— Остается написать письмо.
— Ты и напишешь.
— Я?
— Мой почерк он знает.
— И мой может узнать, если в дело вмешается Корхов.
— Писать будешь левой рукой. Боюсь, что у меня Валерий узнает и левую.
Горчаков подумал и согласился. Теперь оставалось продумать текст. После некоторых споров они написали следующее:
«Господин Черкасов!
Мы прекрасно осведомлены, кто скрывается под маской неуловимого оскольского убийцы. Знаем и об его связях с крупными чиновниками города. Пока мы не собирается об этом никому сообщать, однако в любой момент информация попадет в такие руки, которые не под силу обрубить даже вашим покровителям. Выход один: заплатить и мы отстанем от вас раз и навсегда. Слово чести! Сумма, которую мы просим, — 200 тысяч рублей (в тот период это были гигантские деньги. — прим. авт.). Да, это много. Но ваши преступления стоят того. Согласны получить ее частями — половину сразу, половину — потом, но не позже чем через неделю.
Деньги следует передать в слободе Ямской, около старой мельницы. Завтра в полночь приходите туда один. Если заметим „хвост“, сделка не состоится. На повторную встречу мы не пойдем. Мы останемся без денег, вы лишитесь головы.
Сумку с деньгами оставьте рядом с мельницей и быстро уходите».
— По-моему, мы продумали все, — сказала Алевтина.
— Кроме одного: вдруг он решит напасть?
— Оружие есть?
— Пистолет. А у тебя?
— И у меня он есть. Но пользоваться им не научилась.
— Плохо.
— Да уж…
— В случае чего я тебя прикрою.
— Спасибо, мой защитник.
— Ты еще отшучиваешься!
— Не обращай внимания. Вся на нервах.
Они выработали стратегию поведения на завтрашний день. Вплоть до самого вечера их не должны видеть вместе. За час до полуночи они встретятся в условленном месте недалеко от мельницы. Черкасова хорошо знала этот район, знала, где есть отличный наблюдательный пункт.
— Мы все увидим, а сами останемся незамеченными, — сказала она.
— Почти двое суток. Я не выдержу.
— Выдержишь. Постарайся никому не разболтать о наших планах.
— Невысокого же ты обо мне мнения.
— Прекрати. На такое дело берут только того, кому доверяют. Итак, до завтра.
— Но что делать сегодня?
— Набраться терпения и ждать! Считай, что ты в местной командировке, — подвела итог их встречи Алевтина.
Завтра, завтра… А что будет завтра? Не исключено, убийца перевернет все их планы. Страшно даже думать об этом!
Вот и улица, что ведет к дому начальника полиции. После неожиданных подозрений Горчаков не слишком жаждал увидеть Анатолия Михайловича. Но в его доме живет Валентина! Он обещал не заходить, не привлекать внимания. Однако Корхов вырвал это обещание обманом, а Черкасова… она поймет и простит.
«Если предупредить Валентину о грозящей ей здесь опасности? Как предупредить? Поверит ли она? А я… лишь раскрою себя. И тогда полный крах для всех нас! До завтрашней ночи я бессилен. И сам Корхов не решится пока причинить ей вред, она — его козырная карта».
Он решил, что не пойдет сюда, однако ноги сами понесли к этому дому. Заглянул в окна — зашторены. На мгновение задержался у ворот… «Валя, ты видишь меня? Если нет, услышь хотя бы стук моего сердца!» Надо уходить, а ноги точно в землю вросли. Внезапно он услышал шаги на тротуаре, кто-то из домочадцев шел к воротам.
Александр увидел Анастасию Ивановну, ее добрые глаза были на удивление печальными.
— Зачем вы здесь? Это небезопасно для Вали.
— Мне так хотелось ее увидеть.
— Всего несколько дней. Анатолий Михайлович обещал поймать преступника.
«Как же! Будет он его ловить!»
— Уходите. Придете потом. Только бы не было поздно. От ее последней фразы Александр растерялся. А ворота уже захлопнулись. Ужасной глупостью было бы стучать, просить Анастасию Ивановну вернуться, объясниться.
Он пошел дальше, но слова жены начальника оскольской полиции грозным вихрем кружились в голове.
«Что она имела в виду? Неужели муж посвятил ее в свои грязные дела? Тогда бы она не предупреждала… Чертовщина какая-то!»
Завтра ночью все решится! А вдруг… Валерий не придет? А если Алевтина ошиблась, он никакой не убийца. Он лишь посмеется и порвет письмо.
Тогда придется начинать все заново!
