Михаил Колесов - Никарагуа. Hora cero

В пятницу Кольцовы были приглашены в «Белую виллу» на день рождения Вари, подруги Лиды. Так получилось, что у Кольцовых только с лётчиками сложились хорошие отношения. Вечер прошёл весело и хорошо. Вернулись домой очень поздно.

Дома Кольцов читал своего любимого Жоржа Сименона (на испанском языке).

В университете в преддверии рождественских каникул у него закончились занятия. Студенты–историки поздравили его с предстоящим праздником и вручили скромные подарки. Глядя на их весёлые лица, Сергей вспоминал, как три месяца назад они начинали с «бойкота». Все советские преподаватели получили от университетского руководства рождественские подарки. При «розыгрыше» Сергею досталась бутылка американского виски, Лиде — плющевой розовый фламинго.

В субботу после обеда в «Планетарий» приехал на автобусе Хуан Гаэтано и забрал всех в «Cuesta Country Club». Это шикарное место отдыха на холме у озера Некапа, где находился большой ресторан под открытым небом (под пальмами). Внизу под холмом расположился освещённый вечерними огнями город. Здесь в кампании других «интернационалистов» ели, пили и танцевали. Всех поздравил с наступающим Рождеством Владимир Кордеро, который прибыл в сопровождении ректора. Никарагуанских преподавателей почти не было. Но Химена была и Сергей с ней танцевал, что её очень удивило. Издалека он видел пьяненького Эрвина, но тот сделал вид, что его не заметил. К столу советских преподавателей подошёл команданте Байардо Арсе Кастаньо, курировавший в руководстве Сандинистского Фронта вопросы идеологии и культуры. Кольцов поговорил с ним несколько минут. Команданте, с тонкой «французской» («экзистенциалистской») бородкой, явно его ровесник, произвёл на Сергея впечатление интеллигентного, умного человека.

Накануне Байардо Арсе выступил перед студентами университета, призвав их принять активное участие в уборке кофе и в защите страны. В стране начался сезон уборки кофе, которое росло и собиралось в горах, главным образом, в тех отдалённых районах, где сейчас шли военные действия. Поэтому студенты отправлялись в горы с оружием. Уже был сформирован один молодёжный батальон и готовился новый. Байардо Арсе завершил своё выступление лозунгом: «В Никарагуа всё спокойно — они не пройдут!».

Между тем сложная обстановка в стране остаётся без особых перемен.

Из телевизионных новостей: в провинции Северная Зелайа потерпел катастрофу (вероятно, был сбит с земли) военный вертолёт («Сикорский») с 75 детьми на борту, которых пытались вывезти из зоны военных действий. В стране объявлен траур. На митинге в Манагуа Даниэль Ортега впервые выступил резко в адрес оппозиции. Продолжаются бои в зоне Зелайи (сообщения в прессе о потерях прекратились, значит, они большие). Правительство Никарагуа заявило протест Гондурасу в связи проникновением с его территории банд «контрас» численностью примерно 400 человек, которые шляются по стране в различных местах. Правительство Канады выступило в поддержку Никарагуа. Премьер–министр Испании Гонсалес предложил созвать совещание по проблемам Центральной Америки.

…В стране начались «Рождественские каникулы» и советские преподаватели оказались «запертыми» в своей резервации. Из занятий остались поездки за покупками и редкие выезды в кино. Так, посмотрели американский фильм «Полуночный экспресс» о приключениях американцев в турецкой тюрьме. Руководство вспоминало о соотечественниках лишь эпизодически по мере необходимости. Однажды утром приехала машина и забрала женщин в ГКЭС на приготовление «праздничного ужина». При этом каждая должна была приготовить что–то «своё». Лида расстаралась. Но вечером… за ними никто не приехал. Даже не позвонили и не извинились. Женщины были оскорблены, их бесцеремонно использовали как прислугу. В экономической миссии царил «матриархат», жена Рябова распоряжалась здесь, как у себя на подмосковной даче.

Не пригласили преподавателей и на Торжественное заседание в театре Рубен Дарио, посвящённое 60-летию Советского Союза, где выступали советский посол и команданте Виктор Тирадо Лопес. Ясно, что всё это было неслучайно. Рябов, таким образом, указывал преподавателям их «место». Векслер, опять представлявший собственной персоной всю советскую интеллигенцию, вероятно, считал, что так оно и должно быть.

