Лариса смотрит на меня. Для всех в ее взгляде лед и смерть, но не для меня. Я знаю: её щеки разрумянились вовсе не от сдерживаемой злобы, во взгляде не злость - похоть. Похоть дарящая приятную истому предвкушения, пропитывающая соком ежедневку и заставляющая подрагивать пальцы. Незаметно подмигиваю - мгновенная, незаметная и недоступная остальным улыбка, улыбка только для меня. Довольна.
-Александр Евгеньевич, ознакомьте всех с вашими заключениями. - Оставляет в покое жертву Лариса уступая мне место. Тушка разделана, мяско отбито, пришло мое время, время повара что приправит блюдо душистыми специями.
Киваю, поднимаюсь, докладываю по памяти, легко, отрешенно, слова льются как запись из диктофона. Говорю и наслаждаюсь видом оставшегося от начальника аналитического отдела кровавого фарша. Говорю и наслаждаюсь насытившейся Ларисой: непринужденная поза, в глазах лед, но вижу не его, а спрятанные под столом раздвинутые ноги, вижу её сок с которым уже не справляется прокладка и он пропитывает брюки. Я вижу как ее левая рука стискивает коленку, как подрагивают и рвутся в истекающие недра пальцы. Я вижу и наслаждаюсь, наслаждаюсь её подавляемым до поры желанием, наслаждаюсь вместе с ней еще раз с удовольствием проматывая пройденный путь к креслу слева от её трона.
Мне 33 года, я молодой и недовольный зам начальника отдела, только что устроившийся на работу. Мой начальник - недалекий сноб и законченный онанист занимающий свой пост исключительно по причине родства с какой-то шишкой из ЦБ. Подставил я его красиво, провернув с Серегой, тогда замом начальника нашего департамента, элегантную многоходовку. Подсунутая на подпись неприметная бумажка, небольшой слив конкурентам, внутреннее расследование, проверка из ЦБ, шум, гам, тарарам, а тут еще и служебный компьютер битком набитый жесткой порнухой. Родственничка естественно быстро убрали, от греха подальше. А кто шум поднял? - Правильно - начальник департамента. Его следом - цэбешная шишка обиды родственника не простил, хоть тот и сам виноват. Сергей становится начальником департамента, а я начальником отдела. А через три месяца вторым замом Сергея.
На новом уровне такие интриги уже не в ходу, тут за каждым «топом» кто-нибудь стоит, большой и важный, с погонами или связями, а то и тем и другим. Конечно есть исключения, своим умом на должность севшие, настоящие «Топы». Но к таким на хромой козе не подъедешь, интриги нижестоящих они загодя чувствуют. Легко можно доиграться и вылететь с волчьим билетом. Год притирался, присматривался, примерялся и обратил внимание на некоторые странности в поведении Ларисы Алексеевна, на то удовольствие с которым она разделывает провинившихся. Её все боялись, трепетали, и на порки старались не нарываться. Но и уважали признавая в ней профессионала высочайшего класса.
Со своей стороны, к слову, она всегда была справедлива и по мелочи набедокуривших лишь слегка журила, человека от этого «слегка» правда потом валерианкой отпаивали, но и ей радости процесс не доставлял. Серьезные же промахи заслуживающие основательной публичной порки были редки, вот я и организовал ей удовольствие. Она баба умная, быстро просчитала кто жертвы поставлять начал и, спустя год, я был уже начальником департамента. Жертвы стали «жирнее», а я уперся в тупик - что дальше?
Лариса, кстати, несмотря на свои пятьдесят с хвостиком, выглядела максимум на сорок, и то не все бабы в сорок так выглядят. Не замужем и никогда не была, детей нет. Подтянутая фигура, упругий зад почти без целюлита, высокая грудь - явно без пластики не обошлось. Над лицом тоже хирурги потрудились основательно. Короче - мечта, бешеная смесь красоты и опыта. Через два месяца я решился - принес в жертву себя. Демонстративно и открыто подставился. То, что она поняла намеренность моих действий - факт. Распятие меня любимого она устроила поздним вечером, без свидетелей. И тут я смог ее удивить: трусливо огрызался, тонко язвил - злил её играя роль непокорного раба.
Через пять минут Лариса была в ярости, еще через три залепила мне пощечину, я ударил в ответ. Она опешила и я ударил снова. Пощечина, обычная легкая пощечина, шлепок расслабленной кистью с целью лишь обозначить позицию, не сделать больно, нет, но сколько в ней унижения. По мне, так лучше кулаком в зубы, чтоб сразу понятно - отвечай, бей в ответ, ломая и выбивая. Но пощечина, мерзкая, обидная пощечина - другое. От такого шлепка легко можно прийти в ярость и начать лупить вовсе не задумываясь о сопоставимости ответа. Обида и унижение перевесят и сломанный нос и отправившиеся гулять зубы. Лариса ответила. Вернее попыталась ответить, я легко перехватил её руку, кувырок, подсечка и вот я уже восседаю на прижатой к полу женщине.
