в итоге Джон все-таки смутно начал понимать процессы изготовления виски. Он, например, мог уже объяснить, что означает выражение «односолодовый виски». Обозначение этого элитного напитка показывало, что изготовлен он из чисто ячменного солода (без добавок другого зерна) и все процессы производились на одной винокурне. В то время как чистосолодовый виски уже не был столь высокосортным и мог содержать добавки, произведенные на других винокурнях. Виски мог быть и солодовым купажированным, что означало, что в нем содержится не только ячменный солод, но и зерновые добавки. Оригинальность производства Джиллеспи заключалась в том, что они производили чистейший напиток по старым рецептам, самой высокой пробы, тот самый односолодовый виски, в то время как на других винокурнях Шотландии этот традиционный процесс влился в крупное винно-водочное производство. Джон видел в списках самых известных винокурен знакомые ему названия, такие как «Реми Куантро» и «Перно Рикар», но их продукция стала ориентироваться на международную торговлю с производством миллионов литров национального напитка. Что касается Ангуса, он стойко держался за жесткое соблюдение традиционного процесса. Виски его, насыщенный и обладающий неповторимым ароматом и вкусом, предназначался исключительно для шотландцев, единственных знатоков в его глазах. Лет пятнадцать назад его производство переживало тяжелый период, вытесняемое с рынка конкуренцией гигантов с их развернутыми рекламными кампаниями, однако с верного курса он так и не свернул. Теперь настали другие времена, ширилось движение за возвращение к старым традициям, и Скотт мог пожинать прекрасные плоды его трудов.
Несмотря на всю свою недобросовестность, Джон вынужден был признать, что Скотт не зря столько времени отдавал работе. Где бы он ни находился, в солодовом ли цехе, где следил за тем, чтобы не проросли семена ячменя, или перед печами, где сжигали торф, чтобы просушивать семена, возле чанов для производства браги или возле перегонных аппаратов, Скотт следил за всем, что происходило, с видимым удовольствием. Он часто ходил в соседнюю бондарню, чтобы починить дубовые бочки или купить по случаю бывшие в употреблении, объясняя Джону важность качества древесины для созревания алкоголя. «Никогда не используй новые бочки! В худшем случае можно использовать те, в которых раньше был херес, бурбон или даже бордо. Виски проведет в них десятки лет, и его аромат будет зависеть исключительно от дерева бочек. А поскольку это материал пористый, он вберет в себя еще и окружающий воздух, а ведь мы близко к морю, так что воздух придаст ему особый вкус, чуть солоноватый, но очень узнаваемый. Естественно, это палка о двух концах: из бочки испарится примерно один-два процента ее содержимого за год, но это у нас называют „долей ангелов“».
Все эти тонкости поначалу удивляли и раздражали Джона, но тем не менее со временем он начал испытывать ко всему этому смутный пока интерес. Единственное, чего не делалось в винокурнях, это розлива в бутылки – бочки направлялись в специализированные фирмы, однако ответственность за розлив несли винокурни. Джон уже дважды отвозил бочки в предместье Эдинбурга, и это маленькое путешествие ему даже понравилось.
– Так и будешь тут курить весь день?
Скотт, который подошел незаметно, так что Джон его не увидел, шлепнул его по плечу, и паренек вздрогнул.
– Если тебе нечего делать, пойдем со мной.
Как только Джон старался отойти куда-нибудь и побыть простым наблюдателем, неведомо откуда сразу возникал Скотт и подыскивал ему какое-нибудь занятие. При таких условиях как мог Джон не приходить в ужас при слове «винокурня»? Они вошли в здание администрации, где полный рабочий день трудились три секретаря и бухгалтер. Здесь царила шумная деловая атмосфера, то и дело входили и выходили служащие и водители, не смолкали телефоны.
– Я собираюсь ввести тебя в курс дела во всем, что касается поставок, – заявил Скотт, открывая дверь в свой кабинет. Комната была полностью отделана дубовыми панелями и украшена медными аппликациями, над которыми красовались несколько ламп из опалового стекла и старинные гравюры, имеющие отношение к виски. Перед большим письменным столом красного дерева стояли два обязательных честерфилдских кресла, обтянутых уже потертой зеленой кожей, словно ждавшие посетителей.
– Недостает только шотландских занавесок! – с иронией произнес Джон.
– Мы ничего здесь не трогали со времен моего деда, – пояснил Скотт. – Мне очень нравится здешняя атмосфера, да и моим клиентам тоже.
– Очень уютненько, местный колорит… Сегодня утром мы здесь будем работать?
– Я – да, но не ты. Найдешь Джэнет, и пусть она тебе подробно объяснит, как производятся поставки.
– Не очень-то веселая программа на день.
– Предпочитаешь переворачивать лопатой ячмень в цеху просушки? Или мешать брагу в чанах?
– Все это мы уже проходили, не стоит так напрягаться!
Скотт сел за стол, оставив Джона стоять.
– Я и не думаю напрягаться. Пока что ты только всему учишься, ты ведь этого хотел? Впрочем, будущим летом я поставлю тебя вместе с другими на уборку ячменя, чтобы ты постиг всю науку, так сказать, с самого начала.
– Вот об этом не может быть и речи! Летом у меня каникулы, и я планирую отправиться подальше от Шотландии. Мне нужно повидаться с моим отцом во Франции. Думаю, это будет куда интереснее, чем терпеть все твои мелкие пакости.
– Не изображай из себя жертву, Джон. А ты на что рассчитывал? Что тебе тут же предложат хорошо оплачиваемую работу и притом не слишком утомительную? Нет уж, сначала тебе нужно приложить усилия и познать все детали профессии. А она настолько сложна, в ней целая масса разных тонкостей, о которых ты пока и представления не имеешь.
– Да плевать мне на все это, Скотт! Я здесь только для того, чтобы угодить маме, и мы оба это знаем.
– Действительно, она, пожалуй, единственная, кто получает от этого удовольствие. Что до меня, то тащить на себе весь день такого ленивого болвана, как ты, это просто крестный путь какой-то!
Обиженный, потому что Скотт угодил в больное место, назвав его болваном, Джон перевел разговор на другое:
– За что ты меня так ненавидишь? Вероятно, за то, что я ступил на твою территорию? Вот ты и устроил мне суровую жизнь, чтобы я поскорее отказался, ведь ты все делаешь для того, чтобы эта работа вызвала у меня отвращение.
– Ты ошибаешься.
– Вот только не рассказывай мне сказок! Ты очень плохо воспринял повторный брак отца, хотел остаться единственным сыном и самому все держать под контролем, до последнего пенни. А тут на тебе – придется делиться, вот это-то тебе и встало поперек горла!
– Да чем, в сущности, делиться? Делить работу, обязанности? Так вот, ты на это не способен. Вопреки тому, что ты там себе придумал, мне бы хотелось иметь напарника, который мог бы меня иногда подменить. Полноценное возобновление объема продаж нашего виски – это потрясающие
