потолку. Не видела, как он пожирает ее глазами, как впитывает всем своим существом ее хрипловатый голос, напевающий «Саундгарден» [43].
Сделав несколько шагов на нетвердых ногах, Фокс взял со столика ее телефон. Его голосовая почта лежала в непрочитанных сообщениях. Что сказать, чтобы Ханна поняла, как он ее любит?
Ничего не надумав, Фокс решил довериться сердцу и, сделав еще шаг, встал у проигрывателя.
Ханна вздрогнула и подняла взгляд. Они долго смотрели друг на друга, пытаясь найти ответы на мучившие их вопросы. На первый Фокс ответил сразу: снял с проигрывателя пластинку «Саундгарден» и поставил взамен диск Эла Грина c песней «Останемся вместе» [44]. С каждой следующей строчкой песни лицо Ханны смягчалось. Текст был что надо, самый подходящий. Глаза Веснушки наполнились слезами, и Фокс, подняв ее с пола, закружил в медленном танце под звучавшую в его сердце музыку. Наушники он снял с головы любимой только после того, как Эл Грин допел последнюю строку.
– Я тебя люблю, – осипшим голосом произнес Фокс, продолжая покачивать ее в танце. За талию Ханны он цеплялся словно за спасательный круг, сброшенный утопающему посреди Берингова моря. – Господи, я так тебя люблю…
Зарывшись лицом в ее волосы, он понял, как изголодался по близости этого невероятного человека, который почему-то его полюбил.
– Думал, ты уехала, – пробормотал Фокс и, подняв Ханну, направился к спальне.
– Нет, я не смогла. Не захотела. – Ее руки сомкнулись вокруг шеи Фокса. – Слишком сильно тебя люблю.
Он положил Ханну на кровать, однако она приподнялась и вытерла застилавшие его глаза слезы, а заодно и свои.
– Ты ведь собиралась дать мне время вытащить голову из задницы…
– Решила, что ты справишься за шесть часов.
Как отплатить Ханне? Чем? Похоже, ему не рассчитаться с ней до конца жизни, однако он будет делать все возможное и невозможное – каждый час, каждый день.
Фокс лег на нее сверху, накрыл ее губы своими, и оба застонали, ощущая каждый изгиб тела, каждую мышцу партнера.
– Подыщем местечко на полпути между Сиэтлом и Уэстпортом. У тебя будет работа в большом городе, у меня – здесь.
Он расстегнул на Ханне джинсы и просунул руку ей в трусики, с удовольствием наблюдая, как ее глаза заволокла пелена наслаждения. Провел пальцем между складок плоти, слегка нажал, затем нежно погладил.
О,
да…
– Как тебе мой план?
– Отличный план, – шепнула Ханна, а Фокс ввел палец глубже. – Выясним, чего мы стоим вместе. И никто нам не помешает.
Он кивнул, стаскивая с нее джинсы с трусиками.
– Как бы там ни было, я твой. А ты моя. Все у нас будет прекрасно.
Фокс вошел в нее, и у него на секунду перехватило дыхание, когда Ханна закинула ноги ему на поясницу – именно так, как нужно.
– Не знал, что такое настоящая жизнь, пока не встретил тебя, – задыхаясь, пробормотал он. – Мне нужна ты и то добро, что ты несешь. Ни за что тебя не отпущу.
– И я, Фокс Торнтон. – Тело Ханны чуть приподнялось, когда Фокс проник в ее лоно, глаза остановились. – Никуда тебя не отпущу.
– Буду с тобой и в горе, и в радости… – Фокс поцеловал ее в шею и вошел еще глубже. И еще, и еще. Он ощущал на лице ее дыхание и сходил с ума от счастья. – Всегда. Всю жизнь…
Десять лет спустя
Джип Ханны пробивался по заснеженной дороге под звучащий в салоне мягкий голос Нэта Кинга Коула. В свете фар кружились снежинки, небо в сумерках приобрело багряно-серый оттенок. Мачтовые сосны обрамляли ставшую давно привычной дорогу к дому. К семье…
Прожив десять лет в Пуйаллапе, она не могла заставить себя поверить, что когда-то ее домом был солнечный Лос-Анджелес, и уже не променяла бы свой маленький городок ни на какие плюшки.
Ханна бросила взгляд в зеркало и удовлетворенно вздохнула. На заднем сиденье лежали пакеты с подарками в богатых упаковках. Ей было настолько хорошо, что на глаза навернулись слезы счастья. Разве может быть что-то лучше в этом мире? Она едет домой, к семье, в канун Рождества, проведя пять дней в дороге. Боже, как она скучала! Приходилось заставлять себя не торопиться на заметенной снегом зимней дороге.
Еще минута, и показался дом. Шины заскрипели по подъездной дорожке, и сердце Ханны забилось чаще. Из печной трубы на крыше стилизованного под большую бревенчатую избу дома лениво поднималась струйка дыма. У входной двери стояли детские санки, рядом – большие, взрослые. В одном из многочисленных окон сверкала огнями рождественская елка. В ярко освещенной комнате показался муж; прошел мимо окна, придерживая за ноги перекинутую через мускулистое плечо младшую дочь. Ханна засмеялась, и в ее смехе прозвучали любовь, благодарность и накопившаяся за пять дней тоска.
У них все получилось. В их жизни поселились счастье и радость. Разве можно было представить себе подобный рай десять лет назад?
После съемок «Оглушенной славой» они с Фоксом съездили в Бель-Эйр и собрали ее вещи. Ханна до сих пор вспоминала чувство невесомости, сопровождавшее ее в том путешествии. Они дали друг другу обязательства, и их прежняя настороженность растворилась без следа. Каждое касание, каждое слово наполняли существование глубоким смыслом. Ханна с Фоксом вступали в новую, взрослую жизнь. Оба немного побаивались, однако были неизменно честны друг с другом.
Они стали сплоченной командой.
В самом начале пришлось снять апартаменты в этом маленьком городке на полпути между Уэстпортом и Сиэтлом. По той квартире Ханна скучала до сих пор: вспоминала скрипучие половицы и те уроки, которые они извлекли в стенах первого совместного жилья. Они безумно любили друг друга, громко ссорились и громко мирились. Ханна все еще слышала музыку, под которую они танцевали. Именно там Фокс в такой же точно вечер упал на колено и попросил ее руки. Оба были в легкой панике, когда через год она наконец забеременела. Потом отметили покупку дома. Сидели тогда в пустой комнате на полу, поедая торт прямо из коробки – Фокс в костюме, Ханна в платье.
Сколько за эти десять лет накопилось воспоминаний… Каждый их день проходил под знаком новой песни, и все они были ей дороги.
Ханна нетерпеливо распахнула дверцу автомобиля и осторожно поставила ногу в модном сапожке на заледеневшую дорожку. Не самая практичная обувь в подобную погоду, но куда деваться… После встречи с очередным клиентом пришлось срочно вылетать в Лос-Анджелес. Все, теперь никаких аэропортов до середины января. Слава богу! Чем дольше она работала, тем более комфортным становился график поездок. Многие процессы запросто можно было контролировать удаленно, однако бывало
