— А красиво. — сказал Брайн Нотмэну. — Никогда бы мне не видать этого, если б я не уехал из Ноттингема.
— Все относительно. — сказал Нотмэн. — Когда мы стояли под Лондоном, я, бывало, любил бродить в Ист-Энде по Уайтчепелу и Бетнал Грину — и назад вдоль Кейбл-стрит. Почему-то они волновали меня, эти улицы. А видел ты рынок Петтикоут-лейн? Он тоже красивый. Надо тебе пожить в Лондоне, когда вернешься. Найти там работу.
— Я бы и сам не прочь. Никогда не любил долго на одном месте сидеть. Там, наверно, много разных машиностроительных фирм, вроде той, где я работал.
— Конечно. Ты ведь молодой. А жена твоя не будет против такой перемены?
— Нет, раз я так захочу, — сказал Брайн.
Они, точно сквозь туннель, проскользнули по широкой главной улице Балик-Кубонга и снова выехали на дорогу. Свернув влево к Пенунджоку, грузовик чуть не наскочил на бензоколонку.
— Надо бы проверить этого мерзавца, имеет ли он право машину водить, — сказал Керкби.
Заросли каучуковых деревьев стали гуще, потом грузовик повернул к северу по немощеной дороге, и слева от них осталась маленькая речушка — они определили по карте, что это Сунген-Паван. Дорога оборвалась у края джунглей, как будто ее строители вдруг бросили свои инструменты и отказались идти дальше в непролазную чащу. Брайну так не терпелось спрыгнуть на землю, что он чуть не вывалился из кузова.
— А все-таки он живьем нас довез.
Грузовик развернулся и скрылся за деревьями, где было шоссе, еще до того, как громкие проклятия солдат достигли ушей мрачного водителя. Брайн поднял свой вещевой мешок, поправил его на спине. Все они были в рубашках защитного цвета, в брюках, заправленных в высокие сапоги, в панамах. У каждого за плечами мешок, одеяло и плащ, а поверх мешка, как на рождественской елке, висели фляжка, сверток с едой, нож и винтовка. Брайн с минуту молча смотрел на джунгли, словно недоумевая, что он здесь делает и зачем ему понадобилось входить под эти деревья, откуда доносился лишь звук падающей воды, точно злобный призыв к мщению. Так вот они, джунгли. Он усмехнулся. А где же все эти тропические растения из цветных фильмов, где попугаи, перелетающие с ветки на ветку? И как насчет Тарзана, Мартина Рэтлера. Алана Куотермэйна и Джима из джунглей? Не то чтоб я очень верил всему этому, особенно когда вышел из школы. Джунгли были темно-зеленые, однообразные, полные мрака и негостеприимных, застывших в неподвижности деревьев.
Они продвигались по руслу ручья гуськом. Брели медленно, пошатываясь под тяжестью ноши. Часто, наступив на скользкий подводный камень, теряли равновесие, и в первые же дни каждому довелось искупаться в ледяной воде. Уступы поменьше, примыкавшие к главной вершине, были высотой до двух тысяч футов, и на склонах виднелись заросли, казавшиеся непролазными.
— Я бы не прочь оказаться сейчас в Кью-Гарденз, — сказал Бейкер и, поскользнувшись, шлепнулся в воду, он был похож на плот, на котором плавали его тюк, винтовка и панама. Брайн помог ему выкарабкаться.
Предполагалось, что за старшего будет Оджесон, высокий, худой, светловолосый человек, недавно выучившийся на зубного врача и выглядевший немного солиднее, чем остальные, которым было лет по двадцать. Но на первом же привале Нотмэн довольно твердо, хотя и уважительно, сказал:
— Если вы не возражаете, сэр, теперь я вас поведу. Мне уже приходилось ползать по джунглям. Так нам будет легче.
Оджесон согласился:
— Я и сам собирался предложить это.
Он снял с погонов оба колечка — знаки отличия — и засунул их в пачку с сигаретами. Они продолжали идти, меняясь время от времени местами и осторожно ощупывая ногами дно ручья. Склон медленно поднимался, ветви деревьев были не слишком густые, и сквозь листву проникали лучи солнца, так что снизу до пояса их сковывал холод, а рубахи прилипали к потному телу.
Брайна радовали эти трудности, он двигался осторожно, твердо ставя сначала одну ногу и только потом отрывая от земли вторую. Мешок натирал ему плечи, паек выдали консервами, и банки больно упирались в спину. Они оживленно болтали, время от времени по ущелью разносился смех, даже Бейкер в конце концов стал ступать увереннее и развеселился. В первые часы это было похоже на обыкновенную прогулку по лесу, а когда ручеек превратился в большой прозрачный водоем, они разделись и полезли в воду.
