Хотя бы ответь что-нибудь…
- Я изменился, - цедит сквозь зубы.
- Неужели? – усмехается Аня.
- Да, представь себе, - ставит он точку.
Слышу шаги. Он уходит. Но на половине пути останавливается. Снова тихо. Только звуки снаружи. Детский визг, крик возмущённой мамаши. Курлыканье голубей на карнизе…
Боюсь пошелохнуться! И позволяю себе это сделать, лишь услышав шаги, а затем – хлопанье дверцы машины. Он уезжает. И спустя пару мгновений, за стенкой звучит её плач. Она плачет навзрыд! Сердце, дрогнув, сочувствует. Правда, пока неизвестно, чему.
Щёлкает зажигалка. И я, кажется, чувствую запах её сигарет. Сам давно не курил. Охота! А ещё охота взглянуть на неё. И мне удаётся это сделать, когда незнакомка выходит из укрытия…
Жду какое-то время. А после иду вслед за ней. Она уже удалилась и почти повернула в ту самую арку, откуда пришёл и я сам. Успеваю запечатлеть её силуэт в длинном плаще. Вижу волосы цвета каштана. Каблук. Она движется очень проворно. Я торопливо иду позади. Стараюсь быть незаметным, но на безлюдной улице плохо выходит.
Становится проще, когда мы выходим на «главную». Туда, где много людей. Но даже в толпе она не теряется, а продолжает манить за собой. Мне важно увидеть анфас. И я обгоняю её, невзначай обернувшись. Волосы падают ей на лицо, глаза под очками. Не видно!
Мы «вместе» идём вниз подземки. Я движусь слегка позади, сунув руки в карманы. Специально, отстал. Решил проводить эту даму до дома. Узнать о ней, если не всё, то хоть что-нибудь...
Вдруг меня кто-то хватает. Я отвлекаюсь всего лишь на миг. Думал, ошиблись! Но это мой старый приятель, ещё с институтских времён.
- Илюх, ты что ли? – слышу я краем уха, смотрю на людскую толпу.
Но девушки нет среди них. Она растворилась! Как будто видение.
- Самойлов! – окликает меня Славик.
- А! Да, привет, - бросаю рассеянно.
- Что с тобой? – хмурится Славка.
Я прихожу в себя:
- Да всё нормально. Просто ты меня напугал!
Мы жмём руки друг другу. Славик делится новостями. Я отвечаю взаимностью. Мы вспоминаем знакомых. А после – прощаемся. Я злюсь! Вот такой бессмысленный трёп стоил мне всех ухищрений. Как я теперь узнаю, кто эта Аня? Но факт в том, что они не чужие друг другу. А спят, или нет, это дело десятое.
По дороге домой, я усиленно думаю, что мне делать теперь? На душе неспокойно! Но радости нет. Мне обидно за Настю. Я хочу позвонить ей. Но что я скажу? Да и надо ли?
Дома меня ожидает собака. Вздыхаю, с порога поняв, что ужин придётся отложить. Джек смотрит с укором. Судя по глазам, ему невтерпёж! Выходим. Я нервно курю, а он – тужится.
Позвонив, Снежана первым делом поведала, как она рада. Мама с внуком не расстаётся! И она наконец-то сумела «свободно вздохнуть»:
- Я столько фоток новых загрузила. Посмотришь?
Я заверил, что посмотрю. Голос её звучал бодро. И это меня успокоило.
- Будет, кому оставить Никитку на выходные, - сказал я Снежане.
- Да мама вообще его отдавать не захочет! – рассмеялась она.
- Главное, чтобы тебя отдала, - ответил с улыбкой.
Мы решили, что я приеду за ней ближе к росписи. И я, изображая расстройство по этому поводу, долго рассказывал, как я скучаю.
На самом же деле, о скуке и речи нет! Смотрю, что хочу. Ем пельмешки. Как в институтские годы. На днях обещался Олежка зайти. Если Рита отпустит…
Вот бы ещё эту псину куда-нибудь сплавить.
- Ну, долго ты там? – дёргаю за поводок. Джек огрызается.
За углом притаился киоск с шаурмой. И в тени наползающих сумерек выглядит очень зазывно. Я тяну Джека следом. Давненько не ел шаурму!
От запаха слюнки текут. И, получив свой горяченький свёрток, выбираю ближайшую лавочку. Поглощаю его с наслаждением. Пока не ловлю на себе осуждающий взгляд.
Аппетит пропадает.
- Тебе вредно такое, - бросаю ему.
Облизнувшись, он продолжает смотреть прямо в рот.
Когда до конца шаурмы остаётся лишь пару укусов, я вздыхаю:
- Держи!
Он восторженно лижет и машет хвостом. Я беру ещё одну на двоих шаурму, и в этот раз отдаю половину. Правда, теперь Джек оставляет капустные листья и тонкий лаваш на асфальте.
- Вот так нужно, смотри, - говорю я ему, облизав указательный палец от соуса.
После ужина дома лежу, развалившись. Попиваю пивасик. Смотрю, что хочу! Подумав, решаю взглянуть на Снежанкины фото. На одной из них – мама Снежаны. Худощавая женщина. Если подкрасить и приодеть, то будет вполне. Но склочный характер не спрячешь! Ох, чувствую, мне предстоит ещё тот разговор…
