— Больная спина. Все хирурги в мире не могут меня вылечить.
Я надеялся, что ему чертовски больно.
— Очень жаль это слышать.
Он поправился, поморщившись.
— Ваш коллега очень рекомендовал вас. Один из охранников сказал, что он работал с тобой… Брент?
— Брайан, — поправил я. — Да, совершенно верно. Один журналист нанял нас примерно на неделю в Афганистан. Я должен поблагодарить его за рекомендацию.
— Послушай, я буду с тобой откровенен. С моей дочерью все сложно, — он поморщился, как будто это прозвучало хуже, чем он думал. — Она не привыкла ко всем этим проверкам. Я теряю рассудок и надеюсь, что ты сможешь заставить ее подчиниться.
— Это не будет проблемой.
— Рейн очень упряма, — предупредил он. — Раздражительна. Безрассудна. Мне нужен человек с твердой рукой. Кто-то, кто не будет подчиняться капризам молодой девушки.
— При всем моем уважении, сенатор, но я могу справиться с девятнадцатилетней девочкой.
— Это ты сейчас так говоришь, — он усмехнулся, его взгляд смягчился, как будто ему было жаль меня. — Она ускользает от своих телохранителей и убегает, никому не сказав, к своим друзьям. Я пытаюсь избежать скандала с несовершеннолетними алкоголиками.
— Она нуждается в защите не только от себя, но и от других.
— Да. Именно это я и имею в виду. Я установил приложение для отслеживания на ее телефоне, к которому у вас будет доступ. Вам придется следить за ее аккаунтами в социальных сетях, — Монтгомери бросил на дверь встревоженный взгляд. — Тебе придется быть… грубым.
— Грубым?
— Возможно, тебе придется таскать ее за собой. Я не хочу, чтобы она бродила по каким-нибудь захудалым районам.
— Это не проблема, сенатор. Я уже бывал в подобных ситуациях. Можете на меня рассчитывать.
Я улыбнулся, надеясь, что он не прочитает никаких опасений в моих глазах.
Монтгомери наклонился вперед и сжал мое плечо.
— Именно это я и хочу услышать. Хочешь с ней познакомиться?
— Да, пожалуйста.
Сенатор Монтгомери вскочил на ноги и направился к двери. Он расправил плечи, прежде чем открыть ее, и сказал напряженным голосом:
— Заходи.
Я встал, скрывая свое волнение от этого идиота. Он доверил мне свою дочь, дав право грубо обращаться с ней.
Это будет забавно.
В дверь неторопливо вошла стройная девушка в цветастом платье, которое стягивалось на талии и ниспадало полупрозрачной юбкой, задевая пол. Коричневая повязка на голове отбрасывала назад ее светло-фиолетовые локоны, обрамляя красивое лицо. Она повзрослела со времен той фотографии, которую я смотрел, а может быть, ярко-розовые губы и подводка для глаз добавили ей несколько лет.
На ее лице появилась мечтательная улыбка. Она выглядела расслабленной, уверенной и, самое главное, счастливой.
Как можно быть настолько счастливой?
Волосы были поразительно красивы, но что заставило мое горло сжаться, так это ее оптимизм, который сразу наполнил комнату. Она излучала тепло. Я никогда не встречал никого, кто делал это, лишь улыбнувшись. Когда я посмотрел в ее глаза, жар обжег мою кожу. Не знаю почему, но я не могу причинить ей боль. Теперь мой план валялся у ног, разбитый вдребезги.
Она подпрыгнула, чтобы поприветствовать меня, шлепая босоножками по полу.
— Кассиан, это моя дочь, — Монтгомери погладил ее по плечу. — Рейн, твой новый телохранитель.
Она, сияя, протянула ему руку первой.
— Приятно познакомиться, Кассиан.
Ее голос был не девичьим, а глубоким с хрипотцой.
— И мне.
Я пожал ей руку. Она взглянула на мои шрамы, немного смутившись, но быстро оправилась. Она не испугалась. Во всяком случае, ее улыбка даже стала шире.
Он раздел меня догола. Я сделал паузу, чтобы собраться с мыслями и привести их в порядок.
Монтгомери взглянул на часы.
— Итак. Мне нужно идти. Я дам вам возможность познакомиться.
— Пока, — сказала она.
Рейн выскользнула из моей руки, наблюдая за отцом, который, уходя, едва взглянул на нее. Она все еще сияла, когда дверь за ним закрылась, оставив нас одних.
— Кассиан, — сказала она, шепча мое имя своим хриплым голосом. — Это что, сокращение от чего-то?
— Нет. А как мне тебя называть?
— Рейн.
— Какое грустное имя для девушки с фиолетовыми волосами.
— Мама была хиппи, — Рейн пожала плечами. — В отличие от отца, ей нравились такие имена.
— Понятно.
Рейн отбросила длинное платье в сторону, когда села в кресло с откидной спинкой, которое освободил ее отец, и скрестила ноги.
— Садись, пожалуйста.
Я предпочитал стоять. Возвышение над ней давало некоторую степень контроля, потому что я был смертельно неправ в отношении моей подзащитной. Она не вела себя как угрюмая девчонка. Она мне понравилась, и это меня беспокоило.