-Вторая попытка пожалуйста. - Вежливо предложил я начиная вставать, что оказалось роковой ошибкой. Мгновение и мы катались по полу как два сцепившихся в смертельной схватке дракона, она рвала одежду на мне, я на ней, она впивалась мне в губы, сильно, до боли, я оттаскивал её за волосы, бил и сам голодным демоном впивался в её рот. Я кусал её в шею, она царапала мне спину, что-то сыпалось со стола и одежда летела во все стороны.
Я не входил в неё, нет - она взяла меня. Ловко оказавшись сверху насадилась на перевозбужденный член, вобрала его весь и сдавила вагинальными мышцами так, что я взвыл от боли и оставляя синяки вцепился в её ягодицы силясь оторвать от себя её адское влагалище. Она неожиданно весело, по детски, засмеялась, чуть отпустила, но её ногти до крови вонзились мне в грудь - рывок, я сверху и завладев инициативой паровым молотом засаживаю все естество в её истекающее соком лоно.
Новая вспышка боли, рывок и смена позиции. И опять: вспышка, рывок, смена, вспышка, рывок, смена, вспышка, рывок, смена. Сколько продолжалось это безумие - не знаю, мы очнулись на полу напрочь разгромленного кабинета. Она лежала у меня на исцарапанной груди и пальчиком, нежно, размазывала по моему животу капельку крови. Молча. Тихо.
Из моей одежды уцелели галстук и брюки, от гардероба Ларисы чудом сохранился только пиджак. Если бы не должности обязывающие хранить на работе по паре-тройке комплектов сменной одежды, ситуация была бы весьма щекотливой. Потом был ресторан, не менее бешеный секс в её загородном доме, и последовавшая веселая игра под названием «подставь первого зама» в которую мы вместе увлеченно играли целых полгода.
Хорошо получилось, если бы не его высокие покровители, сел бы, причем крепко сел, лет на пять. При этом никто так и не понял откуда уши растут, даже он считал себя виноватым и откровенно раскаивался. Я стал первым замом, вовремя подстраховавшему в игре Сергею перепала синекура вице чего-то там. И опять застой, тишина и скука.
Я закончил доклад, поблагодарил присутствующих за внимание, сел и приготовился ко второй части спектакля, моей любимой. Сейчас, немного успокоившаяся пока я бубнил Лариса, будет доводить жертву до прединфарктного состояния. Началось.
Она поднялась со своего места. Валькирия, бешеный зверь, демон с самых нижних уровней ада, богиня ярости и смерти. Кали. Грациозно обошла стол. Она - Оспазия, первая и единственная настоящая феменистка, не кричащая о нарушаемых правах и двойных стандартах, но ежедневно доказывающая свое «право сильного». Про неё можно было бы сказать - баба с яйцами, но это не так - она Женщина с большой буквы. Феменистка до конца.
Тишина. Тишина что слышно бешеный стук сердца жертвы - Виталия Петровича. Встала у него за спиной, что-то говорит, он потеет и истерично кивает головой. Мне не интересны его оправдания, он виноват и несет наказание, а я наслаждаюсь. Наслаждаюсь его унижением, его отчаянием, его страхом. Нет, уже не страхом - ужасом. Я пью его ужас как нектар, купаюсь в нем ненасытно глотая и захлебываясь. Какой же он трус, мелкий, ничтожный человечишко. И как прекрасна сейчас она - я восхищен ею, восхищен филигранностью её работы. Наслаждаюсь ее триумфом. Она уничтожает его, давит, тонко, красиво, с удовольствием. Так и хочется добавить - земля ему пухом.
Ну же, Ларисочка, наддай еще чуть-чуть, самую малость и его увезут отсюда с инфарктом. Ловлю себя на том, что правя рука стискивает промежность с рвущейся от напряжения плотью. Она замечает - еще одна тайная улыбка. Жертва зеленеет. Невовремя вспоминаю прошлую жертву: всего пятьдесят лет, но слабоват оказался, мы только после работы к Ларисе приехали, звонок - инсульт, не спасли. Пытаюсь взят себя в руки - что мы с ней тогда вытворяли... Это был не секс - бой, почти как в первый раз.
Нет. Все. Выдержал, совещание закончено, народ поправляя промокшие кальсоны поспешно встает из-за стола, а как иначе - только поспешно, дела! Тьфу - стадо, хоть бы один посмел возмутиться, напомнить о человеческом достоинстве, осадить, попытаться отстоять свое мнение. Нет, все дружно обоссались и побежали сушиться, никто не хочет рисковать работой ради... Ради чего? Самоуважения? Чести? Достоинства? - я вас умоляю, откуда в жопе алмазы, все вышеперечисленное на корню куплено и ежемесячно аккуратно оплачивается, а рисковать кормушкой - ни-ни-ни, что вы - что вы! А хотите мы вас и вот тут лизнем? Нас не затруднит.
