— Согласен, согласен! — отозвался сосед. — Паритет в шахматах — это совсем не то, что скажем, паритет в соотношении боевых сил двух сторон.
— А в чем тут разница?
— В том, молодой человек, что в шахматах проигравшему грозит условный ущерб, как правило, моральный, а иногда и материальный — потеря приза. Тут не идет речь о жизни и смерти. Другое дело в политике. При современном уровне военной техники, в условиях паритета, сторона, развязавшая конфликт, не сможет уйти от возмездия.
— Но будь такая ситуация и в шахматах, мы с вами просто не решились бы сесть за игру?
— Именно! Именно! Мне нравится ваша манера мыслить.
Сосед сделал несколько продуманных ходов, и положение Вячеслава резко ухудшилось. Он потерял качество, а затем и фигуру. Его король беспомощно топтался в углу доски, собираясь сдаться на милость победителя.
— Что же вы! Ходите вот сюда… — сосед почти силой заставил Вячеслава сделать нужный ход. — Вот видите! Пат! Неизбежно повторение ходов. А следовательно, ничья! Поздравляю вас.
И опять Вячеслав испытал недовольство собой: кто-то снова вывел его из игры. Он насупился, втянул голову в плечи и попытался уснуть. Ему это удалось.
Очнулся Вячеслав так же неожиданно, как и заснул. За овальным иллюминатором — густая синева. На темном куполе неба посверкивают звезды. Но что это? Вячеславу показалось, что одна из них начала расти прямо на глазах. «Чепуха, обман зрения», — подумал он. И как раз в это самое мгновение звезда вспыхнула, родив тонкий и острый, как кинжал, луч света, который, развернувшись в конус, широким своим основанием упал на землю. И странное дело — там внизу, в кромешной тьме, вдруг высветился огромный квадрат и стали видны игрушечные островерхие дома, четко прочерченные ленты дорог, и даже ползущие по ним букашки автомашин тоже были отчетливо различимы.
— Что это?! — воскликнул Вячеслав.
Сосед повернул голову к иллюминатору и пробормотал:
— Мда, любопытно.
— Любопытно? И только? Смотрите, что она вытворяет!
«Звезда», испускающая луч, вдруг окуталась зеленым облаком («выхлопы двигателей», — с замиранием сердца подумал Вячеслав) и двинулась с места, постепенно приобретая сигарообразную форму.
— Рефракция света, — произнес сосед.
— Какая там «рефракция»! Это же типичный НЛО!
Видели небесное тело не только они. Многие пассажиры повскакали с мест и приникли к оконцам. И напрасно перепуганная вышедшими из-под контроля пассажирами стюардесса металась по узкому проходу между креслами, уговаривая людей вернуться на свои места — перемещение центра тяжести грозило самолету не вымышленными, а вполне реальными бедами. Но люди не подчинялись. С любопытством, а кое-кто и со страхом следили они за манипуляциями странного объекта.
— Разрешите! — сосед решительно поднялся со своего места и двинулся к пилотской кабине. По возвращении уселся в кресло и поделился с Вячеславом полученными сведениями. — Они там, в кабине, тоже не знают, что происходит, — недовольным голосом произнес он. — Командир тянет, хочет поглядеть, что дальше будет. Сейчас они пытаются на глазок определить расстояние до объекта. Хотя им-то как раз должно быть ясно, что на глазок этого не сделаешь. Второй пилот занялся рисованием. Старается запечатлеть то, что он видит. Я им посоветовал бросить самодеятельность и доложить о ЧП наземным службам. Нет, не нравится мне все это, очень не нравится! — тень тревоги промелькнула на лице соседа.
— Ну как об этом напишешь? Кто в это поверит? — вырвалось у Вячеслава.
— Не поверят — и правильно сделают, — почти сердито сказал сосед. — Нечего распространять всякие небылицы. В свое время этими «летающими тарелками» всерьез занимались серьезные люди — военные. Ведь каждая из сторон имеет основание считать «тарелки» секретным оружием противника, не так ли? Военно-воздушные силы США занимались НЛО в течение нескольких десятилетий. Были любопытные случаи. Однажды «летающие тарелки» пронеслись над Белым домом и Капитолием! Причем были четко зарегистрированы близ расположенной радиолокационной станцией. По команде подняли звено истребителей, но так называемые НЛО исчезли. В конце концов военные пришли к выводу, что «летающие тарелки» не могут быть делом рук землян: достигнутый даже в наиболее развитых странах уровень технологии пока не позволяет изготовить нечто подобное.
