Михаил Колесов - Никарагуа. Hora cero

В Гватемале и в Гондурасе активизировались партизаны. В Чили застрелили («МИР») военного губернатора Сантьяго, демонстрации продолжаются, уже погибло около 80 человек. В Сальвадоре идут упорные бои, партизаны (командующий ERP «Наролные революционные силы» — Вильялобос), «врезали» армии в г. Сан — Мигель (300 убитых и раненных).

Все газеты комментируют гибель южнокорейского «Боинга 747» у берегов Сахалина, который был сбит над советской территорией, пролетев более 2,5 часа и более 500 км. На острова Японии море выбрасывает останки пассажиров. В США поднят «шум» по поводу «бесчеловечного акта». Сообщается об аналогичном происшествии с южнокорейским самолётом в апреле 1976 года на советско–финляндской границе, тогда самолёт был принуждён к посадке на лёд озера.

Продолжали идти сильные дожди.

Воскресенье для Кольцова прошло на редкость удачно. Утром приехал Луис, и Сергей сам провёл машину от площади «19 июля» до университета и оттуда до площади Испании. Затем отрабатывали повороты вокруг дома. После этого приехали Ренсо и Марго. Поговорили о работе и пообедали вместе. Затем вновь заехал Луис, забрал всех и повёз смотреть «следы» индейцев на вулканической лаве. Музей оказался закрыт, но «следы» удалось увидеть. Вечером все вместе посмотрели американский фильм «Эротическое лето», о сексуальных приключениях молодой пары в Греции. Ночью Сергей спал плохо, вынужденное воздержание, похоже, отражалось на здоровье. Лида второй месяц продолжала бойкот и чувствовала себя нормально. Как долго это может продолжаться?

Неделя в университете началась вроде бы неплохо. На занятиях Кольцов дал взбучку своим слушателям–преподавателям (докладывал Ренсо). Вечером заехал Луис и завёл разговор о Ренсо, обвинив его в «предательстве», и о Вольфганге, который, действительно, обнаглел.

На следующий день Кольцов говорил с Британией, затем с Пако, весьма круто — о критической ситуации со студентами–стажёрами. Потом состоялся разговор с Вероникой о «сотрудничестве» вообще и о Пако в частности. Как сказал навестивший его вечером дома Луис: «посмотрим, что будет завтра». С Луисом говорили много (опять о Ренсо), но не о чём не договорились. Он уехал принимать дома Химену. Да, документы, которые потерял Луис накануне, обнаружились в «Ronda», без записной книжки. Интересно, кому она понадобилась и зачем? В общем, Кольцов понял, что в его «команде» начался разброд, и пора принимать решительные меры.

В разговоре с Ренсо Кольцов выяснил, что тому не понравилось критика его доклада. Луис сообщил, что «чернь», которой тоже не понравился тон его критики, намерена «поднять бунт», и по этому поводу Вероника собирает собрание (не поставив его в известность). Сергей решил, что, может быть, это и к лучшему. Пора, наконец, разобраться, кто в Департаменте «правит бал»?

Он не подал вида и провёл занятия со студентами, как обычно.

Перед Кольцовым была довольно жёсткая альтернатива. Большинство преподавателей Департамента — дилетанты, не владевшие элементарными методическими основами. Многие — уже в «возрасте» (30–40 лет), и за спиной у некоторых из них годы «революционной работы». Они считали излишним какую–либо «учёбу». Между тем, эти «революционеры–практики» имели такое же поверхностное представление о марксизме, как и о философии в целом. Поэтому Сергей сделал ставку на молодёжь, на студентов–стажёров старших курсов, с которыми нашёл общий язык. Именно это и встревожило кое–кого из «стариков». Он знал, что за «заговором» против него стояла Британия, молодая амбициозная мулатка, сменившая Франциско — Сергио в должности зав. секции (кафедры) философии.

Но «заговор Британии» был подавлен. Вероника, как директор Департамента, провела собрание кафедры (без Кольцова) и, неожиданно для Британни, большинство преподавателей, в основном молодые, не поддержали её обвинения против «доктора Серхио». Вероника оказалась в затруднительном положении, она не хотела брать ответственность на себя. После собрания Луис забрал Кольцова и отвёз на обед к итальянцам, где обсудили последние события. Друзья Сергея были воодушевлены. Но он понимал, что эта первая попытка — только начало. Кто–то ведь стоял за не очень умной Британией. Он даже догадывался, кто. И был готов к следующему его шагу. К тому же, ему не нравилась странная возбуждённость Луиса. В его энтузиазме ощущалась какая–та неискренность.

Вартан отдавал распоряжения по группе, уже не советуясь с Кольцовым.

