вслух. За спиной кто-то разбивает тарелку, и чары между нами развеиваются.
– Вы только что научили моего сына какому-то французскому ругательству?
Терпение Тобиаса на исходе, и он молча берет с ее стола полную тарелку.
– Я этим займусь.
Когда он уходит, женщина смотрит на меня с подозрением.
– Похоже, английский ему дается очень неплохо.
– Как забавно устроен наш мозг, – соглашаюсь и неторопливо иду за Тобиасом, уставившись на его зад и заметив лейбл на джинсах.
– «Wrangler»? – смеясь, спрашиваю я. – Собираешься в ближайшее время оседлать быка?
– Моего размера были только эти, – по пути на кухню объясняет он, защищаясь. – Выбор здесь скуден.
– Так нельзя делать, – меняю я тему.
– А зачем нам пускать коту под хвост весь французский, что ты выучила?
– Не смешно.
– Не соглашусь, – холодно заявляет он, скидывая содержимое тарелки женщины в ланч-бокс.
– Знаешь, ты не обязан помогать.
Тобиас наклоняет голову.
– Тебе прекрасно известно, что я злюсь не из-за того, что помогаю. Я сам этого хотел.
– Ну, тогда не нужно хитрить, чтобы поговорить со мной.
– Уверена? Потому что с тех пор, как я приехал, мы ни разу не поговорили всерьез.
– И сейчас тоже неподходящее время.
– А когда оно будет подходящим?
Мое молчание только сильнее злит Тобиаса, и он, схватив пластиковый пакет, запихивает в него ланч-бокс.
– Тобиас, я еще привыкаю и очень благодарна за помощь, но вынуждена напомнить: ты миллионер, а не помощник официанта.
– И ты тоже не официантка, а миллионерша. В чем, черт возьми, разница? Я буду тем, кого ты захочешь во мне видеть. – Тобиас внимательно смотрит на меня, а потом закрывает глаза и кладет руки на металлический стол, похоже, чтобы набраться терпения. Когда он наконец заговаривает, его тихий голос полон разочарования: – Когда закончу в зале, больше не стану тебе мешать. – Он подхватывает пакет и, не говоря больше ни слова, выходит за дверь.
* * *
– Презерватив или нож? – легонько подталкивает меня примостившаяся рядом Марисса, пока я наблюдаю за Тобиасом, который рисует с маленькой девочкой в читательском уголке и ведет разговор с ее бабушкой. После того как школьников увезли, у нас снова начался ажиотаж, что было редкостью. Несмотря на тот разговор, Тобиас остался нам помочь, молча убирая со столиков и наматывая круги вокруг нас с Мариссой.
– Что?
– Презерватив или нож. Дилемма насчет бывших. Когда возвращается бывший, ты не знаешь, трахнуть его или убить, я права?
– В яблочко, – фыркаю от смеха, убирая со стойки тарелки. – Если бы ты только знала. – Но Марисса не знает и совершенно точно никогда не узнает. Вот в чем суть проблемы отношений с мужчиной вроде Тобиаса.
Прошлую ночь я, не находя себе места, провела в саду, где сажала весенние луковицы, пока Тобиас, сидя на садовом стуле, что-то печатал на ноутбуке. Время от времени ловила на себе его взгляд и отвечала ему тем же. Приняв душ и переодевшись ко сну, обнаружила, что Тобиас ждет меня в спальне. Когда выключила лампу, он без слов притянул меня к груди. Я знала, что Тобиас пришел помочь противостоять снам, которые подкидывало воображение. С тех пор, как он приехал, я каждую ночь видела сны.
– Никогда не видела такого красавца в реальной жизни. Такое чувство, что он вообще не человек.
– Уж поверь, из плоти и крови. – Я одна из немногих, кто знает, где скрываются его шрамы.
– Так ты рада, что он вернулся?
– Хотела бы, но у нас все очень сложно.
– Боишься, что снова будет больно?
Нет, Тобиас не причиняет боль. Боль он убивает, придает ей сходство с поездкой на карусели, а я сошла с нее восемь месяцев назад.
Пополнив подставку салфетками, перевожу взгляд на Тобиаса и вижу, что он по-прежнему болтает с пожилой женщиной.
– Почти год назад я выдвинула ему ультиматум, и только теперь он изменил свое мнение.
– С ними всегда так, да? – Открыв кассу, Марисса меняет часть чаевых на купюру покрупнее и кладет деньги в карман фартука. Одно простое движение возвращает меня в прошлое. Трипл-Фоллс, улыбающаяся Сельма и ее тортилья. Целая жизнь минула с того дня.
– Ты о чем?
– Ты наконец-то собираешься с силами, чтобы забыть бывшего, жить без него, – и бам! – он снова заявляется на порог твоего дома в ожидании, что ты испытываешь те же чувства. Моя мама всегда говорила: не рассчитывай, что мужчина поймет свои ошибки по твоей эмоциональной шкале, потому что им всегда нужно больше времени, чтобы прийти в себя и разобраться с чувствами. Мужчины – существа эмоционально незрелые.
– Слов правдивее не найти. – Моему незрелому Французу понадобилось непростительно много лет, чтобы прийти в себя. Вот с чем мне сложнее всего примириться. Мало того, не уверена, что мое сердце выдержит еще одно вращение на его карусели.
– Ну, лучше поздно, чем никогда, правда? Честное слово, никогда не видела таких глаз. Не знаю, как ты с этим справляешься.
– Перестань пялиться на него, или он поймет, что мы его обсуждаем.
И секунды не проходит, как Тобиас смотрит в нашу сторону и ухмыляется.
Ублюдок.
Мы резво возвращаемся к делам, отчего наверняка выглядим еще нелепее.
– Так ты прикидываешься мышкой рядом с этим львом? Не обижайся, но, судя по всему, он сожрет тебя заживо.
Бросаю на подругу сердитый взгляд.
– Извини, но это правда. Я чувствую между вами напряжение: ты похожа на гейзер, который вот-вот взорвется, а он… эх, если бы на меня так смотрел мужчина, то я бы, наверное, не раздумывая скинула с себя одежду.
Она подталкивает меня локтем, и я пихаю ее в ответ. С силой.
– О, задира. Да, ты точно от него бегаешь. Не похоже, что тебя недавно трахали. Ты выглядишь… неудовлетворенной. – Марисса хихикает, а я свирепо смотрю на нее, после чего замахиваюсь и ударяю полотенцем.
– Ой!
– Скажи, почему я взяла тебя на работу?
– Из-за моей яркой честной индивидуальности?
– Ага, ладно, раз уж мы заговорили о честности: когда ты собираешься положить конец страданиям нашего повара?
Она оглядывается на Трэвиса и морщит нос.
– На это я не подпишусь. В школе встречалась с его братом.
Когда я вздрагиваю, она неверно меня понимает.
– Вот именно. Разве можно встречаться с братом мужчины и…
– Марисса, заказ готов, – зовет Трэвис, и я рада его вмешательству.
Смотрю на Тобиаса, и он понимает, о чем я думаю. Когда ухожу в свой кабинет, он идет следом прежде, чем успеваю захлопнуть дверь.
– Что случилось?
– Ничего. Слушай, наша… драма отвлекает сотрудников.
– Наша драма отвлекает тебя, – поправляет Тобиас, прижимает меня к двери, и
