— Я, между прочим, пишу статью о преступлениях в буржуазном мире. Тут еще более крупная политика. Валентина вышла из ванной, подошла к зеркалу и озабоченно добавила:
— Никак не могу дозвониться домой. Сегодня опять пыталась… Наваждение какое-то.
— Завтра, — хрипло произнесла Надежда.
— Что завтра?
— Все узнаешь, — Погребняк не узнала собственный голос, казавшийся чужим, отрешенным.
— Надеюсь.
Валентине безумно хотелось увидеть родителей. Но… так жалко расставаться с этим городом, с Александром!
«Смогу ли я в Москве, где за мной будет наблюдать множество глаз, вот запросто зайти в храм?
Завтра стану думать о завтра. А сегодня я еще в Старом Осколе».
Прибежали Давид с Рустамом. Первый что-то втолковывал Валентине, второй, как обычно, кричал, размахивал руками.
«Не могу больше с ними общаться, не могу!!» — внутренне простонала Репринцева.
Убийца шел по скверу, еще совершенно пустому в этот утренний час. «Удивительные люди, — думал он, — не хотят просто посидеть здесь, насладиться природой, пообщаться. Выйдите же! Позабудьте о проблемах, у вас есть главное — город, который всегда останется спокойным и тихим, ведь покой здесь охраняю я!»
Нельзя сказать, что убийца ненавидел полицейских, он просто подсмеивался над ними, как и над спецслужбами. Изо всех пятидесяти тысяч граждан Старого Оскола последним заподозрят его. Такова тупая логика охранителей закона. А ОН охраняет не закон, а своих сограждан. Убивает врагов, стремящихся подтолкнуть город к катастрофе. Уже сейчас некоторые понимают логику его действий. Настанет время и тот, кого называют убийцей, превратится в объект справедливого поклонения. Еще и памятник поставят. Только ему на это наплевать! Если бы Николай II в свое время так же прикончил врагов — и тех, кто втянул его в Первую мировую войну, и тех, кто уговаривал отречься от власти… Другая бы Россия была!
Внезапно убийца остолбенел: перед ним на скамейке — «знатный монархист» Антон Алексеевич. По виду так никого не опасается. Очевидно, посчитал, что днем здесь безопасно.
«Правильно! Я же ночной убийца!.. Где его дочь? По каким-то причинам осталась в номере? Скорее всего». Ангел Возмездия двинулся в сторону жертвы. «Я — ночной убийца!.. Но могу преспокойно сделать это днем».
На всякий случай убийца внимательно осмотрелся. Никого! Судьба благосклонна к нему. Как иначе? Надо помогать спасителю города.
Он был уже рядом с жертвой, когда в кустах послышался шорох. Убийца вздрогнул и тут же успокоился. Всего лишь вспорхнули птицы…
— Не подскажете ли время, сударь? — произнес убийца ласковым тоном.
Антон Алексеевич поднял на него глаза, в которых читался ужас. Убийца опешил, отступил на полшага. Неужели его разоблачили?
Однако Антона Алексеевича волновало другое:
— Вы слышали, они решились! Правительство поставило перед Думой вопрос о переименовании названия страны. «Империя» станет «республикой». Будьте уверены, это случится. Возьмется решать Дума — решит. Вынесут на референдум — тоже получат нужный результат. Таковы особенности демократии. Империю уничтожили — и в одном Российском государстве и в другом. Большевики там и здесь! Одна шайка, одни разбойники.
— Сочувствую вам.
— Себе посочувствуйте! Нужно сорвать коварные планы врагов, объединиться всем русским людям, выступить против предателей… Простите, вы спрашивали насчет времени?
— Если не сложно.
— Минуточку, — Антон Алексеевич полез в карман за часами. И на какое-то время потерял бдительность.
В руках убийцы появился нож. Жертва заметила опасность слишком поздно…
Ощутив острую боль в области горла, Антон Алексеевич из последних сил потянулся к убийце. Однако тот молниеносно ударил второй раз.
Убийца проверил, не запачкана ли случаем его одежда кровью? Нет! Тогда он снова огляделся, вытер нож и неспешно двинулся по парку.
А вот и улица! Из открытого окна доносился любимый шлягер Старого Оскола 30-х «Вдоль по Питерской». Убийца специально замедлил ход, показывая прохожим, что он наслаждается пением.
И никакой суеты.
В номере у девушек вновь появился Прошкин. Надежда поздоровалась вежливо, но сухо. Она навсегда запомнит подслушанные слова о своей внешности. Кирилл на это не обратил внимание, Погребняк его не волновала. Гораздо интереснее была встреча с Валентиной. Их первая встреча!
