мне с собой один такой в первый учебный день в шестом классе, и я как-то умудрилась выдавить на себя сразу весь пакетик. Меня еще неделю дразнили.
– Ха, любитель! – фыркает Джейми. – Познакомься с профессионалом: я пригласил девочку, в которую был влюблен, на медленный танец во время Зимнего бала, но так волновался, что в итоге позвал ее на медлянец. И над этим до сих пор смеются.
– А что не так с медлянцем? По-моему, миру нужно такое слово! И чтобы оно обозначало румянец, который медленно появляется на щеках, когда романтический момент все длится и длится.
Джейми смотрит на меня, но я не могу прочитать его выражение лица.
– Что-то не так? – Я пожимаю ему руку. – Ты в порядке?
Он не отвечает, но по тому, как он кусает губу, глядя на меня, я понимаю: сейчас в его голове проносится целый вихрь мыслей.
– Просто, – говорит он наконец, – ты первая, кто услышал эту историю и не рассмеялся.
– Но это же мило, Джейми, и к тому же ты изобрел новое слово! Много ли людей может похвастаться этим?
Он смотрит мне прямо в глаза. До этого момента я не замечала, насколько близко мы сидим. Сердце у меня сжимается. И тут…
– Майя, я тебя люблю, – быстро говорит Джейми. – То есть… Я в тебя влюблен. Потому что… Ты веселая, умная, красивая, и мне нравится… нравится проводить с тобой время. И смотреть телевизор с тобой. И ходить с агитацией, и засыпать, не вешая трубку. Ты делаешь меня лучше и смелее, и… – Он нервно сглатывает. Широко раскрывает глаза. – Прости. Не нужно было все это говорить. Я не хотел тебя пугать. Я…
– Джейми, все в порядке. Дыши. – Я переплетаю наши пальцы. – Ты меня не напугал. Я просто…
Теперь уже мне приходится с трудом подбирать слова. Сара, Нолан, мои родители… в моей голове звучат отголоски стольких разговоров. Нужно подумать о многом, но чувствую я только прикосновение руки Джейми к моей и напряжение, которое пронизывает мое тело каждый раз, стоит взглянуть в его зеленые глаза. Джейми меня любит. Он в меня влюблен.
– Мята, – тихонько шепчу я.
– Мята? – Он наклоняет голову набок.
– От тебя всегда пахнет мятой. Это не плохо. Это хорошо…
– Наверное, это мой ополаскиватель для рта, – улыбается он.
Я смотрю ему в глаза. Чувствую тепло его пальцев. Его губы оказываются так близко. Я наклоняюсь к нему, пока между нами совсем не остается пространства. Он мешкает, прежде чем тоже податься вперед.
Он меня поцелует.
Кажется, мое тело решило не слушаться мозга. Я закрываю глаза.
Джейми. Голдберг. Меня. Поцелует.
И тут рядом с нами раздается пронзительный визг.
Мы тут же отстраняемся.
– Что это было? – спрашиваю я под грохот пульса в ушах. Визг продолжается, и в нем прослеживается определенный ритм. Мне нельзя ни с кем целоваться, но не Бог же вмешался сейчас, чтобы прервать наш поцелуй?
– У какой-то машины сработала сигнализация? – оглядывается по сторонам Джейми. – Но почему?
– Вот вы где!
Гейб. И он идет в нашу сторону.
У меня начинают дрожать колени. Видел ли он нас?
– Джейми, я тебя искал! – кричит он, перекрывая визг сигнализации. – Твоя мама хочет сделать семейные фотографии.
– Точно, фото! – Джейми неловко откашливается.
– Они ждут у выхода, там, где скамейки. У фотографа почасовая оплата, так что живей-живей, малыш. – Гейб хлопает Джейми по спине. Если он нас и видел, то ничем себя не выдает.
Джейми смотрит на Гейба, потом на меня. Закусывает губу.
– Вечером поговорим, – обещаю я.
– Точно? – Он смотрит на меня с испуганной улыбкой.
Я киваю.
Гейб провожает нас через боковой вход к банкетному залу. Возле двери я вижу Мэдди: она стоит, прислонившись к стене, и настолько увлечена происходящим на экране телефона, что даже не замечает, как мы проходим мимо.
Джейми протягивает руку. Еще минуту назад я бы приняла ее без колебаний.
Но сейчас этот жест выглядит иначе.
Все выглядит иначе.
Глава двадцать девятая. Джейми
Фелипе, Нолан и Дрю появляются ровно в шесть вечера. Костюмы на них те же, что были и на церемонии.
