винить девушку? Я уже давно умираю от любопытства.
– Я уже забыл о ней, – признался Эшер, вертя коробочку в руках. – Я забыл о многом, но только не о своих чувствах к тебе. – Он вдруг нахмурился. – Постой, ты не заглядывала внутрь?
– Нет. Думаю, нам стоит воспользоваться моментом и оценить проявленную мною титаническую силу воли.
Он рассмеялся и покачал головой.
– Боже, Фейт, неужели я еще могу смеяться? И безумно любить тебя, когда чувствую, будто мне тысячу раз растоптали сердце?
– Потому что у нас бесконечный запас. – Я протянула руку и коснулась его щеки. – Со мной твое сердце в безопасности. Я позабочусь о нем, обещаю.
Эшер хрипло застонал, глаза его заблестели, и в следующий миг он опустился рядом со мной на песок на одно колено. Держа коробочку на вытянутой руке, он попытался ее открыть, потом вдруг замер и хмуро взглянул на меня.
– Тебе лучше встать, иначе какой смысл в этом коленопреклонении?
Рассмеявшись, я со слезами на глазах поднялась на ноги.
– Какой ты властный.
– Фейт, – хрипло произнес он. – Я не знаю, что будет дальше, не представляю, что случится завтра или даже через час. Знаю лишь, что люблю тебя. И так будет всегда, пока я живу и дышу. Что бы ни произошло, я всегда буду любить тебя.
Он открыл коробочку и взгляду предстала прекрасная мерцающая серая жемчужина в окружении бриллиантов на широкой полоске из белого золота.
– Господи! – Я поднесла руку ко рту. – Я и представить не могла… Какая прелесть! Словно Гавайи, окруженные городскими огнями.
– Это мы, – хрипло поправил Эшер. – Фейт, ты выйдешь за меня замуж?
Я кивнула, сперва медленно, после более энергично, во мне вспыхнула радость.
– И надо было мне вставать? Я вот-вот шлепнусь на тебя сверху, – воскликнула я, а после так и сделала.
Я сжала его в объятиях, мы целовались, стоя на коленях, и я снова и снова повторяла «да».
Он надел кольцо мне на палец. Казалось, жемчужина походила на серый океан после шторма, а бриллианты напоминали лучики солнца, проглядывающего сквозь облака. Грозовые облака, окаймленные солнечным светом. Как печаль и радость, горе и любовь. Рядом с этим мужчиной я была согласна на все.
Я поцеловала Эшера. Наше будущее казалось горизонтом, где уживались и солнце, и шторм, тянущимся в вечность, зовущим нас в желанную даль.
Когда в середине утра я вывел катер к месту, координаты которого дал мне капитан Гэри, гладь океана казалась спокойной.
Я направился к открытой воде, время от времени поглядывая на циферблат и не спуская глаз со сделанной из соли урны, надежно прикрепленной к сиденью рядом со мной – бледно-персиковой, с белыми прожилками. Она опустится на дно там же, куда погрузилась Налани. Со временем урна растворится в воде, соль смешается с солью океана. Прах брата вырвется на волю, его подхватит течение и понесет по всему миру, а потом вернет сюда, в это же место. Домой.
Оказавшись в нужной точке, я заглушил двигатель и позволил катеру дрейфовать на волнах. Я взял в руки урну и устроился с ней на корме, на планшире. Она казалась тяжелой – тяжелее, чем я ожидал, когда впервые ее получил, – и в то же время очень легкой. Как может маленький сосуд вместить в себя целую жизнь? Конечно, это невозможно; Морган был не только прахом в урне. Он находился повсюду – в воде, в китах, в лучах света, в песке, во всей окружающей жизни и в каждой ее частице… Вот каким огромным он стал.
По щекам заструились слезы. Я больше не пытался их сдержать и позволил течь свободно. Я сделал глубокий вдох.
– Прости, – дрогнувшим голосом проговорил я. – Пожалуйста, прости меня.
Еще на миг я задержал урну в руках, провел ладонями по гладкой, прохладной поверхности, а потом прерывисто вдохнул и продолжил:
– Спасибо. Спасибо, Морган.
Я перегнулся через борт лодки и коснулся урной поверхности воды. Рядом упали слезы и растворились в безбрежном синем океане.
– Я люблю тебя, – прошептал я и выпустил урну из рук, позволив ей мягко скользнуть в воду, чтобы занять свое место рядом с урной Налани.
Она погружалась, отсвечивая ярко-синим, кристаллики соли ловили отраженный свет. Когда урна скрылась из виду, я выпрямился и закрыл глаза. Я почувствовал на лице теплое солнце, подо мной мягко покачивались волны.
И я улыбнулся – ведь он снова был с ней. Они вернулись домой.
Два года спустя…
Я окинула взглядом серый, набухший от дождя Сиэтл. Сзади, за столом для совещаний, я слышала тихое бормотание и шуршание бумаг. Я улыбнулась про себя. Пусть сотрудники «Кофейной компании» делают вид, что им есть что сказать, – в конечном счете они прекрасно знали – им нужна именно моя реклама.
– Мисс Бенсон.
Я повернулась к столу и сунула руки в карманы пиджака от Шанель – так было легче незаметно прикоснуться к пока еще небольшому животу.
– Джентльмены. Какие-то мысли?
Мистер Галвестон, вице-президент по маркетингу, кивнул.
– Мы считаем, ваше видение нашего продукта лучше всего соответствует нашим ожиданиям. – Он протянул руку. – Поздравляю. Не припомню, чтобы когда-либо видел более вдохновляющий и современный подход к продаже кофе.
Я широко улыбнулась и с трудом удержалась, чтобы не взглянуть на часы.
– Какие любезные слова. Рада, что вы довольны. А теперь простите, джентльмены, я оставлю вас в надежных руках Джесс Браунинг, руководителя клиентского отдела. – Я с улыбкой указала на бывшую помощницу. – Она поможет уладить все детали.
Я вышла из конференц-зала – довольно быстро, но не настолько, чтобы создать впечатление спешки. Самолет будет только завтра утром, но мысленно я уже вернулась на Кауаи – домой.
В миллионный раз я коснулась рукой живота.
«А еще мне нужно поделиться последними новостями с мужем, сексуальным ублюдком».
Рядом со мной пристроился Терренс.
– Снова в яблочко, как я слышал.
– Уже? – Я улыбнулась. – В этом офисе слухи разлетаются со скоростью света.
– Рад тебя видеть, Фейт. Я имею в виду лично, не по «Зуму».
– Не привыкай, Терри. В ближайшее время я не появлюсь в этих краях.
– Что ж, я рад, что ты приехала на эту встречу и снова ощутила вкус города. Скажи, ты по нам скучаешь?
– Немного, – призналась я, хотя уже осознала, что небоскребы и тротуары не привлекают, как раньше. – Больше
