- А что вообще привело Вас в Рунет, дружище? - спросил меня как-то Порочестер, и я, поковырявшись в памяти, честно ответил: ностальгия. После сорока вдруг начали сниться одноклассники, потянуло, захотелось хоть кого-то из них увидеть. Долго шарился по социальным сетям, некоторых нашёл, но френдить не стал: устаревшие, но тем гуще припонтованные лица былых советских ребят и девчат не вызвали у меня ничего, кроме разочарования и скуки. Решил не мучить себя и запомнить их такими, каких оставил в далёком прошлом. Правда, вышла тут на меня одна… не одноклассница, но однокурсница - такая Верочка Горелик. Был у нас с ней в студенческие годы роман. Кто там кого первый бросил - уже и не вспомнить: кажется, формально - я её, а вот духовно… Ну, в общем, не важно. Главное - она больше не держала на меня зла и чуть позже я именно от неё узнал о существовании в Интернет-пространстве литературных порталов.
- А меня засосали комменты, - признался Порочестер. Оказывается, некогда он был потрясён, обнаружив, что в Сети на всё что угодно можно оставить комментарий или отзыв. Даже на то, что, казалось бы, его, Порочестера, совершенно не касается. Причём не только хвалебный, но и ругательный! И самое главное: кроме непосредственно адресата, эти его мысли и мнения становятся доступны ещё и огромному количеству людей, которые тоже как-то на них реагируют - дружелюбно или враждебно. А значит, среди них можно поднять ого-го какую бучу!.. А поднимать бучу Порочестер любил и умел. Вскоре это удовольствие - поднятие сетевой бучи - увлекло его настолько, что превратилось в настоящее хобби; и вот тогда-то мой друг и начал специализироваться по литературным сайтам. - Ибо, дорогой мой дружище, - объяснял он, - нигде больше я не встречал такой концентрации оголтелой злобы, ненависти и тупости, как в поэтической тусовке. Поверите ли - нигде! Даже на ресурсах сексуальных извращенцев никогда не видел ничего подобного. А тут ещё и усталость от самого себя, желание хотя бы временно сложить с себя крест своего уродства, побыть со всеми на равных… Он упивался невидимостью - этим дивным, доселе незнакомым ему благом. Вот только поклонницы досаждали (его природная харизматичность косила дам, как траву). За несколько лет в Сети он успел пережить и благополучно похоронить как минимум три виртуальных романа. Всё губил тот неизбежный момент, когда избранница начинала требовать фото. Рисковать он не решался: потерять то, что обрёл - пусть даже виртуально - было страшно и унизительно. Какое-то время он пробивался тем, что отправлял вместо себя изображение коллеги по работе - весьма импозантного мужчины, - и ещё два-три месяца собирал не принадлежащую ему жатву. Однако в какой-то момент понял, что сам попал в свою же ловушку. Ощущение тягости и фальши, отсутствие хотя бы фантастической возможности воплощения мнимых отношений без риска их разрушить в конце концов довело его до отчаяния и, если так можно выразиться, душевного удушья. Кажется, именно этот момент совпал с началом нашего знакомства - отсюда и тогдашняя истерика.
