так же шепотом отвечаю я. – Ты же хотела с ним встретиться, вот я и попросил Гейба…
Майя выпрямляется и обнимает меня.
– Джейми, ты лучший! Неужели все это происходит на самом деле?
Лицо у нее такое, что я чувствую… как бы это описать. Примерно такое же ощущение появляется у тебя, когда ты проходишь все уровни игры. И получаешь пост президента Вселенной. И просыпаешься в одной комнате с миллионом щенят. Одновременно.
– Я догадалась про сюрприз, – шепчет Майя. – Но и представить не могла такого. Он такой милый и приземленный! Слоган не врет: Россум крутой.
– Да, слоган отлично передает суть.
Майя снова обнимает меня, приподнявшись на цыпочки.
– Поверить не могу, что мы встретили самого Джордана Россума. – Она отодвигается и смотрит мне в глаза. – Спасибо.
– Это ведь приятнее, чем агитировать сотрудников в офисах?
– Намного!
Глаза у Майи так и горят, а у меня в груди появляется какой-то комок.
– Итак, мы вернулись. – Россум снова выходит из-за фона. Майя немедленно разрывает объятия и хлопает в ладоши.
Но стоит теперь намного ближе, чем раньше. Настолько близко, что я едва соображаю.
– Простите за задержку. У меня плохо получается позировать. Выражение на лице все время странное, – говорит Россум и немедленно иллюстрирует свое утверждение, растянув губы в испуганную улыбку.
Мы с Майей смеемся. Я вижу, что она совершенно очарована, и нисколько ее не осуждаю. Россум странный, но по-хорошему: уверенный в себе, самодостаточный, решительный и спокойный, но при этом немного похожий на школьного ботаника. Я все бы отдал, лишь бы уметь так же.
– Что вам больше всего запомнилось из кампании? – спрашивает Майя. Вид у нее по-прежнему потрясенный, но она явно приходит в себя.
– Хм. Хороший вопрос. Например… – Тут Россум поворачивается ко мне. – Твоя бабушка отвела меня на вечер свиданий для пожилых евреев.
– Чтобы найти вам девушку? – с восторгом уточняет Майя.
Россум улыбается и слегка краснеет.
– Возможно? Не уверен. Она сказала, мы просто познакомимся и поболтаем с пожилыми представителями сообщества, но на деле…
– Кто-то согласился прийти и проголосовать? – спрашиваю я.
– Очень многие. И пара человек оставили мне свои телефоны.
– Ого, – хихикает Майя.
– А как у вас успехи, ребята?
– Оставили ли нам свои телефоны еврейские бабушки? – уточняет Майя.
Россум фыркает.
– Именно это меня и интересовало!
– Пока нет, – подначивает меня Майя. – Джейми, как думаешь, может, твоя бабушка найдет мне кого-нибудь на бат-мицве?
– А разве Джейми не… – начинает Гейб.
– Ладно, – быстро перебиваю его я, поворачиваясь к Россуму. – Я хотел спросить… вы не согласитесь на селфи?
– Конечно! Прямо тут?
– Давайте лучше я сфотографирую вас втроем для Instagram [24], – энергично предлагает Гейб.
И вот мы уже дружно вываливаемся на улицу, потому что он внезапно стал адептом естественного освещения.
– Сюда. К кирпичной стене. Отлично. Большой Джей, ты должен встать в центр.
– Я не… – озадаченно смотрю на него я.
– Не ты. Другой Джей. Тот, что побольше.
– Он и тебя так зовет? – спрашивает, наклонившись ко мне, Россум.
– Ага.
– Хорошо. Отлично. Теперь все посмотрите на меня и… улыбочку!
– Секунду! – Майя срывается с места и бежит к Гейбу. – Можно еще и на мой телефон сразу снять?
– Хорошая мысль! – кивает Россум. – Если будешь выкладывать эту фотографию у себя, не забудь меня отметить. Я подпишусь.
Вид у Майи такой, словно ее сейчас разорвет от радости.
– Да! Конечно!
– Это мило, – хмыкает из-за камеры Гейб. – Жаль, что кое у кого нет своего аккаунта.
– Вот и заведу, – говорю я.
Вслух, судя по реакции остальных.
– Отличная идея, Джейми!
И теперь мне придется сдержать слово, да? Потому что вряд ли можно придумать более удачный первый кадр в ленте, чем наше фото с Майей – и Джорданом-мать-его-Россумом!
Спустя десять минут Гейб возвращается обратно, чтобы сделать важные звонки, а Россум уходит к своей машине. Стоит ему выехать с парковки, Майя закрывает рот ладонью и сдавленно-восторженно пищит.
