крайней мере она все еще к нему прислушивается… это, наверное, хороший знак.
— Нужно уходить, — выдернув болты и прочитав пару слабых заклинаний, проговорила она. — Восемь человек — большой отряд, их скоро хватятся. В Дрезене не так много тех, кто знает меня в лицо, так что вряд ли нам придется иметь дело с толпой… — она бросила последний взгляд на труп Одана и отвернулась, — подобных. Но теперь я хочу мои вещи в восемь раз сильнее.
С трудом поднявшись на ноги, Ланн поморщился — раны болят, пары слабых заклинаний недостаточно. Потребуется еще один привал, чтобы привести себя в порядок.
Тихо призвав милость Иомедай к душам погибших, он выпрямился и вдруг замер, пораженный догадкой. Солдаты производили много шума и, кроме того, большинство из них не способно видеть в темноте. Этот отряд не в состоянии доставить бойцу вроде командора хоть какие-то неприятности. Если бы она не попыталась остановить их, раскрыв себя, она избежала бы ранений и перерезала солдат по одному под покровом ночи. Видит она не лучше любого другого человека, но годы ночных вылазок приучили ориентироваться на слух. В пылу битвы она бы не узнала Одана сама.
Они были посланы не для того, чтобы убить Сайдири, а для того, чтобы Сайдири убила их.
* * *
Наскоро собрав вещи, они отошли на почтительное расстояние от лагеря, стараясь не оставлять следов — не хватало только, чтобы их нашли и обвинили в нападении на военных. Доказать, что все было ровно наоборот, достаточно сложно.
Входить в город одетыми в рваное окровавленное тряпье тоже идея не из лучших, пришлось остановиться у безымянного притока реки, которой местные еще даже название придумать не успели. Всего десять лет назад на месте плавного потока исходила жаром опасная пустошь, пришедшую совсем недавно на ее место воду так и называли — Река. Небо уже светлело, но солнце еще не поднялось из-за горизонта, и воздух на песчаном берегу был прохладен и чист.
Вытащив из сумки какое-то платье и оставив своему спутнику неброскую мужскую одежду, Сайдири скептически осмотрела пробитый в двух местах кожаный доспех, покачала головой и убрала на место. Носить на себе любые следы прошлого сражения в мирном Дрезене не стоит.
Поглядывая на то, как она решительно стягивает с себя рубашку и свободные штаны, оставаясь в плотно прилегающем нижнем белье, Ланн улыбнулся и подумал, что мечты, наконец, сбываются, пусть и не в самых лучших обстоятельствах… Но на этот раз он точно не проспит!
Впрочем, улыбка сползла с его лица как только рассеянный утренний свет коснулся смуглой кожи его спутницы и росчерки десятков шрамов стали заметнее. Следы колотых и резаных ран, укусы, ожоги… Откуда их столько? То есть он, конечно, понимал откуда, последние несколько дней были весьма красноречивы, но он не предполагал, что она живет так постоянно.
Всплеск воды вывел его из ступора, когда Сайдири скрылась в реке, и просто для того, чтобы не таращиться ей вслед, Ланн скинул рубашку, оторвал кусок безнадежно испорченной ткани, макнул его в воду и принялся стирать с себя кровь.
— Что ты делаешь? — раздался ее голос, гораздо более бодрый, чем по пути сюда. — Ныряй! Вода теплая!
— Угу, — мрачно кивнул Ланн, он был совсем не рад упускать такой шанс, но и полчаса отогреваться на берегу после, рискуя потерять подвижность, когда из-за любого куста могут выскочить одержимые солдаты, тоже не хотел, — скажи это моей хладнокровной половине.
Плеск воды раздавался ближе, Сайдири подходила к берегу, а он все не мог решить, смотреть на нее или нет. С одной стороны, хуже уже не будет — она знает, что нравится ему, и даже если он будет пялиться на нее, пуская слюни, будет стойко это игнорировать, с другой стороны — разбираться с последствиями ему опять придется в одиночестве, и это уже даже не унизительно, это просто грустно. Сделав вид, что крайне увлечен собственной войной с засохшей на руках кровью, он отвернулся, и Сайдири зашуршала одеждой совсем рядом.
— Хладнокровная половина? — одевшись, задумчиво протянула она.
— Ты ее не заметила? В таком случае у тебя обо мне весьма одностороннее представление, — он усмехнулся и повернулся нужной стороной. — Она такая, ну, знаешь… зеленая.
Сайдири стояла в нескольких шагах от него, вытаскивая из ворота простого серого платья мокрые волосы. Сейчас она выглядела, как обычная женщина из селения под Дрезеном, у которой где-то есть дом, ремесло и семья… О, Боги, лучше бы он вообще не смотрел!
— Я не об этом, — она улыбнулась и подошла ближе, Ланн задрал голову и перестал делать вид, что все еще занят. — Две независимые кровеносные системы также означают два сердца.
— Ты не представляешь, сколько предположений о двойственности моих органов я слышал за всю свою жизнь, — с раздражением отбрасывая мокрую тряпку в сторону, проговорил он. — Это далеко не самое интригующее.
Подобрав подол, она опустилась перед ним на песок. В черных волосах блестела седина, вода капала с них на платье и впитывалась в хлопковую ткань. Сайдири подняла руки в умиротворяющем жесте. Она действительно думает, что он сердится на нее? Ха! Как будто он может!
— Мне нужно только знать, насколько сильно паниковать, когда тебя ранят, — она протянула руки и приложила обжигающе-холодные пальцы к его шее под самой челюстью. Ланн быстро сглотнул. — Если у тебя действительно два сердца, потеря любого из них тебя убьет.
Какая ты занятная зверушка, Ланн! Вот только не из тех, которых берут, чтобы гладить и целовать в мокрый нос, а из тех, кого распускают на столе, чтобы покопаться во внутренностях. Впрочем, до тех пор, пока Сайдири смотрит на него и прикасается к нему, это не важно. Совсем.
Перекладывая пальцы вниз по шее, она отслеживала толчки пульса, и наверняка это было не так уж трудно — Ланн отчетливо слышал грохот сердца в ушах. Когда она приложила ладони к его груди, он глубоко вздохнул, прикрыл глаза и постарался получить от происходящего хоть немного удовольствия, если уж никакого другого интереса, кроме естествоиспытательского, она к нему не испытывает. Нет, правда, все хорошо, даже если так будет всегда. Она жива и он нужен ей, чего еще желать? Даже если она никогда больше не станет шептать ему по ночам все эти слова, слишком красивые для него, — это ничего… Главное, что она здесь и он с ней рядом.