- Но Вы-то, дорогой Герцог, слава Богу, не дама. Короче… Как насчёт того, чтобы, наконец, познакомиться в реале, дружище?.. Я не возражал. В ту пору я уже начал понимать, что в отчаянных попытках ощутить биение жизни, подменив её суррогатом, я только усугубил болезнь. Едва ли это полезно - сомневаться в собственном существовании; а я в последнее время, беспрестанно стуча исхудалыми пальцами по клавиатуре, всё чаще доходил до полного в него неверия. Словом, наши мнения вновь совпали - мы в один голос решили, что так ведь это оставлять нельзя, надо же как-то бороться, надо что-то делать. Но тут была одна закавыка. Большие мастера самоанализа и рефлексии, мы смутно чувствовали, что даже реальная встреча ещё ничего не гарантирует; что, по инерции продолжив наши форумные и скайп-беседы за жизнь и литературу, обсуждение избитых рифм и (что вероятнее) общих виртуальных знакомых, мы рискуем снова скатиться в ту же плоскость, в которой и так застряли по самое-не-хочу - вечной умозрительности, зыбкости, царства Несуществующего, - словом, и саму реальность превратить в иллюзию, из которой тогда уж совсем будет не выкарабкаться. Нужно было как-то подстраховаться, подцепить реальность каким-нибудь чудо-якорьком, добиться обещания, что она нас, однажды заполучив, уже не выпустит. Имей я дело с дамой, всё было бы до банальности просто. Но мы с Порочестером - два убеждённых гетеросексуала. Нужно было искать что-то другое. Что?.. Для двух ещё крепких мужчин лучшей зацепкой могло бы стать какое-то общее… не скажу дело, но ЗАНЯТИЕ - желательно полезное и увлекательное для обоих. Но что можно делать сообща в городской квартире, где даже вечно подтекающие краны давно уже починил бодрый жековский сантехник?.. Ах, если б это была, скажем, дача с её пилами и рубанками, весёлыми молотками и долотом и абразивным кругом!.. Увы, даже завалященького загородного домика никто из нас двоих за сорок с лишним лет не нажил… Можно было бы, конечно, пойти в какой-нибудь уютный ресторанчик с живой музыкой, погонять "американку", выпить и поужинать. Опять-таки - если б речь шла о красивой даме, я б именно так и поступил. Но Порочестер вовремя указал мне на то, что в бильярд играть не способен из-за непомерно малой длины конечностей. В преферанс, покер и буру играть не умел уже я - из-за непомерно малой длины числовой памяти. Боулинг казался нам обоим пошлостью, недостойной двойной звезды наших интеллектов. Собирать грибы в этом году представлялось опасным - вовсю горели торфяники и учёные предупреждали о просочившихся в почву токсинах. Рыбалка была противна нашим гуманистическим убеждениям. С парашютом мы оба уже прыгали в юности и навсегда разочаровались, так и не ощутив обещанного "оргазма". Велосипедов у нас не было. Палаток - тоже. Электрическую дрель я раз в год арендовал у соседки справа - и всегда исправно возвращал. Я уж начинал думать, что мне, видимо, никогда не придётся увидеть друга живьём… - но тут назревшая проблема разрешилась сама собой.
***
В студенческие годы я лихо шил. Молодой был, с понтом - хотелось приодеться, а тогдашняя индустрия особых разносолов не предоставляла. И вот я достал откуда-то толстенную книгу "Домоводство", оккупировал бабушкин "Подольск" - и начал потихоньку-потихоньку… Особых высот, конечно, не достиг, но получалось оригинально - а мне ничего больше и не надо было. Я даже стал на нашем курсе чем-то вроде законодателя мод - основал целое течение под названием "стильный идиотизм". Сейчас я уже старый, во всём на свете разочарованный, и шмотки меня интересуют слабо. Я и не выхожу почти никуда - фрилансер всё ж. Так что и шить вроде незачем. Ну, раз в два-три года могу тряхнуть стариной - из соображений скорее невроза, чем гламура. Просто иногда на меня накатывает - я становлюсь сам себе противен. Много лет пишу-пишу об искусстве - о чужом искусстве! - а сам-то ничего и не умею. Творческий импотент. И вот тогда, чтобы доказать себе, что и я на что-то годен, что-то могу создать своими руками, я достаю с антресолей старенький "Подольск". Простенького летнего костюмчика или разудалой гавайки обычно бывает достаточно, чтобы ещё несколько лет жить спокойно, без мук рефлексии; и качество изделия тут абсолютно не при чём. Кстати, у меня чёткий принцип: непременно носить всё, что сшил. Что-то вроде охотничьего принципа: "убил - съешь". Если напортачил где, сам виноват - впредь будь внимательнее. Это я так воспитываю в себе самоуважение и силу воли. (На всякий случай ещё раз подчеркну: я убеждённый гетеросексуал. Впрочем, в наши дни рассуждать о гендерных различиях в выборе досуга - глупо и рискованно.) А тут у нас с Порочестером вышел разговор. Это мы всё искали занятие, которое выручило бы нас, если