Заехав после работы вместе со всеми в ГКЭС за зарплатой, Сергей увидел, что экономическая миссия превратилась в настоящую крепость за железными бронированными воротами и с новым комендантом–хамом. Он подумал: какая нелепость затратить десятки тысяч валюты на обеспечение охраны десятка сотрудников миссии, которым никто не угрожал. Значительно меньшие деньги могли быть потрачены на создание нормальных жилищных условий для советских специалистов, которым было стыдно перед своими иностранными коллегами за убогость своего быта.

После этого в «Болонье» состоялось профсобрание, на котором Колю Максакова «отпустили с миром» и пообещали назначить замом старшего группы (Вартана). Избрали Володю Тюхтю, кандидатуру которого накануне в разговоре с Векслером поддержал Кольцов, не будучи уверен в том, что сделал это правильно. На собрании Виктор, без какого–либо повода, неожиданно повёл себя агрессивно по отношению к нему. Сергею стало ясно, что это — «первое предупреждение».

На следующее утро обнаружилось, что Женя заболела. У девочки поднялась температура. Вартан отвёз её с Лидой в никарагуанский госпиталь. Оказалась аллергия. После этого Лида спокойно уехала в Масайю, оставив дочь на Сергея. Всегда, когда ей нужны были деньги, она неожиданно вступала в «перемирие», которое заканчивалось, как только она их получала. Вечером приехали Ренсо и Марго и забрали Кольцовых в кино на американский детектив «Мужчина с лицом Богарта» о частном сыщике. После этого заехали в ресторан «Rincon criollo», где поужинали. По возвращению Кольцовых в доме встретила гробовая тишина.

Чета Орловых и другие соседи вынуждены были смириться с тем, что Кольцовы предпочитали проводить свободное время вне дома. «Холостяки» следовали их примеру, часто проводя вечера в кино и барах. «Семейные» предпочитали домашнее времяпровождение, коллективные застолья, повод для которых находился часто. Это было экономно для бюджета семьи.

Практика по вождению Сергея в воскресенье закончилась поломкой старой «Шкоды» Луиса (потекло масло в коробке передач). Сдали её в автомастерскую, и пересели на новый «форд», который Кольцов сам привёл домой! Лида от его успехов в автовождении была не в восторге. Она считала, что им машина не нужна (но хотела подарить новую машину своему брату). Вечером она нашла повод для скандала в присутствии дочери, который закончился оскорблениями. И Сергей опять остался без ужина!

Вартан привёз в дом новую русистку по имени Нелли, весёлую толстушку лет тридцати из Свердловска. Её поселили в «камарерской», где жил Бек до приезда семьи.

В университете у Кольцова состоялся разговор с Вероникой по поводу собрания. Пришли к выводу, что есть проблемы, которые надо решать. Она сообщила, что разрешение на издание учебника по марксистской философии, над которой Сергей работал вместе с преподавателями, наконец, получено. Секретарша Департамента напечатала текст опять с ошибками, так как Химена не вычитала его. После работы поехали к Луису, корректировать текст. По дороге зашли к Карлосу Квадре в типографию (он неожиданно ушёл из университета) и договорились в принципе о печатании «Хрестоматии».

Весь следующий день Кольцов работал над текстом учебника. Карлос Квадра дал передышку до четверга. Среди авторов–участников царило воодушевление. Вряд ли кто–нибудь из них верил, что идея о первом в революционной стране учебнике по марксистско–ленинской философии завершится её реализацией. На занятиях Франциско — Серхио, как ответственный секретарь редколлегии, провёл последний инструктаж преподавателей по подготовке 2‑й части учебника. И Кольцов, не без волнения, сообщил, что 1‑я часть «Диалектический материализм», наконец–то, сдана в типографию. Заблаговременно Векслер предупредил его о существующем запрете без разрешения Москвы публиковать что–либо под своим именем за границей. Поэтому Кольцов был включён в состав редколлегии лишь в качестве «научного консультанта». Официальным «редактором» учебника согласилась стать Вероника. Ну, эти формальности для Сергея были неважны. Главное — результат! Это событие было отмечено вчетвером на ужине у итальянцев. Настроение у всех было приподнятое.

Вечером Кольцов присутствовал на партсобрании в посольстве и увидел вернувшегося из отпуска Виктора Петровича Чукавина. Встреча с ним была короткой, но доброжелательной. Это заметил и Векслер, который вёл собрание и предоставил слово для выступления Кольцову после Орлова. Сергею был понятен его приём: Виктор хотел показать партсекретарю, кто может быть его преемником. Но, по предложению Чукавина, редактировал решение собрания всё–таки Кольцов.