Словом, праздник на стадионе надолго овладел умами периферийцев и, может быть, они еще не раз вспоминали бы о нем, как об одном из самых сильных и ярких ощущений в жизни, если бы не событие, которое вдруг заставило их посмотреть на это другими глазами.
Григорий Львович Вайс был призван в литературу 18 августа 19.. года как ударник производства. Хотя он не был ни токарем, ни слесарем-лекальщиком, а работал в те времена младшим делопроизводителем отдела учета, тем не менее он вошел на Парнас в качестве "певца трудовых будней" и "выразителя чаяний рабочего класса". Объяснялось это тем, что по разнарядке, присланной из Центра, Периферийск должен был к концу месяца призвать в литературу семь человек, из них троих в поэзию, троих — в прозу и одного — в драматургию.
Набрать такое количество людей, сохранив при этом классовый принцип, было почти невозможно, пришлось добирать из прослойки. К тому времени Григорий Вайс опубликовал в стенгазете поэму под названием "Смерть плановика", которая и послужила основанием к принятию его в члены местного отделения Российской ассоциации пролетарских писателей. Поэма была напечатана в альманахе "Первая кладка" с предисловием известного критика Н. П. Улюлюкина, отмечавшего, что "голос Григория Вайса несомненно войдет в золотой фонд современной поэзии и обогатит ее новыми красками". Одновременно с Вайсом в литературу был призван штукатур пятого разряда Котька Сидоров, ставший в дальнейшем известным под именем Сергея Авансюка.
Котька Сидоров начинал буйно, распутно, по-есенински. Молодая хмельная сила играла в его стихах, поражая выросшего читателя свежестью и самобытностью дарования.
Жизнь моя разгульная, раздольная,
Ты меня, повесу, не томи,
Ой ты, мать, система травопольная,
Русской силой душу накорми!..
(Сергей Авансюк оказал большое влияние на формировавшуюся тогда молодую периферийскую поэзию. Неспроста через несколько лет в альманахе "Молодой Периферийск" появились такие строки:
Жизнь моя разгульная сплошная,
Ты меня, повесу, не томи,
Ой ты, мать — система пропашная,
Русской силой душу накорми…
Впрочем, критика дружно отмечала, что дело тут вовсе не в случайных влияниях, а в том, что современная поэзия прошла сложный путь от Есенина до Тряпкина и от академика Вильямса до академика Лысенко.)
Вскоре о Котьке Сидорове заговорили в городе. Его скандалы в ресторане, пьяные драки и даже затеянная им дуэль, в которой противники дрались портфелями, стали поводом для бесконечных рассказов, анекдотов и шуток. Хотя его поэма "Сиккатива", напечатанная отдельной брошюрой, вызвала единодушное одобрение, в быту поведение Авансюка считалось недостойным, марающим звание поэта, подающим пример начинающим, воспитывающим богемные настроения. О Котьке говорили на всех литературных собраниях, ставили вопрос, покрывали его позором. Два раза его исключали из ассоциации писателей, четыре раза выносили строгий выговор с последним предупреждением. И все же в глубине души всем было приятно, что в Периферийске живет настоящий забубенный отчаянный поэт.
Хотя Григорий Вайс не обладал такими душевными богатствами и от одной рюмки водки его мутило, он сразу подружился с Котькой Сидоровым, и они вдвоем составили целое литературное направление, о котором было сообщено в специальной декларации, напечатанной в газете "Вечерний Периферийск".
Поэзия не была для Григория Львовича Вайса основным жанром: он пробовал свои силы и в прозе, и в очерке, и в критике. В зависимости от того, какой жанр отставал, он и направлял основной удар. После собрания периферийских писателей, призывавшего членов ассоциации создать непревзойденные образцы литературы для детей, Вайс садился за детскую повесть, воспитывающую в юных читателях те или иные положительные качества. Когда члены правления требовали создания лучшего в мире очерка, Вайс садился за очерк. В 19.. году, когда на передовую линию литературы стали выходить акыны, ашуги, аксакалы и сказители, Вайс отыскал в глубинке девяностолетнюю старуху Агриппину Ильиничну и создал с ней в короткие сроки знаменитую "Думу о профсоюзе", имевшую 10 тысяч строк стихотворного текста. Агриппина Ильинична пела стихи под аккомпанемент старинной двухструнной бруньки, которую выдал под расписку местный музей краеведения. Вступительное слово к ее творческим вечерам делал обычно Григорий Львович Вайс.