Александр вышел из дома, когда не было еще и десяти. До встречи с Черкасовой оставалось более часа, и еще целый час до прихода возможного убийцы. Прошел дождь, ветер порывисто налетал, заставляя прохожих спешить. Совсем не летняя погода.
Непогода внешняя — полбеды, гораздо тяжелее непогода внутренняя. А она бушевала и бушевала в душе Александра: что-то произойдет в ближайшее время? Что может случится?
Он специально кружил по городу, заглядывая в витрины магазинов, останавливался у сияющего огнями ресторана. Он часто оглядывался: не идет ли кто следом?
Народ сновал взад-вперед, хотя и не в так густо, как раньше. (Не только виновата непогода, убийца также сделал черное свое дело). И попробуй угадать в этой толпе того, кто может тебя преследовать…
Александр прибегал к маленьким хитростям: прятался за угол дома и наблюдал за улицей. Со стороны это могло показаться смешным, но… вдруг он появится, этот неведомый носитель зла? Да нет, никто не бежал за ним. Горчакову оставалось лишь нервно усмехаться.
Он пришел в слободу Ямскую, посмотрел на старую мельницу, стоявшую одиноко, точно реликвия, которую оставляют лишь из жалости. Напротив — два полуразрушенных дома, их скоро снесут, на этом месте намечается какое-то бурное строительство. В одном из домов и намечена их встреча с Алевтиной. Александр еще раз огляделся, подошел к дому, через выбитое окно проник вовнутрь. Тут все было разбито, ступать приходилось осторожно, чтобы ненароком не споткнуться, не разбить лицо. Что-то тяжело хрустнуло, Горчаков насторожился, думал вытащить оружие. Но понял, что наступил на битый кирпич.
Он специально пришел чуть раньше, пришел первым, здесь и встретит Алевтину. И вместе они подберут укромное место наблюдения за мельницей. Пожалуй, оно вон у того окна…
Александр сделал шаг к окну и тут… кто-то прыгнул на него сзади и цепко сдавил горло. Послышался шепот:
— У меня оружие. Секунда — и ты труп.
«Во влип! Кого я хотел перехитрить? Профессионалов?»
Что-то знакомое в этом шепоте. Знаком и исходящий от незнакомца запах сигарет. Горчаков с трудом произнес:
— Але… ина… это я.
— Александр? — рука отпустила его. — Прости меня, пожалуйста, прости. Здесь так темно. Я решила, что убийца выследил меня и…
— Это я пришел! — сердито бормотал Горчаков. — Ну и хватка у тебя, подруга!
— Когда борешься за жизнь. Ладно, откуда будем следить?
— Из того окна?
— И я так думаю.
Они пробрались к окну, доски под ними трещали и шатались.
— Я встану с этой стороны окна, а ты с другой, — предложил Александр.
Алевтина согласилась и спросила:
— Оружие при тебе?
— Да, — мрачно произнес Горчаков. Как бы он не хотел, чтобы дошло до стрельбы. Однако Черкасова лишь подлила масла в огонь:
— Держи его наготове.
— Зачем?
— Вдруг и он придет заранее? Как и мы, решит выбрать наблюдательный пункт и заглянет сюда?
— Такое возможно?
— Не считай его валенком. И еще: он может появиться не один.
Александр вытащил пистолет, взвел курок. Теперь им оставалось только ждать.
Темнота постепенно сгущалась, и контуры углов, входа просматривались с трудом. Александр напряг зрение, слух, пытаясь не упустить ничего. Нервы — как струны. То же было и у Алевтины. Больше всего она хотела сейчас закурить, да боялась привлечь внимание. Когда эта пытка закончится?
— Ничего, ничего, — пыталась успокоить Черкасова. — Уже половина двенадцатого.
Но наступил момент, когда остановившееся время понеслось как сумасшедшее. Александр жаждал оттянуть роковую минуту встречи. Сколько там? Полночь! Однако у мельницы пока никто не появился.
— Похоже, убийца проигнорировал наше предупреждение, — грустно произнес Александр. — Если он вообще убийца.
— Я не могла ошибиться! — относительно спокойный голос Алевтины сорвался. Ее затрясло, она готова была впасть в истерику. — Неужели?!!..
Она не договорила: «Неужели ошиблась?» или «Неужели не придет?»
— Как мы написали в письме? — спросил Александр. — В полночь?
— Да.
— А может быть ровно в полночь?
— Какая разница?
— Разница есть. Во всяком случае — более четкое временное указание.
— Перестань болтать! — раздражение Алевтины перехлестывало через край.
