успокаивающим тоном.
– Что-то случилось? Ты же отлично справлялась. Мне показалось, что тебе было весело.
– Было, – подтвердила она, – но я не думаю, что смогу справиться с незнакомцами, которые смотрят на меня, задаваясь вопросом, что со мной не так.
– Что с тобой не так? – повторила Моник, хмуро глядя на нее в зеркало. – Холлин, милая, с тобой все в порядке. Все мы – дети божьи. Красивые и замечательные по-разному, по-своему. И если кто-то судит нас за то, что мы не можем в себе контролировать, то к черту и их, и лошадь, на которой они приехали.
Холлин подавилась смехом.
– Какая красочная проповедь.
Моник усмехнулась, вытащила из автомата бумажное полотенце и протянула ей.
– Теперь ты понимаешь, почему моя церковь не приглашает меня выступать.
Холлин взяла полотенце и промокнула глаза.
– Не знаю. Но мне кажется, что в ту минуту, когда я обретаю некоторую уверенность, мир тут же напоминает мне, что я должна сидеть тихо.
Моник выпустила ее из объятий и повернулась с сочувствующим выражением лица.
– Дорогая, все в порядке. Первые несколько месяцев, когда я импровизировала, я нервничала так, что меня рвало перед каждым выступлением.
Губы Холлин приоткрылись. Она никак не могла себе представить, чтобы смелая Моник Ротик чего-то боялась.
– Ты не странная, если волнуешься перед выходом на сцену. Это стопроцентно нормальная реакция на уязвимость перед другими. Вот почему на тех уроках импровизации, которые мы проводим, так много людей либо вообще не являются, либо сидят сзади. – Она улыбнулась. – Но кайф приходит от того, что ты забиваешь на страх и выступаешь, несмотря на все эти эмоции. Когда ты делаешь это, ты уходишь с чувством, что можешь завоевать весь этот чертов мир, потому что понимаешь, особенно в комедии, что лишила других возможности стыдить или смущать тебя. Ты уже смеешься над собой. И что остается им? Ты забрала все их боеприпасы и рассовала их по собственным карманам. – Онаразвела руками. – Люди хотят посмеяться над моим размером. Я уже опередила их в этом. Они хотят назвать меня болтушкой. Я уже присвоила себе это прозвище. У них ничего нет. Они не имеют права голоса по поводу того, как я отношусь к себе.
Холлин улыбнулась, тепло Моник было как бальзам, смягчающий острые углы внутри нее.
– Я хочу быть такой, как ты, когда вырасту.
Моник положила руки на плечи Холлин.
– Тогда начни с этого шоу. У тебя все отлично получится. И мы все будем поддерживать тебя. Не говоря уже о том, что там будет Джаспер. Этот парень не сводит с тебя глаз, девочка, так что он сделает все, что тебе нужно на сцене. Он, вероятно, разделся бы догола и выпрыгнул бы, просто чтобы отвлечь от тебя внимание, если бы почувствовал, что ты паникуешь.
Холлин рассмеялась.
– У меня такое чувство, что Джасперу просто нравится раздеваться на сцене.
Моник фыркнула и опустила руки.
– Глаголешь истину.
Холлин откинула голову назад и прижала кончики пальцев к уголкам глаз, пытаясь сосредоточиться.
– Хорошо.
– Да? – уточнила Моник, в ее голосе ясно слышалось волнение. – Моя ободряющая речь сработала?
Холлин показала ей преувеличенно поднятый большой палец.
– Ты превосходно умеешь подбодрить собеседника.
– Чертовски верно. – Моник подмигнула. – А теперь мне лучше пописать, пока я не устрою комедийное шоу, на которое никто не подписывался.
Моник поспешила в кабинку, а Холлин привела себя в порядок, чтобы вернуться к труппе. Чтобы найти Джаспера. И выяснить, какого черта Кензи вернулась в город. Но когда она отправилась на его поиски, Барри сказал ей, что он уже ушел и попросил передать ей, что зайдет к ней позже.
Появилась великолепная бывшая Джаспера. И он исчез, даже не попрощавшись с Холлин.
Фантастически.
Вечер становился все лучше и лучше.
* * *
Часы перевалили за одиннадцать, когда Джаспер наконец появился на пороге Холлин. Он был в той же одежде, что и раньше, но его волосы растрепались, а на лице застыло мрачное выражение полицейского, прибывшего сообщить семье, что произошел несчастный случай.
Желудок Холлин опустился до самых пяток.
– Ты с ней переспал.
– Что? – потрясенно переспросил Джаспер.
Дурное предчувствие нахлынуло на нее, подозрения, которые она вертела в течение нескольких часов, пузырились в ней, как яд.
– Посмотри на себя. Я не математик, но появляется потрясающая бывшая девушка моего нового парня, он исчезает на несколько часов, а затем появляется с растрепанными волосами и выражением плохих новостей на лице. Я в состоянии решить это уравнение.
– Черт, Холлин. Нет, – сказал он, нахмурившись и заходя внутрь. – Конечно, я не спал с Кензи. Какого черта?
Она посмотрела в пол, когда он закрыл дверь, гнев и горе смешались внутри нее в какое-то варево.
– Не говори так, как будто это нелепое предположение. Ты ушел, Джаспер. Ты даже не потрудился попрощаться со мной. После того как нагло не сказал своей бывшей, что встречаешься со мной. Что я должна думать?
Джаспер тяжело вздохнул, выглядя со всех сторон осажденным.
– Прости. Ты права. Это был идиотский поступок. – Он взял ее за руку. – Но, честное слово, дело не в этом. Я просто был так потрясен появлением Кензи, что допустил ошибку, не представив тебя. Я не нарочно. Клянусь.
Она не ответила, и он потянул ее за руку, ведя в гостиную. Она позволила подвести себя к дивану и села с ним рядом.
– И я никуда с ней не ходил, – сказал он, наклоняя голову, в попытке поймать ее взгляд. – Она здесь не для того, чтобы мы снова были вместе. Даже если бы это было так, меня это не интересует.
– Она великолепна, Джаспер, – тихо сказала Холлин. – Настоящая красавица.
Джаспер сжал ее руку.
– Но ты прекраснее. Такая горячая штучка. У меня превосходный вкус.
Холлин подняла глаза и обнаружила, что он слегка улыбается.
– Послушай, я понимаю, – сказал он. – Я провел целую ночь, меряясь с Кэлом. Зная, что он был твоим бывшим, что между вами все еще остается глубокая дружеская связь, и видя, что он хочет тебя. Черт возьми, это сводило меня с ума.
– Джаспер…
– У Кензи перед тобой нет никаких преимуществ, – тихо сказал он. – Я любил ее когда-то. Но встреча с ней снова только подтвердила, что эти чувства мертвы и похоронены. Мы не подходили друг другу ни тогда, ни сейчас. Конец истории.
Холлин поверила ему, но ее мысли все еще путались.
– Тогда почему она оказалась здесь? И почему у тебя был такой мрачный вид, когда ты вошел?
Напряженное выражение, с которым он стоял у двери, появилось снова, и он провел рукой по волосам, демонстрируя, как они так растрепались. Он откинулся на спинку дивана.
– Она приехала не для того, чтобы предложить нам снова быть вместе, но она была здесь по поводу актерской работы.
– Актерская работа? Я думала, у нее уже есть работа. Эта роль в Netflix.
– Есть, – подтвердил он, бросив на нее пристальный взгляд. – Она приехала, чтобы предложить