Прорыв в жанре художественного очерка вынудил Вайса оставить фольклор и заняться первоочередными формами творчества. Так как Периферийск не мог похвастаться крупной индустрией, пришлось ограничиться серией очерков: "От листа железа до противня", где в художественной форме был описан процесс производства в артели "Бидонщик", занимавшейся изготовлением всевозможных хозяйственных предметов. Очерк был написан широко, с привлечением специальной литературы и лирическими размышлениями автора. ("Я гляжу на этот простой черный лист железа с загнутыми низкими краями и думаю, какой сложный путь он прошел, прежде чем попал в ловкие, умелые руки нашей домашней хозяйки…")
На ближайшем собрании Периферийской писательской организации Вайса избрали председателем секции очерка, в которой, впрочем, кроме него, других членов не было. Тем не менее Вайсу не удалось закрепиться и в этом жанре, так как вскоре было опубликовано решение о создании в кратчайшие сроки Магнитостроев литературы, и Григорий Львович засел за роман.
В руководствах, статьях и исследованиях тех лет давались подробные и точные указания, как писать романы, и рекомендации насчет актуальных тем, главных героев и основных черт характера, а также советы по поводу положительных и отрицательных персонажей, их численности и наиболее желательных конфликтов между ними. Печатались иногда и общие теоретические соображения по поводу производственного пейзажа, языка героев и отдельных оставшихся еще в наше время пережитков прошлого, вроде любви или ревности.
Вайс тщательно изучал все эти материалы, а заодно учился и у классиков. Прочитав, что Лев Николаевич Толстой всегда очень тщательно описывал одежду своих героев, он одну главу своего романа с этого и начал: "На Кандыбе был черный пиджак с серыми пуговицами, коричневые туфли на резиновой подошве с каблуком, подбитым железной подковкой, серая рубашка с запонками из нержавеющей хромо-никелевой стали, полосатые носки и мягкая качественная, кепка из отечественного сукна…"
И хотя при более внимательном прочтении выяснялось, что на вышеуказанном Кандыбе не было брюк, а он как раз в момент описания находился на заседании коллегии министерства, читатель не обращал на это внимания, увлеченный интригующим продвижением одного рационализаторского предложения.
Его роман имел большой успех в периферийской ассоциации пролетарских писателей; Вайс упоминался во всех докладах сразу после Чапыгина и Ляшко, в том месте, где начинается подраздел о местных писателях, воспитанных в текущем году и давших неплохие результаты.
К тому времени в докладах и статьях стали все чаще говорить о том, что периферийские писатели крепко стали на ноги и могут позволить себе отображать не только любовь к коллективу, но и ее частный случай — любовь к женщине.
В связи с этим в подборке "В гостях у периферийских писателей" было сообщено, что Григорий Львович Вайс "работает над повестью "Мы любим", в которой полемизирует с тургеневской трактовкой этой проблемы, носящей явно эгоцентрический характер, противоречащий нашему пониманию этого чувства"…
Как впоследствии отмечали во всех рецензиях, в повести "Мы любим", как и в предыдущем романе, очень удалась расчетная часть, то есть та часть, где автор приводил цифровые данные. В романе это была глава, где Кандыба смело оперировал цифрами роста чугуна и стали по сравнению с 1913 годом, в повести "Мы любим" это были данные о количественном составе мужчин и женщин на предприятиях героя и героини.
С нашей точки зрения, нет ничего удивительного в том, что автору удались именно эти места: так же как профессия инженера всегда чувствуется в произведениях Алексея Толстого, профессия врача в рассказах А. Чехова и профессия летчика в книгах Антуана де Сент-Экзюпери, в сочинениях Григория Вайса сказалась его специальность младшего делопроизводителя отдела учета.
Сообщение в печати о том, что народ ждет от писателей создания новых образцов оперетты, и призыв ликвидировать существующее отставание этого жанра заставили Вайса отложить на время прозу и взяться за сочинение музыкальной комедии. За музыку взялась бригада молодых композиторов — Белых, Черных и Ультра-Фиолетовых.
Оперетта под названием "Итээрочка" прошла в Периферийском театре Драмы, Комедии и Музкомедии и была тепло встречена стрелковым батальоном 6-го артиллерийского полка, расположенного за городом и любезно приглашавшегося на все новые спектакли.
