в руке.* * *
В пять утра Скотт внезапно проснулся от страшного волнения: его продолжал преследовать только что пережитый им во сне кошмар. Футболка была мокрой от пота, в голове проносились чудовищные по своей четкости и неоднозначности образы.
Кейт! Он видел во сне Кейт, но каким же был ненормальным, нездоровым этот сон. Полностью обнаженная, хрупкая, она билась в его руках, затем выскользнула, издав жуткий крик, словно ее преследовала страшная опасность, которой он не смог увидеть. Скотт хотел броситься за ней, чтобы ее догнать, но оказалось, что его тело было прибито к полу, и он не мог пошевелиться. Он слышал только ее пронзительные крики, различал ее неясный силуэт, тень ее тела против света, и еще он безумно ее желал…
Выскочив из постели, он бросился в ванную комнату, сорвал футболку и открыл на полную мощность все краны в душе. Вода была холодной, как всегда сначала, но именно это и было ему нужно. Каким же извращенным негодяем он был, раз видел во сне и желал обнаженную Кейт! Он же никогда и не думал раньше об этом, никогда не мечтал о ней, не было такого! У него застучали зубы, но он продолжал лить на себя прохладную воду, стекавшую по его телу мощными струями. Кейт же была для него как младшая сестра, он всегда защищал ее, испытывал к ней лишь братскую привязанность. Неужели сон был навеян этим мерзким днем рождения? И надо же, ведь она обратилась к нему со всем доверием, попросила ей помочь! Скотт и помог, причем тут же, немедленно, он с огромной радостью помог ей отделаться от Нила… Он был счастлив, что разделался с Нилом, был в бешенстве, когда Джон осмелился сказать: «Может, ты сам на нее запал?»
Все верно. Так оно и было. Неприязнь к Мэри, его чувство неловкости в ее присутствии и раздражение – именно этим все и объяснялось. По сути, в его голове, так сказать, в «бессознательном», в том, что было ему неподвластно, Кейт существовала для него вовсе не как сестра, и в его чувстве не было ничего братского. Довольно долгое время он действительно смотрел на нее как на хорошенького подростка, и любил играть с ней, взяв на себя роль старшего брата. Но потом она изменилась, превратилась в восхитительную девушку, а за последние месяцы, когда у них начался флирт с Нилом, это окончательно перевело ее из детского мирка в мир взрослых людей. Она превратилась в женщину, вокруг нее только и разговоров было, что об ее предстоящем замужестве. И потому что она на самом деле не была ему сестрой, какой-то запретный затвор не сработал, в конце концов. Однажды он взглянул на нее по-другому, однако был обязан скрывать от всех это новое восприятие.
Кейт… Он никогда больше не сможет посмотреть ей прямо в глаза. Не сможет бесхитростно ей улыбнуться, ни тем более приласкать ее. Отныне он должен будет держаться на расстоянии. Ему необходимо бежать из Джиллеспи. Если вдруг она заметит, что он к ней переменился, он умрет от стыда и раскаяния. Она не заслуживала того, чтобы испытать подобное разочарование. Только не он, кому она так доверяла. Кейт всегда говорила, что он первый протянул ей руку помощи, когда она приехала в Шотландию, полная печали и растерянности. Он был ее единственным другом и спасителем, она расточала ему похвалы, невинная девчушка, а в это самое время он видел во сне, что готов овладеть ею обнаженной. Бедняжка… Кейт, если бы она только знала…
Скотт бесшумно вышел из спальни, прошел по коридору и на цыпочках спустился на первый этаж. После вчерашнего вечера Мойра успела навести образцовый порядок и сегодня имела полное право встать чуть позже. В безупречно убранной кухне Скотт сам приготовил себе кофе, бутерброды и яичницу. Воскресенье он планировал провести в Джиллеспи, но теперь об этом и речи быть не могло, он решил немедленно уехать в Глазго. Он воспользуется этим днем, чтобы предложить Грэму и Пэт прогуляться вместе с их сынишкой Томом. Сначала они сходят в Ботанический сад, потом побродят по магазинам игрушек, съедят по гамбургеру в каком-нибудь пабе, совсем как это принято у взрослых, а уж потом придет пора мультфильмов, так что программа вырисовывалась обширная. Рядом с маленьким мальчиком Скотт, возможно, перестанет навязчиво думать о Кейт.
– Ой, – воскликнула она с порога кухни, – я вчера, наверное, слишком много выпила! Ты что, упал сюда прямо с кровати?
На ней была розовая пижама, и она гордо засучила один рукав:
– Смотри, я спала вместе со своими новыми часиками, – сообщила Кейт, лукаво улыбаясь. – Нам хватит кофе на двоих?
И хотя она была сейчас последним человеком, которого он хотел бы видеть, ему все же удалось ей улыбнуться в ответ.
– Наливай!
– Ты сегодня останешься с нами? – спросила Кейт полным надежды голосом.
– Нет, не смогу.
– Может, это и к лучшему. Сегодня здесь будет, скорее всего, малоприятная атмосфера. Джон упаковывает вещи.
– Куда это он намылился?
– Никто не знает. По-моему, уйдет он не слишком далеко. Нечего и говорить, что он не сумел по достоинству оценить твой великолепный хук справа [32]!
– Мне не стоило этого делать.
– Вот уж нет. Я рада, что наконец кто-то ему врезал как следует. От одного раза не умрет!
Она бросила два кусочка сахара в его чашку, прежде чем поднять на него глаза:
– Ты считаешь меня злой?
– Не считаю. Джон порой способен совершать отвратительные вещи, что он и сделал вчерашним вечером.
Устроившись напротив, она снова обезоруживающе улыбнулась.
– Я достаточно тебя поблагодарила, Скотт?
– Это всего лишь часы.
– Нет, не за них, за все остальное. Особенно за то, что касается Нила… Как ты мог так прекрасно меня понять за какие-то две секунды? Я была в шоке!
Он колебался, подыскивая слова.
– Я неплохо знаю тебя, – наконец ответил он.
– И ты считаешь, что я совершила ошибку?
– Мне кажется, надо обязательно прислушиваться к своему сердцу. У тебя будет еще много шансов встретиться с другими парнями.
– Да уж, это точно, – разочарованно произнесла она.
Он тут же представил себе Кейт в университете в окружении молодых людей, полных решимости ее соблазнить.
– Ну что ж, мне пора, – объявил он, вставая.
– Уже? Но ведь сегодня воскресенье, Скотт!
– У меня есть кое-какие незавершенные дела, а потом я обещал провести остаток дня со своим крестником.
– Ах, вот оно что…
Разочарованная, она смотрела на него так жалостливо, что Скотт отступил на шаг.
– А что ты будешь делать? – проговорил он.
– Мы собирались пойти с твоим отцом поиграть в гольф, но должны были собраться на поле для гольфа у Мюрреев, значит, нам придется поменять планы, так как вряд ли мы теперь будем там желанными
