поняла, что не хочу жить в одиночестве. У меня была работа, но это не вся жизнь, вопреки тому, что некоторые люди могли думать обо мне. Я хотела, чтобы кто-то, пусть не Роб, делил мою жизнь, радости и проблемы. Меня поразило, что, возможно, по этой причине мы с ним так долго продержались вместе. Быть вместе означало, что никто из нас не одинок.
Теперь, уже подав заявление об уходе, не было смысла идти на старую работу. Чтобы отвлечься, я решила пройтись по магазинам St David's. Когда я выходила из парфюмерного магазина Jo Malone в облаке ароматов пробников, мне позвонил Эд.
— Ты — темная лошадка! Я только что столкнулся с твоим отцом. Он рассказал мне о твоем переезде в Ливерпуль. И ты держала новость в секрете!
Его голос звучал весело и игриво.
— Да, я только что написала заявление.
— И когда ты должна приступить?
— Через четыре недели.
— Ага, значит мы сможем встретиться в субботу вечером? Или у тебя слишком много дел?
— Я безработная. Мне абсолютно нечего делать.
— Отлично. Тогда встречаемся. Положись на меня, я организую что-нибудь хорошее. И… Элли?
— Да?
— С нетерпением жду встречи.
***
Он пригласил меня в новое место на Болд Стрит, где среди кирпичных стен, на столиках в деревенском стиле с мерцающими свечами, подавали маленькие порции блюд и коктейли. Мы, сидя в тени, ели фалафель, пили Whip Royales, и предавались воспоминаниям.
Всматриваясь в лицо друга и видя его сияющие глаза, я думала не только о Робе, но и о тех мужчинах, с которыми встречалась в университете все эти годы. Секс на одну ночь, флирт и заигрывания. Внезапно возник вопрос, который годами подавлялся. Почему ни с кем я не чувствовала себя так, как с Эдом?
— Роб едет с тобой в Ливерпуль?
Я замерла, бросив на него взгляд из-под ресниц.
— О, папа тебе не сказал?
— Сказал что?
— Что… мы расстались.
Выражение его лица мгновенно изменилось.
— Ой. Прости. Я просто предположил… Я не знал. Хочешь рассказать?
— Нет, — быстро ответила я, вонзая вилку в еду.
Эд сердито нахмурился.
— Ничего страшного. Честно. У нас с ним разные пути, — предложила я версию, которая, как надеялась, удовлетворит моего друга.
— Чувствую себя идиотом. Сижу здесь и радуюсь: «Как чудесно, что ты вернулась!»
— Это действительно чудесно. У меня теперь работа моей мечты.
— Значит, это ты бросила его? — осторожно спросил Эд.
Я заерзала на месте.
— Не я. Но все в порядке. Правда.
Странная тишина повисла в воздухе. Мне нестерпимо захотелось сменить тему.
— Ты закончил ремонт?
Эд потратил целое состояние на свой новый дом.
Но он молчал. С расширенными зрачками, не отрываясь, мужчина смотрел на свечку.
— Эд?
— Хм? Извини.
— Как дом? В прошлый раз, когда мы разговаривали, ты обустраивал новую ванную.
Мой друг посмотрел на меня и опустошил бокал. Я почувствовала, как тепло его глаз согревает мое лицо.
— Дом выставили на продажу. Мы присматриваем место в Уиррал.
— Шикарно. — В голове щелкнуло. — Мы?
Эд помедлил.
— Помнишь, я рассказывал тебе о Джулии?
Потребовалась минута, чтобы вспомнить, как в нашу последнюю встречу под Рождество он рассказывал, что начал встречаться с кем-то с таким именем. Они познакомились на одном их благотворительных мероприятий. После этого я даже заглянула на страницу Фейсбук этой девушки и поместила ее в категорию бесконечных «Эмили» и «Аннабель». Я была уверена, что их отношения не продлятся долго.
— Мы хотим успеть что-нибудь приобрести до… до свадьбы. Вот почему я хотел увидеть тебя сегодня, Элли. Я хочу, чтобы ты была моей свидетельницей.
***
Заниматься организацией мальчишника для Эда было неправильным на всех уровнях. Не потому, что у меня вагина, и по традиции я вообще не должна там присутствовать. Я занималась организацией, возможно, находясь в шоке от того, что он женится на женщине, с которой до сих пор не знакома, но была полна решимости полюбить ее. Правда.
Утром в день мальчишника я забирала жениха из его дома. Когда вошла в холл, заметила, что теперь — когда его невеста переехала сюда, — квартира выглядела иначе. Темные стены были выкрашены в легкий оттенок серо-голубого цвета. Книги, обычно сложенные в беспорядке от пола до потолка, теперь были отсортированы и красиво расставлены на глянцевых полках. Но самое поразительное изменение — отсутствие беспорядка. Не было разбросанных повсюду журналов, пультов дистанционного управления, приклеенных ключей от дома и заметок на холодильнике.
Я повторяла себе, что мне не страшна встреча с девушкой, но живот с самого утра сводило от волнения. Эд пригласил меня на кухню, где его невеста тепло поприветствовала меня. Ее безупречная кожа, как поверхность атласной балетной туфельки, восхитила меня. Я поразилась красивым волосам, собранным в аккуратный пучок, в отличии от моих непослушных локонов, которые вели себя не так, как им велели.
Мгновение спустя Джулия взяла меня под руку, словно я была ее давно потерянной сестрой.
— Ты заслуживаешь медаль, Элли. — Она щелкнула по чайнику. — Вряд ли найдутся смелые женщины, готовые пойти на мальчишник с двенадцатью парнями, не говоря уже о том, чтобы организовать его. Надеюсь, они будут обращаться с тобой как с леди.
— С женщинами так больше себя не ведут, — ответила я.
Эд улыбнулся.
— Элли справится. Она смотрела фильм «Похмелье», так что знает, чего ожидать.
Джулия подошла и сжала ему руку.
— Ты такой глупый, — пробормотала она и чмокнула его в висок.
Джулия не торопясь расспрашивала меня о семье и о работе. Похвалила мои старые потертые сапоги, хотя я уверена, сама бы их ни за что не надела. Девушка умело вела светскую беседу, не поддаваясь искушению поговорить о себе, какая бы увлекательная жизнь у нее не была, по крайней мере, для меня.
В какой-то момент я очень остро почувствовала, что в комнате повис вопрос, который необходимо обсудить. Когда жених вышел, я спросила:
— Надеюсь, ты не возражаешь, что Эд выбрал меня свидетелем?
Она улыбнулась.
— Элли, конечно, нет. С чего бы это?
— Уверена, он объяснил тебе, что наши отношения всегда оставались платоническими все годы дружбы.
Ее взгляд смягчился.
— Объяснил. Очень мило с твоей стороны сказать об этом, Элли, ты настоящее сокровище. Но не волнуйся! Впервые упомянув твое имя, Эд отметил, что никогда не чувствовал к тебе ни малейшего влечения. — Она замолчала. — О, это прозвучало ужасно, прости! Но ты ведь чувствуешь тоже самое к нему, правда?
Я могла бы истолковать ее слова как колкое замечание, но в ту минуту они мне показались невинными, без