б, как часто бывает, при встрече оказалось бы, что нам совершенно нечего делать вместе. И вот я предложил сходить в театр - к примеру, в Московскую Оперетту. На "Марицу", а?.. "Эээй, цыган, эээй, цыган…" Классически эта ария называется "Гей, цыган". Но сейчас её поют "Эй, цыган". Мой друг чуть не разрыдался. Он дико обожает оперетту, сказал он. А старину Кальмана - в особенности. Но вот беда: ему совершенно не в чем выйти в свет. Поизносился за годы виртуальной жизни. А позорить меня в публичном месте своими, как он выразился, "онучами" - эээ, нет, и не настаивайте. Такой грех он на свою (и без того отягощённую злодеяниями) душу не возьмёт. Когда я сдуру ляпнул, мол, почему бы Вам, дружище, не прикупить заодно и костюмчик к случаю - ведь можете же, можете себе позволить! - Порочестер горько и язвительно расхохотался. Вы даже не представляете, дорогой Герцог, - так сказал он мне, - с какими немыслимыми сложностями вынужден сталкиваться по жизни человек с нестандартной фигурой. А у него, Порочестера, фигура нестандартная даже с точки зрения поставщика эксклюзива для специализированных бутиков. Поэтому ЕГО сложности не в силах вообразить себе не только идеально сложенные счастливцы вроде меня - ну, тут он мне, долговязому хиляку, польстил! - но и его собрат-урод. Это, к сожалению, было правдой. Даже для карлика фигура Порочестера, мягко говоря, нетипична. Скорее он выглядит жертвой компрачикосов, которых так смачно разрекламировал в своих произведениях великий Гюго, - то есть как будто в раннем детстве кто-то засунул его в большую вазу. Огромная голова прочно сидит на пузатом туловище, зато обе пары конечностей - слабы и коротковаты, что делает Порочестера издали похожим на симпатичного мультяшного паучка. Можете себе представить, что это была за фантастическая идея - подобрать ему одежду по размеру. С брюками он ещё как-то обходился - попросту подгибал их на нужную длину и вручную подшивал, - но вот, скажем, о такой необходимой денди вещи, как пиджак, можно было смело забыть. У них либо свисали до колен рукава, либо они попросту не сходились на пузе. Приходилось перебиваться, в основном, свитерами, хоть и дорогими, из ангорки. А Порочестер, в душе - истый стиляга, мечтал о костюме, хотя бы об одном настоящем костюме по фигуре. Однако заставить себя пойти в ателье не мог - отдавать в чужие руки своё несовершенство казалось ему слишком унизительным. И вот, наконец, он встретил меня… Едва я понял, к чему он клонит, как у меня внутри всё загорелось - это было нужно скорее мне, чем ему. Мне давно пора было встряхнуться. Впервые в жизни сделать что-то не для себя, хотя бы просто попытаться… - это грозило стать интересным и незабываемым приключением. А у Порочестера, оказывается, и отрез был уже припасён - купил по случаю несколько лет назад. Пять метров розовой итальянской джинсы. Плюс такого же цвета кружево для отделки. Очень трогательно. Конечно, риск тут присутствовал, и немалый. Швец, или как это ещё сказать, из меня, увы, неизрядный. Если я попросту испорчу его материю, видимо, недешёвую - что тогда?.. Но Мистер Порочестер пообещал, что в любом случае не оскорбит меня никакими претензиями - и в честь нашей дружбы будет с радостью носить всё, что бы я не сотворил. Подумав, он заметил, что даже и наоборот - чем изделие получится хуже, тем лучше. Ибо в идеально сшитой вещи, как и в любом идеале, есть что-то от виртуальности, что-то безлико-общее, чужое, равнодушное - тогда как любой дефект, пропорционально степени его ужасности, будет удваивать, утраивать, удесятерять ощущение реализма!.. Особенно хорошо (со свистом нёсся на крыльях мысли мой друг), если изъян будет не только внешне заметен, - но чтоб ему, Порочестеру, ещё и где-то что-то натирало. Тогда, можно сказать, виртуальная реальность будет окончательно побеждена - ощущение натуральности, живости, почти физиологичности нашего знакомства будет сопровождать одетого в костюм Порочестера повсюду, куда бы он не пошёл. Возразить на его логику было нечего. И вот мы, как ни в чём не бывало, сидим в его уютной гостиной с розовым кожаным диваном и бронзовыми бра, посасываем Курвуазье с лимоном, - а я, хоть и держусь бодрячком, не без опаски думаю о том, что нам предстоит. Очень важное дело, между прочим - снятие с Порочестера мерок. Для меня это в новинку. До сей поры я обмерял только самого себя - и теперь не могу не ощущать некоторого волнения перед выпавшей мне ответственностью. Если б ещё мы были примерно схожей комплекции!.. Я бы выкопал в недрах антресолей старые выкройки, приноровил бы их под клиента, и всё было бы тип-топ. Но, как назло, по части внешности мы с моим другом - полные антиподы. С родственными душами это, говорят, случается.