— Постойте, постойте… Вы сказали, что НЛО над Белым домом засекли радары?
— Так точно.
— Значит, можно запросить расположенные на трассе нашего нынешнего полета радиолокационные станции. Если они подтвердят нахождение в воздухе рядом с нашим самолетом неизвестного объекта, то можно взяться за перо.
— Все ясно: вы журналист, — констатировал сосед. — А я-то все гадаю, кто это может быть. Вы относитесь к числу людей, чей спектр интересов весьма широк…
— А знания весьма неглубоки, — ухмыльнулся Вячеслав.
— Я этого не говорил. Так вы пишущий человек. Ваша фамилия, если не секрет?
Вячеслав не без гордости произнес:
— Грачев. Еженедельник «Радуга».
Сосед оживился.
— Очень приятно. Вы знаете, молодой человек, женская половина моей семьи зачитывается вашими опусами. Про гражданок, видящих людей насквозь.
— Вам мои репортажи не нравятся?
— Не репортажи. А темы… В жизни есть кое-что посерьезнее.
— Может быть, вы сами подкинете мне стоящую тему?
— Не исключено, — ответил старик.
За иллюминаторами самолета тем временем продолжали происходить чудеса из числа тех, о которых, видимо, не любил читать старик: зеленое облако, окружившее НЛО, внезапно приобрело очертания громадного самолета и на большой скорости двинулось наперерез реальному самолету.
Вячеслава охватило смятение. Он вдруг ощутил беспредельность космоса и свою собственную ничтожность. Кто он в этой жизни — робкий гость, который должен быть благодарен уже за то, что его извлекли из небытия и на какое-то мгновение пригласили в этот сияющий красками мир? Нет. Что-то внутри него противилось самоуничижению. Да, он малая частица этого огромного мира. Но без частицы нет целого. Мир без него, без Вячеслава, не полон. А это значит, надо взвалить на свои плечи заботу о всем сущем. О деревьях… Каждый год в стране идет под пилу и топор почти два миллиона гектаров этих красавцев с бронзово-золотистыми, прямыми, как мачты парусников, стволами и сладко пахучей темно-зеленой хвоей. Они даруют человеку столь необходимый для его легких кислород, а он безжалостно сводит лес, бездумный, торопливый расточитель своих богатств… О людях, чья и без того короткая жизнь подвержена миллионам опасностей, главная из которых война. Его волновали и тревожили эти мысли — свидетельство происходящих в нем необратимых перемен. Он знал, что отныне он уже никогда не будет таким, как прежде. А каким будет? Он сам для себя — неопознанный объект.
…С самолетом ничего страшного не произошло. Внезапно НЛО пропал, свет за стеклами иллюминаторов потух. Звездная ночь вновь окутала все вокруг. Оставшийся путь в Москву ТУ проделал без приключений.
Однако в аэропорту его поджидал еще один сюрприз. Направляясь к стоянке такси, Вячеслав увидел своего соседа в сопровождении того нахала, который пытался занять место рядом с ним. «Нахал», вежливо отставая от старика на полшага, услужливо тащил его чемодан.
«Выходит, они знакомы! Зачем же им понадобилось морочить мне голову?»
Но мысли его снова вернулись к событиям в Сосновском леспромхозе. Сделал ли он все, что мог? Не рано ли уехал?
Вячеслав не мог, конечно, предположить, что он еще вернется в те места и пути его еще раз пересекутся с путями тех, кого он там встретил.
1
Редакция еженедельника «Радуга» располагалась в одном из старых московских переулков. Бело-розовое здание, которое она занимала, относилось к известному архитектурному стилю, возникшему на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Вячеслав как-то попытался разузнать, что это за стиль. В одном солидном труде говорилось, будто стиль этот отразил упаднические декадентские течения начала века. Другой труд (более поздний) утверждал, будто социальная природа этого стиля выражает конфликт между буржуа и обществом. Вот и верь после этого знатокам знаменитых стилей!
Подходя в этот день к «конторе» (так журналисты в шутку называли редакцию) и не без удовольствия оглядывая бело-розовое, как пастила, здание, Вячеслав, размышлял. Кто-то из философов, кажется, Бюффон, сказал, что человек — это стиль. Следовательно, ответственный секретарь Нефедов, нападая на стиль Вячеслава, нападает на него самого как на личность. И не должен ли в этих условиях Вячеслав защищать свой стиль, свое право писать о том, о чем ему хочется писать, и так писать, как он пишет?
