в зеркало заднего вида. – Ты устроила кавардак, все наши банковские счета заблокированы, мы стали притчей во языцех, нас поливают в соцсетях, но мы хотя бы не попали в тюрьму, Эдриена обвинили в растлении несовершеннолетней, а Ригана допрашивает полиция, подозревая в причастности к твоей аварии, поскольку ты его разоблачила. Только за одно это тебе стоило помочь.
– Это справедливо, – сказал Александр. – Наше наказание за то, что мы сделали с твоим братом.
Да уж… Удивительно. В это тоже было довольно трудно (хотя на самом деле очень трудно) поверить, но мы сидели в машине, и они могли выбросить меня, где им заблагорассудится, так что не стоило торопиться их благодарить. Все это смотрелось слишком странно.
Я не сняла халат, только натянула сверху толстовку. Я уже начинала мерзнуть.
– Сколько времени я пробыла в больнице?
Хотя мне казалось, будто все случилось за считаные секунды, у меня возникло подозрение, что я провела в больнице не один день.
– Девять дней, – ответил Адрик. Голос его звучал совсем тихо и весьма не сердито. – Я навещал тебя несколько раз.
На миг я буквально онемела. Что-то словно перевернулось во мне, и я ожесточилась. Я теперь ощущала все по-другому. Больше не хотела того, чего хотела раньше. И он больше меня так не волновал.
Эган с переднего сиденья повернулся к Адрику.
– Тебе хорошо – когда ты возле нее сидел, она спокойно спала, а вот когда дежурил я, она гнусно ругалась.
Я посмотрела на Александра, чтобы он подтвердил, правда это или нет, и он кивнул, подавив смешок.
– Мы все трое ухаживали за тобой, – признался он, пожимая плечами. – Мы не оставляли тебя одну.
– Но вы же должны меня ненавидеть, – возразила я, вконец сбитая с толку, почему они не ненавидят меня до смерти.
– Я же сказал, что мы не безжалостные убийцы, какими ты нас считала, – начал раздраженно оправдываться Эган. – А всего лишь сукины дети, хотя и весьма привлекательные. И советую тебе одеться поудобнее, потому что нам предстоит четыре часа езды.
Я хотела спросить, где именно мы находимся, но и вправду не слишком хорошо себя чувствовала. Даже говорить мне было трудно: каждое слово отдавалось болью в голове и в ушах, как будто собственный голос был мне невыносим. В лучшем случае у меня контузия или что-то в этом роде. А потому я откинула голову назад и закрыла глаза. Очевидно, я уснула. Просто провалилась в сон, и никакие колдобины на шоссе его не тревожили. Проснувшись, я с трудом разлепила веки.
Тело по-прежнему болело, но я отметила, что сиденье не такое уж и плохое.
Оно было неплохим, потому что оказалось не сиденьем.
Я снова почти ничего не видела, но вдруг поняла, что лежу на груди у Адрика. Он выгнулся так, чтобы устроить для меня что-то вроде кровати, обвив меня рукой и прижимая к себе.
Я посмотрела на него, тут же оценила ситуацию и резко отпрянула, словно его грудь была худшим на свете местом для отдыха. Я так поспешно вскочила, что не удержалась на ногах и приземлилась на переднее сиденье. В первый миг я не почувствовала боли, но стоило мне сесть, как у меня скрутило судорогой все мышцы.
– Что ты делаешь? – сердито выкрикнула я.
Адрик посмотрел на меня. Хорошо бы мне никогда не видеть этого взгляда, нежного и обреченного, как когда мы встретились тогда в здании.
– Ты уснула и чуть не упала, а я тебя поддержал…
– Больше этого не делай, – резко перебила я.
Он поднял руки вверх, уступая.
Внезапно я обнаружила, что Александра нет, да и вообще в машине никого, кроме нас, потому что Эган с водительского сиденья тоже куда-то исчез.
– Что происходит? Где мы? – в тревоге спросила я, готовясь к обороне.
– Эган и Александр пошли кое-чего купить, – ответил он.
– Куда пошли?
– В магазин на заправке.
В машине скорой помощи не было окон, чтобы я могла в этом убедиться, а потому мне не оставалось ничего другого, как молча ждать их возвращения. Я расслабилась, откинулась на спинку кресла и глубоко вдохнула. Голова у меня снова налилась тяжестью, но я взяла себя в руки и сделала суровое лицо. Мы были одни, и между нами возникло какое-то странное напряжение.
А я-то надеялась, что больше никогда не останусь с ним наедине. Карма снова меня настигла.
Не прошло и минуты, как я услышала его голос.
– Почему ты не опубликовала видео, где мы его избиваем? – Он говорил спокойно, но заинтригованно. – Это нас окончательно уничтожило бы.
Я с серьезным лицом смотрела в одну точку. Мне не хотелось отвечать, а еще меньше хотелось объяснять причины, почему я так поступила, хотя вообще-то их было несколько.
Кроме того, говорить с ним оказалось невероятно трудно. Мне хотелось выкрикнуть ему в лицо кучу гадостей, чтобы освободиться от переполнявших меня боли и ярости.
Подождав пару минут и не получив ответа, он задал следующий вопрос:
– Это из-за меня?
– Мир не крутится вокруг тебя, – бросила я тем же тоном, каким он однажды сказал мне то же самое.
– Да, но вокруг твоих чувств очень даже крутится.
Он произнес это так серьезно, что я глупо и весело рассмеялась. Я покачала головой, как будто он ничего не знал, потому что именно так оно и было: он действительно ничего не знал.
– Мне очень жаль. – Я снова нервно рассмеялась, смерив его беспощадным взглядом. – Я чувствую к тебе лишь бесконечное отвращение. Так что ты хочешь от меня услышать?
Это произвело ожидаемый эффект. Адрик отпрянул. Он посмотрел в заднее стекло машины и удрученно прижался к нему лбом. Его глаза горели бессильной яростью, как будто ему вонзили гвоздь в сердце.
– Мы все совершили столько ошибок… – прошептал он через пару секунд.
Я покривила губы и слегка пожала плечами. Двигаться было по-прежнему больно.
– А мне кажется, я сделала все как нельзя лучше, – возразила я.
Его взгляд, немного горький, но заинтересованный, который всегда побуждал меня открыть его тайны, скользнул в мою сторону.
– Ты рада, что покончила с нами?
Я бросила на него растерянный взгляд, словно желая сказать:
«Что за хрень ты несешь?»
– То, что случилось между нами, было…
– Было настоящим, – закончил он.
– Не совсем, – поправила я. – Нельзя любить сразу двух девушек. Это значит, что тебе по-настоящему нравится только одна, но при этом ты морочишь голову другой. Ты пытался морочить голову мне, и теперь я безмерно счастлива, что это закончилось.
Даже я удивилась собственным словам. Уверенность, с которой я их
