старшая школа носит имя твоей семьи, тебе можно вообще там не показываться? Ну точно-точно, в школу ты не ходишь и потому торчишь здесь, весь такой из себя скучающий, в полном моем распоряжении…
Что за… Да что это со мной? Я-то знаю, на что способен этот богатенький Робин Гуд в идеальной обертке.
– Возможно, – Ройс облизывает губы. – А не лучше ли тебе, всезнайка, развернуться и снова показать мне свою попку, пока ты идешь на урок? А то ведь я могу и по-другому поступить – выйду из машины и пойду за тобой.
Нормальная девица покраснела бы, но меня не затошнило от мысли о том, что он запросто может так сделать. Черт возьми, нет! От этого моя жизнь станет еще хуже. В школе я – странноватый аутсайдер, но границ никто не переходит, и мне не надо ни с кем делиться своей историей. А если в уравнение добавить парня с такими данными, все будет смыто в канализацию. Любопытные начнут шептаться, а тетя накажет меня за это – ох, какой скандал разразится, если мои семейные тайны станут известны всему нашему городку, ведь тете тоже есть что скрывать.
Я притворяюсь, будто мне все равно, выставляю вперед бедро и говорю:
– Моему парню это не понравится.
Жду, появится ли намек на «вот дерьмо» или что-то еще, показывающее, что мне удалось от него отделаться, ну, хоть что-то…
Но красавчик даже не моргает, так что я пробую снова:
– Вы и вправду собираетесь сидеть тут весь день? – спрашиваю в пустоту, потому что он уже все сказал.
Ну что же, мне больше нечего добавить, и я отправляюсь в школу, изо всех сил стараясь не думать, как выгляжу со спины.
Закрыв за собой дверь, останавливаюсь, чтобы в первый раз глубоко вдохнуть с того самого момента, как я подошла к нему у нашего дома.
Ройс загнал меня в угол и попросил хранить тайну, хотя мы оба знаем, что правда все равно прорвется.
Ни минуты не сомневаюсь, что он намеренно задал этот вопрос, но он идиот, если думает, что годы, которые я провела у тетки, стирают тот факт, что я родилась там же, где и он. Преданность и доверие – да, у них все на этом держится, а ключом ко всему является семья. И я отлично знаю, что для них семья – это не кровные узы. Семья – это те, ради кого ты готов двигаться вперед, страдать, а иногда и умирать.
Так что я в курсе того, как устроен их мир.
Ройс Брейшо думает, что он хитер, проверяя меня без всяких проверок.
Он ошибается.
– Идите на занятия, мисс Бишоп.
Бросаю взгляд направо и отвечаю слабой улыбкой охраннику. А когда прохожу мимо него, он просит меня остановиться.
– Мисс Бишоп?
Я уже знаю, что он собирается сказать, и мои мышцы напрягаются.
– У меня мигрень, – говорю со страдальческим видом.
– Кажется, они у вас случаются все чаще, – печальное выражение его лица подтверждает: он не купился. – Ваша тетя сводила вас к доктору за справкой, как мы просили, об этих частых… мигренях?
Как же я люблю маленькие города – все знают, чей ты.
– Еще нет.
Голова у меня на самом деле раскалывается все чаще, но я не собираюсь рассказывать об этом тетке – да и если бы рассказала, хрена лысого она бы что-то предприняла. Эта женщина едва может на меня смотреть, а уж сорокапятиминутную поездку к доктору точно не выдержит.
Охранник Джордж натянуто улыбается. Я знаю, он хороший человек.
– Ладно. Но у нас в школе действует дресс-код, мисс Бишоп.
– Конечно, конечно.
Снимаю очки, сую их в передний карман и хромаю по коридору так же тяжело, как и вздыхаю.
Еще один день в школе – это на один день ближе к выпуску.
Почему мне становится все сложнее и сложнее об этом помнить?
Откусываю буррито и наконец поднимаю взгляд на Мака, который все это время ждет моего внимания – и не упускает своего шанса.
– Буррито холодный? – дразнит он с набитым ртом.
Я смеюсь.
– Отвали. Эта штука – то что надо, даже в девять утра. Спрашивай, что хочешь спросить, придурок.
Широко улыбаясь, он принимается за картошку фри.
– Что такого натворил Бас Бишоп, если ты решил проделать немаленький путь и навестить его сестренку?
– Этот ублюдок забыл свое место и пересек черту. – Я пожимаю плечами. – Мы наняли Баса, чтобы он строил по струнке засранцев из школы, приводил перспективных ребят на склады для участия в поединках и организовывал ставки. Он не имел права вмешиваться во все остальные семейные дела Брейшо.
– В смысле, в то, что касается Рэйвен? – спрашивает Мак.
Рэйвен… Единственный человек, ради которого я отдал бы что угодно, если б она попросила, жена моего брата и последняя из настоящих Брейшо, Брейшо по крови. Все знают, что мы с братьями были усыновлены правящей семьей нашего города еще во младенчестве. Мой отец и отец Кэптена незадолго до этого погибли, остался только отец Мэддока. Рэйвен оказалась большим куском пазла, и мы об этом даже не подозревали.
Я киваю.
– Когда в общаге появилась Рэйвен, мы знали о ней столько же, сколько и обо всех остальных, – почти ничего, но этого было достаточно. Она еще не была частью нашей семьи, и нам было плевать на ее дружбу с Бишопом, но, когда все изменилось, мы велели ему держаться подальше. А этот мудак не послушался. Он привел ее драться на склады, помог ей сбежать от нас, а когда она решила, что обязана нас защитить, позволил ей ввязаться в проблемы и опять же ничего нам не сказал. Мы могли ее потерять… Если бы это случилось, Бас ответил бы головой.
– Такому парню, как он, было чем рисковать, – смягчает разговор Мак. – Он пришел с пустыми руками, не имел ничего и заработал все под вашим именем.
Я понимаю, что он пытается сказать.
Бас Бишоп показал свою преданность Рэйвен, как, собственно, и нам, и за это я должен бы его уважать. За то, что он помог одной из нас, когда ей было хреново, за то, что прикрыл ее спину, когда нас не было рядом, – прикрыл без лишних вопросов.
Но я не могу.
По правде говоря, я не то чтобы ненавижу этого придурка. Не стану врать, что считаю, будто он не смог бы защитить жену моего брата, – смог бы, и доказал