Они друг другу не понравились. Не понравились настолько, что ощутили взаимную неприязнь. Кирилл увидел в глазах Валентины острый ум, смелость, нежелание признавать авторитеты. Такая не станет, не задаваясь вопросами, отдаваться борьбе за идеалы пролетариата. Валентине же показалось, будто на нее вылили целый поток лжи. А ведь он практически не сказал ни слова, только поздоровался. Но ложь… она в механических движениях, повороте головы, прищуре глаз. Он напомнил Валентине старосту с параллельного курса Фому Обноскина. Когда в одной из газет опубликовали его небольшую статью, Репринцева насчитала там восемь ссылок на Маркса, на одну меньше на Энгельса, и по десятку на Ленина и Сталина. Сплошной цитатник! Чуть позже на университетском диспуте Валентина спросила у Фомы, а хоть одно его слово в материале имеется? Обноскин возмутился, заявил, что «товарищ Репринцева не правильно понимает роль советского журналиста».
И вот теперь перед ней еще один Обноскин.
— Товарищ Репринцева собирается вместе с нами на экскурсию? — голосом Фомы поинтересовался Кирилл.
— Я Валентину уговаривала, но она заявила, что у нее другие планы, — поспешила вставить Надежда. Любишь, не любишь Прошкина, дело они делают одно.
— Совсем отбилась от коллектива! — потряс кулаком джигит.
— Жаль, очень жаль, — на непроницаемом лице Прошкина промелькнула едва заметная ирония.
«Нет, не похож он на Фому, — решила Валентина. — Тот хоть и карьерист, но полный дурак. Прет напролом. А этот себе на уме. Возможно, и компартия ему нужна для каких-то личных целей».
— Валя хочет написать статью о преступлениях в Старом Осколе, — осторожно встал на ее защиту Давид. — Она нам рассказывала, что у вас убили актрису. Она была коммунистка?
— Нет, — медленно протянул Прошкин.
— Хотя бы сочувствующая?
Давид достал Кирилла, тот решил поменять тему. Однако Валентина — тут как тут. Коровин ускользнул от ответа, может из Прошкина удастся что-нибудь вытянуть?
— Вчера я разговаривала с Андреем, он пообещал интересные факты насчет Федоровской. Разве вы не в курсе этого?
— Нет.
— А вы были с ней знакомы?
Небольшое замешательство, Прошкин словно раздумывал, как лучше ответить? И Валентине сразу стало ясно: был!
— Я приходил к ней на спектакль. Хотел взять интервью для нашего издания.
— У вас же нет издания?
— Почему? Выходит боевой листок: «К победе коммунизма!». Нерегулярно — средств не хватает, но выходит.
— Она дала интервью?
— Отказалась, когда поняла, что мы критикуем буржуазное искусство.
— И все?
— Все!
— Буржуазное искусство нужно не критиковать, а уничтожать, — убежденно заявил Рустам. — У нас до сих пор носятся с разными Пушкиными, Чайковскими.
— Пушкина очень любит Иосиф Виссарионович, — оборвала его Надежда.
— Я не Пушкина имел в виду, — поправился Рустам, — а этого… Неважно. Пушкин был настоящий джигит.
— Какой он джигит? — не выдержала Репринцева.
— Как какой? Он же родился на Кавказе.
— Не родился, а просто побывал там.
— Хи-хи-хи, — засмеялся Давид. — На самом деле он был не кавказец, а еврей. Его деда звали Абрамом.
— Не деда, а прадеда. И не еврей, а абиссинец. Я понимаю, Рустам у нас национальный кадр, послан учиться по направлению из аула. Но у тебя, Давид, семья считается образованной, интеллигентной. Как не знать такого?
— Вы антисемитка? — Прошкин пытался уйти от опасной для него темы о Федоровской.
Вот тут он дал маху. Валентина увидела в его вопросе, тоне, которым он был задан, классический прием провокаторов. Стоит с ними начать серьезную дискуссию, как они сыплют традиционными фразами, типа: «Вы сомневаетесь в правильности политики нашей партии?», или «Вы уклонист, не понимаете, что происходит?», обвиняют тебя в любых грехах. Тогда Репринцева пошла напролом:
— Я так и не получила ответа на свои вопросы.
— Разве? — криво усмехнулся Прошкин.
— У меня ощущение, что и вы, и Коровин знали Федоровскую. Только почему-то скрываете этот факт. Хочу написать материал, а ваш руководитель всячески отговаривает, не советует лезть в это дело. Убийство ведущей актрисы! Позор для капиталистической системы, надо кричать, разбираться, как и в последующих убийствах. И вдруг!..