Им пришлось осторожно пробираться меж деревьями, обходя крутое ущелье глубиной в сотни футов — серповидную впадину, похожую на узкую ножевую рану в боку у горы. Нотмэн, шедший впереди, взял винтовку на ремень и вытащил нож: порой ему приходилось прорубать дорогу в зарослях.
— Прогулочка кончилась, — сказал Джек Валлиец, шедший за ним.
Увязая в сырой земле, они пробирались сквозь низкую поросль все выше в прохладный полумрак. Над ними и вокруг них по крутым склонам высились деревья и густые заросли кустарника. Ни Брайн, ни другие — никто, за исключением Нотмэна, — никогда не видели такой чащи и понятия не имели, как пробираться сквозь нее. Ползучие растения стлались по земле и вились вверх по стволам, поросшим мхами, длинные цепкие травы оплетали папоротники и преграждали дорогу, похожие на проволочную паутину, будто какой-то нетерпеливый великан взялся сплести их, а потом, отчаявшись, бросил эту тяжелую работу. Высокие стволы деревьев нависали над ними, и густая тяжелая листва, казалось, скрывала небо вот уже тысячи лет.
— Эй, почему свет не включаете? — крикнул Керкби. Шел дождь, ровные, незаметные струйки пропитывали влагой их ношу. Они медленно прорубали себе дорогу. Нагружены они были, как вьючные мулы, и подниматься было так тяжело, что через каждые несколько сот футов они садились на траву отдохнуть. Брайн соскабливал комья красной глины со своих намокших ботинок.
— Пошли, — подгонял их Нотмэн. — Скоро стемнеет.
Со смехом они двинулись дальше, стараясь держаться вдоль речки, но на деле они шли вслепую, потому что ничего не было видно, и даже компас не мог им тут помочь. Брайн теперь шел чуть впереди, разрубая ножом ползучие стебли, один из которых едва не задушил его, прежде чем Брайн его заметил. Руки у Брайна сразу отяжелели, стали неловкими, словно были привязаны к телу.
— Иди теперь ты вперед, — сказал он Керкби. Бейкер яростно ругался, выпутываясь из лиан. «Они словно зуб на него имеют», — думал Брайн и помогал ему, хватая вещевой мешок, винтовку, руку или ногу. Бейкер поскользнулся и покатился вниз, но какая-то лиана выручила его, на этот раз он успел уцепиться за нее и держался на склоне. Оджесон и Брайн помогли ему встать.
— Все равно как втаскивать на коня рыцаря в доспехах, — сказал Брайн. — Для такой чертовской работы полиспаст нужен.
Еще один трудный переход — и они снова присели отдохнуть. Дождь все шел и шел. Брайн вытащил пачку сигарет и угостил остальных. Сырость пробирала его до костей, целый поток воды, скопившейся на каком-то огромном листе у самой верхушки дерева, вдруг пролился ему на панаму. Ну и местечко! Еще в детстве (да и потом тоже) он часто рисовал себе жизнь без крова над головой, борьбу с капризами и причудами природы и при этом в своих мечтах всегда бывал спокоен, сохранял самообладание в своем гордом одиночестве. Долгие ночи в радиорубке научили его любить такую отшельническую жизнь, но теперь, в джунглях, когда он промок, измучился, стер себе шею и ноги, очутился вдали от жилья и постели, борьба с природой представлялась ему уже куда более реально. Вместе с тем, несмотря на все лишения, это познание мира освещало уголки его отшельнической души новым светом, он больше чувствовал себя самим собой, чем раньше; дым сигареты согревал легкие, а голубые колечки, срываясь с губ, некоторое время сохраняли свои очертания в тяжелом влажном воздухе. Он сел поодаль от остальных. Говорили они совсем мало и тихо, будто попали в какой-то мрачный, сырой, бесконечно длинный собор. Брайн был потрясен, и теперь, когда он ощутил, как измучился, ему трудно было поверить, что еще вчера он жил вольготной жизнью в армейском лагере.
Они спустились к реке и в половине шестого разбили лагерь на плоском скалистом берегу, в том месте, где река, словно изливаясь через воронку, вдруг водопадом обрушивалась вниз, а расстояние между берегами не превышало нескольких ярдов. У Брайна ломило спину, кожа горела, он снял рубашку и обнаружил большую красную ссадину. Две коробки промокших насквозь сигарет пришлось выбросить в воду, и они, подпрыгивая и ныряя, поплыли к водопаду.
— Все-таки меньше груза, — сказал Брайн, вновь ощутив боль в спине, словно у него выгрызли кусок мяса.
— Без нее легче будет, — сказал Нотмэн, прижигая сигаретой толстую пиявку, присосавшуюся к плечу Бейкера.
Развесив на кустах штаны и рубахи, они нашли еще несколько пиявок; иногда их не удавалось оторвать, они лопались, оставляя пятно крови, Нотмэн сказал, что нужно натаскать на ночь дров для костра, и, когда стемнело, возле бивака запылал огонь.
