Ну, или же их убьют на месте. И тогда профессор перестанет мучиться совестью, что не сумел спасти девушку, с которой они так сблизились за время совместного путешествия.
К сожалению, Ашарху не дали времени даже до захода солнца. Приблизительно за час до обозначенного старейшиной срока на кухню вошел один из воинов общины. Худощавый молодой парень, едва ли старше самого преподавателя, решительно переступил порог комнаты и практически сразу же взглядом выделил в толпе поварих Аша:
- Брат Илват, комендант приказал отвести тебя к месту проведения казни. Следуй за мной.
Узкое вытянутое лицо общинника с острыми скулами и глубокими фиолетовыми синяками под глазами даже не дрогнуло от произнесенных слов, словно сопровождать палачей к плахе было обычным занятием для этого молодого парня.
- Но Саркоз говорил, что казнь состоится на закате...
- Необходимо еще подготовить место для обезглавливания. Старейшина велел, чтобы этим занялся именно ты, брат.
У профессора в глазах потемнело от такой жестокости коменданта. Мало того, что Лантея должна была лишиться жизни от рук Аша, так еще и приготовлениями поручили заниматься тоже ему.
- Пусть будет так, - сжав зубы, проговорил мужчина.
Посланник Саркоза кивнул и распахнул шире дверь, пропуская перед собой в коридор нового брата общины. И пока Ашарха вели сквозь запутанные переплетения артерий крепости, он, раздраженный собственным бессилием, пытался не растерять последние капли самообладания.
Во внутреннем дворе сухопарый воин молча указал профессору на старую дубовую колоду, стоявшую под навесом возле одного из сараев. Раньше, видимо, на ней кололи дрова, судя по многочисленным зарубкам, а теперь бросили за ненадобностью на улице. Металлический обруч заржавел, и когда Аш схватился за железные кольца по бокам, то на его ладонях остались рыжие полосы. Но, стоило мужчине попытаться приподнять колоду, как он сразу же со стоном уронил ее обратно на землю.
- Ты чего это? Зачем поднимаешь? - удивленно пробормотал общинник. - Спину надорвешь так таскать. Ее катить надо, брат.
Послушно повалив колоду на бок, профессор неторопливо покатил ее к воротам, ведущим с внутреннего двора. Приставленный Саркозом надсмотрщик даже не пытался как-либо помочь Ашарху, а только шагал неподалеку и время от времени приглядывался к запыхавшемуся палачу.
На некоторых участках мостовая шла под уклоном в гору, и от того колода будто становилась в десятки раз тяжелее, с трудом перекатываясь с бока на бок и цепляясь за все неровные булыжники на дороге. По приказу старейшины скромное лобное место должны были организовать на храмовой площади и состояло оно лишь из одной колоды, да приставленного к ней палача, как цепного пса на привязи. Вся эта ситуация казалась Ашу до омерзения невыносимой, и потому в нем все сильнее крепла искренняя и чистая ненависть к Саркозу, который, видимо, получал какое-то извращенное наслаждение, ставя людей в подобное положение.
Когда профессор, весь взмокший от жары и усталости, остановился отдохнуть на несколько секунд на самом краю площади, то взгляд его первым же делом задержался на здании храма, где еще совсем недавно произошло трагическое событие, унесшее столько жизней. В свете лучей заходившего солнца строение будто окрасилось в бордовый цвет, из-за чего жуткая рана, зиявшая на его боку, выглядела еще непригляднее. Вокруг не было ни души, словно площадь вымерла в одночасье. У храма Аш тоже не заметил ни каменщиков, ни скорбящих, лишь ветер пронзительно выл, запутавшись в металлических подпорках и грубо сколоченных лесах, выдувая пыль из рваного пролома.
Неподалеку от разрушенной стены пирамидой были сложены мешки с песком, стояли ряды бочек, наполненных водой, небрежно были брошены кадушки с уже затвердевшим раствором и лежали приготовленные для укладки блоки. Профессор едва успел ухватить за хвост одну дерзкую и весьма банальную мысль, проскочившую в его голове. Ведь не было ничего проще, чем рассыпать столь необходимый Лантее песок прямо перед плахой. А позаимствовать его можно было как раз-таки у стен храма, где его оказалось предостаточно после ремонтных работ.
Как только тяжелая дубовая колода оказалась установлена приблизительно посередине площади, Ашарх моментально выпрямился, отряхнул руки и задумчиво почесал подбородок:
- Брат, мне кажется, что надобно чем-нибудь присыпать мостовую.
- Это еще зачем? - без особенного интереса спросил общинник, пиная мыском сапога колоду и проверяя, ровно ли она стоит.
- Ну как? После усекновения будет много крови, она тут все зальет. Нужно бы соломы подстелить, чтобы легче было убрать после всю грязь. Или песка насыпать, чтобы он впитал все.
- Да где ж я тебе тут песок найду? - спросил сухопарый воин, поморщившись и скрещивая руки на груди.
- Я у храма мешки видел. Могу один притащить сюда.
- Ну, тащи, если тебе охота...
- Просто хочу, чтобы все по-человечески выглядело, - бросил профессор и скорее направился к разрушенной стене храма.
Выбрав самый крупный и тяжелый мешок, Ашарх волоком протащил его по мостовой до центра площади и под строгим надзором общинника высыпал на камни, тщательно утрамбовав и ладонями распределив вокруг колоды. Наивность молодого и высокомерного парня давала ему надежду на то, что теперь у Лантеи появился неплохой шанс побороться за свою жизнь. А преподавателю в свою очередь оставалось лишь приложить все усилия, чтобы хетай-ра применила свою магию до того, как Саркоз успел бы что-нибудь предпринять.
В томительном ожидании начала казни солнце клонилось к горизонту все медленнее и медленнее, растекаясь по небосклону лопнувшим яичным желтком. Профессора мучила тревога, но, что бы ни случилось, он пообещал себе не опускать стальное лезвие на шею спутницы. Даже если все его приготовления были сделаны впустую, и попытка побега окажется неудачной, Аш для себя твердо решил отправиться на костер Дымных Врат следом за Лантеей. Он не хотел прожить всю последующую жизнь, борясь с сожалением и подчиняясь зависимому от дурмана Саркозу.
