— Ну как?
— Замечательно, — пролепетал он. — Подождите, сейчас сделаем пробы. Катя, быстро Кроликова сюда с вещами! Маму Галю. И Кирилла. Катя, подожди! Позови …. Э-э-э Милану. Давай. Одна нога здесь, другая — там.
Лифшиц взял меня под локоток, отвёл в сторонку и тихо спросил:
— Олег, вы играли где-нибудь, в школе, в драмкружке или ещё где-нибудь?
Я хотел сказать, что моим единственным выступлением перед публикой было чтение стихов в детском саду на утреннике. Но тут увидел, как на площадку вплыла неземная дива в длинном ярко-алом, блестящем платье, с накинутыми на обнажённые плечи лёгкими мехами. Я узнал её. Милана Рябинина! Лифшиц посмотрев в том же направлении, что и я, спокойно объявил:
— Да, если получится, вы будете сниматься вместе с Миланой. Она играет главную роль. Ну, так что, Олег?
— Я играл в драмкружке в школе. И в студенческом театре МГУ, когда учился на факультете журналистики, — быстро соврал я, стараясь не краснеть.
Лифшиц чуть не подпрыгнул от радости.
— Правда?! — воскликнул он. — Это замечательно! Значит так, Олег. Сейчас пробы проведём, покажем Верхоланцеву. Потом Розенштейну. Он продюсер. Главное, наша легенда. Скажите, что играете в саратовском драматическом театре. Запомните!
— А если они захотят проверить? — засомневался я. — Может студенческий театр подойдёт?
— Нет, Верхоланцев ни за что не согласится. Ему профи нужны, — задумчиво пробормотал Лифшиц. — Постарайтесь, Олег, — почти умоляюще добавил он.
К нам присоединился новый персонаж — пожилая женщина с круглым, добродушным лицом, короткой стрижкой тёмных волос с сильной сединой и мягким взглядом печальных глаз в морщинках.
— Галя, — произнёс Лифшиц. — Вот тебе объект. Нужно максимальное приближение к Северцеву.
Женщина взглянула на меня, чуть заметно нахмурилась, по её лицу пробежала тень.
— Пожалуйста, пройдёте, — сказала она певучим, низким голосом.
Мы зашли в другой трейлер, она усадила меня перед зеркалом. Провела расчёской по моим волосам и осторожно спросила:
— А вы Северцеву кем приходитесь?
— Никем, — удивлённо ответил я. — А почему я должен ему кем-то приходиться? Я тут случайно оказался.
— Вы на него очень похожи, — объяснила она смущённо. — Только лет на десять моложе. Вам сколько лет?
— Тридцать.
Она стала наносить грим быстрыми, умелыми движениями. Через пять минут из зеркала смотрел человек, старше меня лет на десять-пятнадцать, будто я перенёсся вперёд на машине времени. Это выглядело странно и пугающе. В углах глаз — морщинки, на висках засеребрилась седина. Лёгким движением руки гримёр отняла у меня годы непрожитой жизни. Я вышел из трейлера и направился к Лифшицу, который разговаривал с Миланой.
— Милана, это кандидат на роль Северцева, — произнёс Лифшиц. — Прошу любить и жаловать. Олег Верстовский.
Я галантно поцеловал её руку с длинными, нервными пальцами. Конечно, она выглядела хуже, чем на экране, в уголках глаз я заметил морщинки, кожа совсем неидеальна, но все равно была потрясающе хороша. Высокая стройная, почти с меня ростом, небольшой, но красивой формы бюст, тонкая талия, стройная ножка в разрезе платья; густые, жёстко завитые волосы обрамляли идеальный овал лица, скульптурно-выпуклая линия скул подчёркивала завораживающе прекрасные серо-голубые глаза, сходясь на резко очерченных губах и ямочке на чуть выступающем подбородке. Редчайшее сочетание чёрных, как смоль волос и ярких небесного цвета глаз.
— Так давайте быстренько. Сделаем фотопробу, — скомандовал Лифшиц.
Я оторвался от разглядывания Миланы, встал с ней рядом, не зная, прижать её к себе или не стоит пока. Перед нами суетился фотограф, субтильный юноша в веснушках, с редким пушком на верхней губе, и короткой стрижкой ярко-рыжих волос с вихром. Я с улыбкой понаблюдал, как он неумело устанавливает камеру с длинным объективом на штатив и снисходительно проговорил:
— Телевик смени на портретный фикс. Так лучше будет.
Парень поднял на меня глаза, в которых отразился благоговейный страх, и начал судорожно рыться в кофре.
— А что это такое? — пролепетал он, наконец, багровый от напряжения.
— Объектив с постоянным фокусным расстоянием, — объяснил я. — Ну, у которого увеличения нет.
— А! — обрадовано воскликнул пацан, и вытащил из кофра нужный объект.
