ей телефон с уже открытым диалогом. Она выхватывает его у меня из рук, бросает на меня яростный взгляд и читает.
Когда она поднимает на меня глаза, в ее зрачках пылает огонь.
– И ты только сейчас показываешь мне их?
У меня вырывается стон.
– Я знаю, я тупая сучка. Просто… Я не знаю, Дайя. Честное слово, не знаю. Ты можешь их отследить?
– Я еще не простила тебя, но давай посмотрим.
Я не переживаю из-за ее гнева. Дайю может укусить змея, и она сразу же простит ее. Сейчас она просто играет в обиду.
На ее лице появляется выражение, похожее на разочарование. Ее губы кривятся, и по мере того, как идут секунды, ее хмурый взгляд становится все мрачнее. Она наклоняется к экрану ближе, продолжая печатать со скоростью тысячи знаков в секунду.
Несколько минут спустя она хлопает ладонями по столу и откидывается назад, на ее лице отчетливо читается гнев.
– Не отследить, – вот и все, что она говорит.
Мое беспокойство возвращается.
– Значит, этот человек может взламывать мои камеры слежения, обходить их и писать мне смс с неотслеживаемых номеров. Что означает, что он, вероятно, хакнул и мой телефон и уже получил мои нюдсы.
Она смотрит на меня, и я уже знаю ее ответ.
– Это возможно, – говорит она, хотя ее тон говорит о том, что это скорее всего.
Я роняю голову на свой ноутбук, наверное, нажимая сразу на кучу клавиш, но сейчас мне все равно. Мои нюдсы предположительно видел жуткий мужик. Хуже того, скорее всего, у него есть видеозаписи, на которых я голая. Думаю, это не самое худшее, что могло бы случиться, – мое тело великолепно. Но я буду очень расстроена, если они попадут в сеть.
Что, если он использует их для шантажа? Никогда не думала, что буду надеяться, что он слишком одержим мной, чтобы сливать их. Он уже зарекомендовал себя как собственника. Если уж другому мужчине нельзя даже дотронуться до моего бедра без того, чтобы ему не отрубили руки, то он точно не станет выставлять мое обнаженное тело на всеобщее обозрение, ведь так?
– Ты удалила их?
Я киваю, ударяясь лбом о клавиши еще раз. И морщусь от произведенного шума. Если я не перестану, моя здоровенная тупая голова испортит мой ноутбук.
Поднимаю голову, беру стакан Дайи с водкой и ананасовым соком и пью. Она не возражает. На самом деле, она даже придвигает ко мне всю бутылку.
– Не зацикливайся на этом. Если он еще ничего не упомянул о них, то велика вероятность, что их у него нет.
Ее слова мало помогают мне почувствовать себя лучше, но я все равно благодарна ей за них.
– Кому ты вообще отправляла свои нюдсы? – спрашивает она, забирая у меня из рук бутылку после того, как я делаю большой глоток.
– Я никому не отправляю обнаженку с тех пор, как мне исполнилось двадцать. Я делаю нюдсы, потому что мне нравится мое тело и я хочу смотреть на него сама.
Дайя смеется.
– Я чертовски тебя люблю.
К сожалению, не она одна.
Экран ее телефона загорается. Я инстинктивно бросаю на него взгляд, и от моего внимания не ускользает то, как быстро она хватает его, словно ее телефон и в самом деле загорелся.
Я вскидываю бровь, наблюдая, как нервно она посмотрела на меня.
– Ты не прощаешь мне секреты, но сама делаешь так же, – сухо констатирую я.
Она сдувается, теперь она похожа на собаку, которую застукали с туалетной бумагой во рту.
– Я не хочу тебя волновать, – бормочет она.
– Насчет чего? – рявкаю я, протягивая руку за телефоном.
Она стонет, еще сильнее прижимая его к груди.
– Люк… он писал мне, – начинает она.
Мои глаза увеличиваются, в них появляется тревога.
– Писал тебе что? Предлагал еще раз переспать?
Медленно она качает головой.
– Он донимал меня насчет тебя и того, что случилось той ночью с Арчем. Я сказала ему то же самое, что ты рассказала полиции. Что кто-то постучал в дверь, и после этого Арч пропал. Думаю, он пытается разобраться, кто бы это мог быть.
– Твою мать, – ругаюсь я, утыкаясь лицом в ладони.
– Судя по всему, Макс в ярости, – со вздохом признает она. – Погиб не только его лучший друг, но и вся его семья. Они этого не говорили, но я не уверена, что они поверили в то, что клан Талаверра убрали их конкуренты. Я сказала Люку, что ты не имеешь к этому никакого отношения. Думаю, он купился.
Кое-что остается недосказанным, поэтому я произношу это за нее:
– Пока что.
Ее губы поджимаются, и я понимаю, что моя тень только что нажил мне опасных врагов.
14-е января, 1945
Холодная тоскливая погода повергает меня в уныние, не уступающее льду, налипшему на мои окна.
Даже Фрэнк заметил мое кислое настроение, когда заходил сегодня.
Он пытался развеселить меня своими шуточками. Признаю, раз или два я улыбнулась, но больше я ничего не смогла из себя выжать.
Я и Роналдо вчера поругались.
Он сказал, что не понимает, почему я до сих пор остаюсь с Джоном. Он становится все более ревнив. И я не могу сказать, что виню его. Когда я думаю о нем с другой женщиной, я едва не слепну от ярости.
Однако жизнь Роналдо до сих пор остается для меня загадкой. Он говорит, что не желает подвергать меня тем опасностям, что сулит его жизнь, и я не уверена, что даже понимаю, что он имеет в виду.
Как я могу обеспечить будущее моей дочери с мужчиной, чья жизнь опасна и до сих пор мне неизвестна?
Я в замешательстве.
МаниПулятор
Дайя поставила на мой телефон какой-то блокиратор, чтобы предотвратить дальнейшие взломы. В то время как мой мозг постоянно вертелся вокруг нюдсов, Дайя в принципе забеспокоилась о том, что у этого типа есть какой-либо доступ к моему телефону. Он мог просматривать все мои сообщения, иметь доступ к моей банковской информации, отслеживать мои звонки и находить меня везде, куда бы я ни пошла.
Кажется, с каждым днем я начинаю ценить Дайю все больше. Она обеспечила мне чувство безопасности, которого, я даже не подозревала насколько, мне не хватало.
Думаю, я сделаю ей предложение или что-нибудь в этом роде.
Тем не менее, я больше никогда в жизни не буду делать свои голые фото, но это не такая уж большая