– Рейчел, твоя двоюродная сестра, уже пришла? – спрашивает Дрю, глядя на лестницу вниз.
Я занят тем, что просматриваю сообщения. От Майи ни слова. Ни слова с тех пор, как мы ушли из банкетного зала. Я жду и боюсь нашей новой встречи, поэтому замираю даже от одного вида ее имени.
Мне так хотелось бы понимать, в каких мы отношениях. Не знаю, какие выводы сделать из того, что случилось на парковке.
Что почти случилось.
Что, как мне кажется, почти случилось.
Безумие ли с моей стороны – предполагать, что мы едва не поцеловались? Гейб – конечно, кто же еще! – непременно должен был явиться и все испортить. Но в памяти у меня раз за разом всплывает тот момент, когда Майя сказала, что от меня пахнет мятой. Когда закрыла глаза и слегка наклонилась ко мне. Может, это был платонический жест, который я пошло интерпретировал? Но… Майя уже знала, что я в нее влюблен.
Я в нее влюблен.
Я ей это сказал.
Я сказал Майе, что влюблен в нее. Эти слова сложились у меня в голове, я произнес их вслух, и Майя услышала и не испугалась.
Думаю, она не испугалась?
Я же почти поцеловал ее.
А она почти поцеловала меня. Думаю, она и правда бы поцеловала меня. Если бы не Гейб.
Гейб. Мне даже смотреть на него сложно. Всю фотосессию он провел, глядя на экран телефона и широко улыбаясь. Знаю, это не должно меня раздражать. Возможно, он узнал что-то хорошее о Россуме. И все же. Своим появлением он словно разрушил какие-то чары.
И понятия об этом не имеет, скорее всего.
В зале начинают появляться друзья Софи: они оставляют на самом первом столе пакеты с подарками. Все мальчики одеты одинаково: черные пиджаки, белые рубашки, голубые галстуки. Зато девочки переоделись в более короткие и обтягивающие платья, бо́льшая часть которых напоминает просто цилиндр из ткани. В дверь заходит Мэдди. Вид у нее заплаканный. Они с Софи обнимаются целую вечность. Еще вечность Мэдди проводит, обнимаясь с Тессой, девочкой со светлыми волнистыми волосами. Я видел ее в Instagram [27]. Отпустив Тессу, она переходит к Андреа, а потом к сестре Андреа. Надо полагать, прием в честь Софи превратился в группу эмоциональной поддержки Мэдди.
– Твоя сестра очень симпатичная, – отмечает Нолан. – Такая маленькая и милая.
Я киваю, хотя слушаю его вполуха. Мой взгляд прикован к лестнице.
Фелипе с понимающей улыбкой треплет меня по руке.
– Она придет.
– Что? Нет, я просто…
И тут у меня слова застревают в горле. По лестнице поднимается Майя. В руках у нее обернутый в упаковочную бумагу подарок и большая сумка. Мое сердце готово вырваться из груди.
На Майе бледно-серое кружевное платье с аккуратными короткими рукавами. Кажется, Дрю сейчас что-то мне говорит, но я могу думать только о волосах Майи. Теперь они выглядят блестящими и прямыми, завитки остались только на концах. В свете ламп ее кожа кажется золотистой.
Забудьте про тост. Я не знаю даже, как развернуть язык, чтобы выдавить простое «Привет!». И все равно бросаюсь ей навстречу, оставив Дрю посередине предложения. Должен ли я пожать ей руку? Или обнять? А если я ее обниму, это нужно сделать по-дружески? Или нам нужно сто часов стоять в обнимку, как это только что делала Мэдди? Или все же лучше обойтись без объятий? Словами? Майя же сказала, что вечером мы поговорим. Возможно, она так и планировала. Поговорить. Спокойно, разумно, не распуская руки.
Майя подходит ближе, и теперь я могу различить ее выражение лица. Однако расшифровать его мне не удается. Она не волнуется – не то чтобы, – но и назвать ее спокойной нельзя.
– Привет! – нерешительно улыбается мне Майя.
– Привет!
Я стараюсь не слишком уж на нее глазеть. Но как, если у нее такой румянец на щеках и глаза как у диснеевской принцессы. Если ее лицо ближе ко мне, чем обычно.
А еще она кажется выше. Наверное, дело в туфлях. И этот цветочный запах…
– Ты такая красивая, – тихо говорю я. – И волосы…
Майя краснеет