Я ощутил, как меня осторожно, но довольно жёстко взял за локоть Лифшиц и прошипел на ухо:
— Олег, не шпыняй мальчишку. Он на втором курсе учится, на операторском, во ВГИКе. Племянник Верхоланцева, — добавил он ещё тише.
Я подумал с досадосй, что зря так отнёсся к неопытному пацану. Если меня не утвердят, я мог бы заполучить портретные фотки с Миланой и выложить в своём блоге. Сенсационно. Я рядом со звездой! А теперь он меня просто пошлёт.
От грустных мыслей меня отвлёк персонаж мефистофельского вида — высокий, худой шатен в джинсах с художественными дырами на коленях, вытянутое лицо с недельной щетиной, длинный, узкий нос, нависающий над тонкими губами будто клюв, глаза, просвечивающие насквозь. Он стоял поодаль, курил сигарету через мундштук, и, склонив немного голову на бок, наблюдал за нами. Лифшиц подошёл к парню и начал о чем-то быстро говорить. Равнодушное выражение на лице Мефистофеля не изменилось, он лишь снисходительно слушал, изредка бросая на меня ленивый взгляд.
— Ладно, — бросил он равнодушно. — Пошли.
Лифшиц подошёл к нам с Миланой и объявил:
— Олег, сейчас наш оператор вас с Миланой снимет на лестнице. Задача такая. Подходишь к Милане, берёшь за руку. Потом вы сходите к машине, садитесь. Мило беседуете. Понятно? Кирилл уже установил камеру. Кирилл — оператор-постановщик, — объяснил он.
Парень, похожий на хищную птицу, взглянул в видоискатель, потом на меня, и поморщился. Может быть, заметил, как я трясусь от страха? Надо взять себя в руки, не мальчик уже. Если дело не выгорит, в сущности, я не потеряю ничего.
— Лиля, покажи товарищам, где им начинать, — услышал я голос Лившица, и увидел ещё одно действующее лицо — худенькую девушку со стрижкой-каре и большими, распахнутыми глазами. Девушка прошлась по лестнице, делая пометки мелком, дошла до машины, провела жирную линию, и вернулась к нам.
— Так, все готово, — удовлетворённо произнёс Лифшиц. — Начинаем!
Милана грациозно поднялась по лестнице, остановилась на верхней площадке. Лиля щёлкнула перед ней хлопушкой и Милана начала царственной походкой спускаться. Оператор следил камерой за ней, а я должен был по команде войти в кадр.
— Стоп! — завопил Лифшиц, и грязно выругался. — Лиля, быстро микрофончик прицепи Олегу. Так хорошо-хорошо. Продолжаем.
Ему безумно приятно было ощущать себя главным, командовать, делать вид, что именно он снимает кино. Я отвёл Милану к машине, старательно выдавливая из себя ничего не значащие слова, посадил на пассажирское место, сел за руль.
— Всем спасибо! — заорал Лифшиц, подскочив к нам. — Олег, я покажу пробы Верхоланцеву и Розенштейну, — затараторил он. — Оставьте ваш телефончик, мы вам перезвоним. Вы свободны. Так продолжаем! — закричал он начальственным тоном.
На площадке опять началась суета, кто-то бегал, что-то переставлял, устанавливал, переносил. Я с сожалением переоделся в старый костюм в трейлере и покинул беспокойное место.
Я все-таки решил посетить дендрарий, Екатерина Павловна так его сильно хвалила. На этот раз мне повезло Я очутился в наполненном душистыми ароматами великолепном саду. Прошёлся по аллее, засаженной пальмами разных форм, свернул к фонтану, в окружении высоченных кипарисов и ещё каких-то странных деревьев, о которых я представления не имел.
— Северцев! Кого я вижу! Сколько лет, сколько зим! — услышал я возглас. Ко мне подлетел широкоплечий мужик и хлопнул по плечу. — Классно выглядишь, черт возьми! Отдыхаешь?
Я в изумлении посмотрел на совершенно незнакомого мне человека, и тут меня осенило. Уходя со съёмочной площадки, я забыл стереть грим, и мужик на полном серьёзе принял меня за Северцева.
— Извините, вы обознались, — произнёс я, пытаясь обойти живой шкаф, перегородивший мне дорогу.
Мужик явно обиделся.
— Друзей не узнаешь, зазнался. Ну как же — народный артист, — протянул он, скривившись. — А ведь совсем недавно так же, как я щи лаптем хлебал. Кстати, ты мне ещё штукарь баксов должен. Занял и не отдаёшь.
Так вот, в чем дело. Штукарь я ему должен. Ублюдок. Ему все равно, сильно я похож на Северцева или нет, главное выбить из меня бабки. Я достал из пиджака паспорт, и сунул под нос мужику.
— Я — Олег Янович Верстовский, — отчётливо, по слогам, произнёс я. — А Северцев уже пару суток, как в морге. Понял?
Мужик растерянно заморгал, и пробормотал через паузу:
— Извини, ошибся. Сейчас вижу — действительно как-то иначе выглядишь. А что с Северцевым случилось?