– Божемойбожемойбожемой. – Она подпрыгивает – почти пританцовывает – на месте. – Это было на самом деле! Смотри, смотри! – Перед моими глазами оказывается телефон. – Смотри, какие мы милые. Так, сейчас скину тебе фото.
Телефон жужжит.
– Прилетело.
Майя обнимает меня.
– Самое время сделать свой аккаунт. Твоя бабушка будет так рада. Она мне сказала, что такое милое личико нельзя прятать от Instagram [25].
– Да, это могла сказать только бабушка.
– Она ведь права, – улыбается Майя.
У меня в животе, где-то в самом низу, появляется странное, едва заметное ощущение. Майя что… флиртует со мной?
Нет. Невозможно. Она так спокойно называет меня милым именно потому, что наши отношения очевидно и удручающе платонические. К тому же в данном случае Майя цитировала бабушку. И скорее всего, имеет в виду ровно то же, что и бабушка.
– Нам нужно тоже сделать совместное селфи, – говорит Майя. – Ты его тогда сможешь выложить у себя. И будешь вспоминать обо мне уже после того, как станешь известным конгрессменом. Я навсегда останусь первой в твоем Instagram*.
– Думаешь, я смогу тебя забыть?
– Не-а, – улыбается она. – Я тебе не позволю.
В следующую секунду она прижимается щекой к моей щеке. Я делаю снимок и поворачиваю экран, чтобы показать результат Майе.
– Это у меня настроение хорошее или перед нами правда лучшее селфи в истории?
– По-моему, на тебя Россум так повлиял, – усмехаюсь я.
– Думаешь?
– Ага. Приподнятое настроение, улыбка до ушей. Все симптомы налицо.
– Кажется, это что-то серьезное.
– Так и есть, – киваю я. – Нужно зафиксировать твое состояние. – Я снова поднимаю телефон на уровень глаз, словно камеру. Майя прислоняется к забору, и, клянусь, в глазах у нее разве что искры не пляшут. Она прижимает ладони к щекам и широко улыбается.
Я быстро смотрю на фотографию, потом снова на Майю.
Она такая красивая. Это просто невероятно.
Майя морщит нос.
– Я глаза таращу?
– Что?
Она широко раскрывает глаза.
– Вот так, как лягушка-бык? Мне кажется, я всегда так делаю, когда стараюсь не моргать.
– Ты выглядишь превосходно.
– Ну ладно, – говорит она, покосившись на меня.
Между нами чувствуется какое-то напряжение.
Майя откашливается.
– Ладно. Думаю, тебе пора домой – создавать свой аккаунт.
– Аккаунт… – Я потираю шею. – Стоит ли мне подписываться на Софи? Меня пугает эта мысль, если честно.
– Обязательно подпишись на нее. – Майя пристраивается рядом, и мы идем в ногу. – Но сначала подпишись на меня. Боже мой! Ты же теперь сможешь видеть мои фотографии!
Я быстро набираю в легкие воздуха.
– Так, я должен тебе кое-что сказать.
– Ну-ка?
Я смотрю на свои ботинки. С чего же начать?
– В общем… Это было очень глупо, но помнишь, как бабушка подписалась на тебя в Instagram? [26]
Майя медленно кивает.
– Это была не она. Это был я. С ее аккаунта.
– Ага. – Майя останавливается. – Хм.
– Я хотел сказать тебе, но ты так радовалась тому, что она на тебя подписалась, что я не смог отнять у тебя эту радость. Мне, конечно, все равно следовало предупредить сразу. Или вообще этого не делать. Прости, Майя. – Голос у меня едва заметно срывается. – Ты должна знать, кто на тебя подписан.
– Это правда. – Она хмурится. – Я, конечно, знала, что иногда ты заходишь в ее аккаунт…
– Но все же.
Майя смотрит на меня, явно решая, как поступить. Проходит несколько секунд, и она ловит мой взгляд.
– Не переживай из-за этого.
– Ты не…
– Все нормально. Не делай так больше, но…
– Не буду. Обещаю. Отныне торжественно клянусь пользоваться только своим аккаунтом.
Майя едва заметно улыбается мне.
– Жду не дождусь.
Глава двадцать восьмая. Майя
Джейми стоит у главного входа в Шварц-Голдстейн-холл, где будет проходить праздничный киддуш, благодарственная субботняя молитва. Он разговаривает с мамой, Софи и рабби Левинсоном.
Церемония бат-мицвы только что закончилась, и сейчас все собираются сюда на фуршет. Огромный стол по левую руку уставлен тарелками с фруктами, салатами с курицей, бейглами и кусочками