Однако Чукавин вспомнил о них, когда понадобилось присутствовать на торжественном заседании в посольстве именно 24 декабря. Но Кольцовы были предварительно приглашены на Рождество к Франсиско — Серхио. Сергей отправил к ним Лиду, а сам отбыл со всеми в посольство. Впервые он сидел в «президиуме» собрания рядом с послом, который сделал весьма толковый доклад о программном выступлении Ю. В. Андропова на Торжественном заседании Верховного Совета в Москве. Благодарности были объявлены Векслеру и Наташе Валуевой. Это хорошо, но было странно, что Кольцов, как руководитель группы, узнал об этом только на собрании. Рябов не счёл нужным даже с ним посоветоваться. Виктор ему рассказал, что Юрий Николаевич пришёл в ярость, когда увидел «зубной счёт». Его не интересовала истина, ему важен был сам факт «компромата». Во время очередного ночного дежурства в ГКЭС Сергей почувствовал его недоброжелательное отношение. После собрания Виктор подбросил его на своей машине к дому Франсиско — Серхио. Вечер завершился хорошо, вернулись Кольцовы поздно и Сергей очень устал.

На следующий день за Кольцовыми заехала на машине Марианна, молодая никарагуанка, секретарь доктора Флорес в CNES. Она привезла их к себе домой и познакомила с журналистом Карлосом Лопесом. В 60‑е годы он учился в Софийском университете. После этого работал в Италии, Швеции, Испании. Посетил много стран Латинской Америки. Занимался «социологией труда и населения». Разговор с ним для Сергея был очень интересен. Но журналист упорно уклонялся от темы внутренней политической ситуации в стране.

Но эта тема совершенно неожиданно прозвучала в такси, на котором Кольцовы возвращались домой. Пожилого таксиста, по имени Сезарь, узнавшего, что он везёт «сеньора профессора» из России, вдруг «прорвало». Выяснилось, что он принимал участие в революции ещё во времена Карлоса Фонсеки и Германа Помареса, которых хорошо знал до их гибели. Сейчас он говорил о нынешних «молодых» сандинистских «командантес» жёстко критически. По его словам, они проводили политику, не имевшую ничего общего с программой основателей Сандинистского Фронта. «Странно, — подумал, вспоминая разговор с Эрвиным, Кольцов, — если сандинистов сегодня не поддерживают ни «пролетариат», ни средняя «буржуазия», на какие социальные слои они тогда могут опереться».

Через два дня в посольстве состоялось партсобрание по пленуму ЦК. Чукавин опять посадил Кольцова в «президиум», что явно не понравилось ни Рябову, ни Векслеру. После этого Виктор подсунул ему «бумаги» для перевода. Посмотрев их дома, Кольцов понял, что это — очередная «липа» Векслера и Рябова о сотрудничестве с CNES. Большой перечень мероприятий, совершенно невыполнимых, но впечатляющих для Москвы. Интересно, как он заметил, ни подписи председателя CNES доктора Эрнесто Кастильо, ни ректора университета Хоакина Солиса на «документах» не было. «Русисты» сделали очень небрежный перевод, и Кольцову предстояло его отредактировать…

Пресса продолжает комментировать последние заявления Ю. В. Андропова. Генри Киссинджер высказался скептически о перспективе улучшения советско–американских отношений. «La Prensa» отмечает третью годовщину вторжения советских войск в Афганистан, публикуя заявления Рейгана и Миттерана, а также Китая и Ирана, с требованием вывода советских войск из Афганистана. В Тегеране толпа афганцев пыталась ворваться в советское посольство.

…Почти ежедневно Кольцовы общались с лётчиками, готовясь к совместному празднованию Нового года. Лида фактически пропадала в «Белой вилле» всё время, приходя домой лишь ночевать. В основном Сергей общался с Альбертом и Саней. Однажды он заглянул в комнату его тёзки, лётчика из Запорожья, и был поражён её интерьером. Маленькая комната была украшена различными подделками резьбы по дереву, которой увлекался хозяин. Он рассказал, что в каждой стране, где он побывал, он находил специальные виды деревьев, и дома, в родном городе, у него большая коллекция. С Альбертом за бутылкой «Brendy Brizand» (или другой) Сергей вечерами тихо беседовал на веранде о его родном Симферополе (в Крыму сейчас жила мать Сергея) и «парусах». У них оказалась общая мечта — приобрести яхту!

Накануне, то есть 30‑го числа, Кольцов со старшим группы лётчиков Юрой, который последнее время держался с ним подчёркнуто официально, (что было забавно), мотались весь день на машине лётчиков. Сначала дважды пришлось съездить в ГКЭС, пока не получили деньги. Попутно выслушали от Рябова «неудовольствие» по поводу инициативы совместной встречи Нового года (без гекэсовцев, которые, похоже, рассчитывали на приглашение). Затем помчались в аэропорт, где, по удостоверению Юры (да, собственно там его все знали, так как военный аэродром был совмещён с гражданским), хорошо отоварились. Но впопыхах загрузки забыли ящик анисовой водки. Хватились дома. Вернулись обратно, но магазин уже был закрыт. Поздно вечером Сергей с Юрой делили «новогодние подарки» от посольства для своих групп.