лицу, пытаясь разобраться в своих хаотичных мыслях. Верхняя часть ее платья сейчас совершенно свободна, V-образный вырез широко распахнут, края зацепились за соски. Этот вид дразнит, показывая мне что-то, но не все.
– Ты будешь совсем одна в субботу вечером в незнакомом районе. Это опасно.
– Прямо как сейчас? Совсем одна с тобой. В незнакомом районе. Ты опасен, Тони?
Она запускает руки под юбку, они ползут к бедрам, и она что-то стягивает. В следующее мгновение понимаю, что ее трусики сползли на колени и она держится за стену, осторожно снимая их, пока они не превращаются в скомканное в руке кружево.
– Ты мог бы воспользоваться мной прямо сейчас, если бы захотел. Я бы кричала, и никто бы меня не услышал. А если бы и услышали, то отмахнулись бы: моя хата с краю, кто-то другой вызовет полицию. Никто никогда не хочет вмешиваться. Ты мог бы развлекаться со мной всю ночь здесь, и я не смогла бы ничего сделать, чтобы остановить тебя.
Я напрягаюсь, и это не самое приятное чувство. Ее слова меня одновременно возбуждают и наполняют отвращением.
– Я бы никогда так с тобой не поступил.
– Видишь? Ты подтверждаешь мое мнение. – Она придвигается ближе и хлопает меня рукой по груди. Она убирает руку, я ловлю падающие трусики и сжимаю их в ладони. – Если бы это было случайной связью, ты бы с готовностью согласился на все это. Тебе было бы все равно, что я думаю о тебе, и ты бы точно не беспокоился, что мне будет больно. Ты был бы слишком сосредоточен на том, что мои сиськи практически голые, я только что сняла стринги и предложила сделать тебе бесплатный минет. Вот это и было бы важно.
Я моргаю. Меня бесит, что она права. Мы едва знакомы, но я не поступлю так с ней. Я слишком ее уважаю.
Я вообще уважаю женщин.
– Черт, – издаю я стон, откинув голову назад, а она смеется. Должно быть, мои мучения ее забавляют.
– Не расстраивайся. Ты из хороших парней. Я поняла это, как только встретила.
– Правда?
Она кивает, чертовски самодовольная:
– Определенно. Поэтому, хотя я уверена, что между нами все было бы потрясающе, и я, вероятно, вскружила бы тебе голову, мы никогда не сможем перейти черту. Ты не сможешь уйти от меня.
Теперь моя очередь смеяться:
– Ты правда так думаешь?
– О, я абсолютно уверена. Я вижу это в твоих больших карих глазах, которые, надо сказать, очень красивы. Каждая черта твоего лица достойна обложки журнала. Или обложки романа. Ты читаешь романы, Тони?
– Нет, конечно, – спешу ответить я.
– А стоило бы. Ты мог бы кое-чему научиться. Короче, о чем это я? Ах, да. Ты хороший парень, и я тебе нравлюсь, и я признаю, что и ты мне тоже нравишься, но мы не сможем двигаться дальше, потому что у нас одинаковые взгляды на отношения. И они сводятся к тому, что отношения – отстой. Так что нам придется быть просто друзьями. Вот и все. Конец истории. – Она снова отводит взгляд в сторону, ее руки скользят к тканевому поясу, завязывая его так, чтобы топ снова прикрывал грудь. – Ты даже не завелся, когда я показала тебе сиськи.
Да я был дико возбужден. Но не говорю ей об этом. Я засовываю руку в карман брюк и прячу туда ее трусики. Оставлю на память. Я похож на извращенца? Плевать.
– Я больше люблю ноги, – признаюсь я, и это правда.
Ее губы изгибаются в улыбке:
– Может, нам пора уходить отсюда?
– Как доберемся домой?
– Uber, естественно. – Она достает из кармана платья телефон и вызывает такси. – Будет через десять минут. Спорим, это та же машина, которая нас привезла?
Я не успеваю ответить: она скатывается с горки, поддерживая руками юбку – трусиков-то нет, – и радостно вскрикивает. Я смотрю ей вслед, очарованный тем, как она танцует на траве, прыгая и кружась. Она открывает маленькие ворота детской площадки и оборачивается, чтобы взглянуть на меня, помахав рукой:
– Подтягивайся, Сорренто!
Я тоже спускаюсь с горки и направляюсь к ней. Она бежит впереди, ее юбка колышется, ее смех заразителен. Я не могу не улыбнуться, несмотря на ощущение, что я что-то упустил.
Возможно, я упустил свой шанс.
Она поворачивается и идет спиной вперед, указывая на меня:
– Обещай, что мы встретимся в кампусе.
– Клянусь. – Я поднимаю руку, жалея, что у меня нет с собой Библии.
– Ты меня не продинамишь? Я тебя точно нет.
Она хихикает, и я думаю – а не пьяна ли она? Но она утверждает, что не пила сегодня вечером, так что…
– Нет. Обещаю.
А я обычно ни хрена никому не обещаю.
– Видишь? Правильный ты парень. Оставь стринги на память, Сорренто, чтобы никогда не забыть эту ночь.
Даже без кружевного сувенира я знаю, что не забуду.
Никогда.
Хайден
Я ПРОСЫПАЮСЬ С РАССВЕТОМ. Сперва моего лица касаются слабые лучи солнца, вслед за ними – заливает свет. Небо все ярче, и, наконец, глаза слепит белый шар, на который больно смотреть.
Я приоткрываю невидящие глаза. Со второй попытки мне удается разглядеть свою подростковую комнату. Солнечный свет бьет сквозь тонкие шторы. В комнате, пожалуй, слишком ярко.
Болит голова. Я вслепую тянусь к телефону на прикроватной тумбочке, чтобы посмотреть, сколько времени. Без десяти двенадцать.
Черт.
Я сажусь на кровати и откидываю волосы с лица, не выпуская из рук телефон. Вспоминаю о прошедшей ночи с Тони и ужасаюсь.
О чем я вообще думала, когда вешалась на него, расстегивала платье? Слабоумие и отвага.
Он точно подумал, что я омерзительная. Нелепая. Еще хуже? Девчонка из разряда «возбудим и не дадим»?
Я проверяю телефон, чтобы отвлечься. Грейси, моя соседка, прислала фотки со вчерашней вечеринки – у нее в руке пластиковый стаканчик, на лице широкая улыбка, рядом с ней какой-то симпатичный парень, его глаза устремлены исключительно на нее, хотя он и едва держит их открытыми.
Я завидую ее способности бегать за парнями, мгновенно влюбляться и быстро приходить в себя после того, как они бросают ее. Я не такая. Раньше я считала это достоинством. И говорила ей, что в ней слишком много чувств, а она охотно соглашалась.
Мне их, наоборот, не хватает.
У меня слабоумие и отвага. Вся в отца. Не стоило ему говорить мне держаться подальше от Тони Сорренто.
Теперь все, что я хочу, – увидеть его снова. Поговорить с ним. Может, позволить к
