Антиправославная пропаганда велась тайно и на высочайшем уровне конспирации. Иудаизм к XV столетию накопил огромный многовековой опыт в этой области. Создавалась сеть ячеек — «тройки», «пятерки». Но и о своих соседях рядовые представители, как правило, ничего не знали. В результате такой тщательной конспирации о деятельности «жидовствующих» церковные власти ничего не знали в течение целых 17 лет. За это время движение это успело выйти далеко за пределы Новгорода и перекинуться в столицу, где пропаганда велась почти исключительно среди высших кругов общества. В Новгороде прозелиты распространяли ересь, в первую очередь, среди наиболее образованных и влиятельных слоев населения — новгородского духовенства и купечества, имевшего большой вес в обществе, но духовно неглубокого, нетвердого в своем Православии и привыкшего благодаря своим заморским путешествиям снисходительно относиться к верованиям других народов.
Первыми и наиболее влиятельными последователями Схарии стали два новгородских священника — попы Денис и Алексей. Совращены были и члены их семей — жены, дети. Последователи оказались настолько преданными учениками Схарии, что даже хотели принять обрезание (отсечение крайней плоти — важная «метка»). Но сами иудеи воспротивились этому — вероятнее всего потому, что как всегда при иудейском прозелитизме, в намерения Схарии не входило делать из новгородских попов «народа избранного». Поэтому отказ был мотивирован соображениями конспирации — когда обращенным доходчиво объяснили, что в случае обрезания они могут быть через это легко уличены в «жидовстве». Но, чтобы новоявленные ревнители «закона Моисеева» не огорчались, им позволили тайно переменить имена. Алексей получил имя Авраама, а жена его стала Сарой. Учителя русских «жидовствующих» явно сыграли здесь на тщеславии протопопа-еретика. Ему льстили как родоначальнику будущего народа, который якобы станет «новым хозяином Руси». «Тщеславие — любимый грех сатаны»…
В современной исторической литературе у ряда авторов можно встретить мнение о том, что движение «жидовствующих» вовсе не было попыткой водворения иудаизма на Руси, пытаясь представить новгородское «жидовство», как некое близкое к европейскому «Ренессансу» явление, — эдакое либеральное, культурно-гуманистическое движение, которое якобы стремилось просветить дремучую Русь, закосневшую в своем «православном консерватизме». Некоторые авторы в этом движении умудряются усмотреть даже некий антифеодальный пафос. Эти взгляды особо упорно пропагандировал советский историк Яков Соломонович Лурье, который предпочитал всю эту историю «комментировал таким образом, чтобы читатель верил: „вся история про Схарию выдумана от начала до конца“».[115]
При этом «жидовствующим» удалось привлечь расположение московского князя Ивана III, требуя от монастырей отказаться от владения земельными угодьями и крепостными. (Вспомним рассмотренный нами во второй части пример «пророка» Маздака, начавшего манипулировать шахом Ирана именно с «установления справедливости». Ситуация отличается от произошедшего в Персии лишь тем, что на целомудренной Руси «пророк» Схария не решился проповедовать сексуальную распущенность).
Вопрос о церковном землевладении на Руси в ту пору приобрёл остроту во многом из-за того, что землевладельцы, ожидая скорую кончину мира (которая по неизвестно кем распространённому тогда слуху должна была состояться в 1492 г.), передавали монастырям свои владения на «помин души».
После присоединения Новгорода Москвой в 1478 Иван III изъял в свою пользу более половины земельных владений новгородских монастырей. При общей неприязни новгородцев, необыкновенное почтение и любовь к московскому князю выразили всё те «жидовствующие» священники Алексий и Денис. Неудивительно, что Иван III приближает их к себе, и в 1480 году они получают места протопопов в Успенском и Архангельском соборах Москвы. Их проповедь привлекла к ереси многих москвичей, в том числе невестку великого князя Елену{41} (племянницу Михаила Олельковича), и приближенных великого князя, в числе которых были Иван Чёрный, а также дипломат и писатель дьяк Фёдор Курицын.[116]
Между тем, в Новгород в 1484 г. был отправлен архиепископ Геннадий, который лишь волей случая узнает о ереси в 1487 году, когда в подпитии еретики начинают переругиваться между собой, о чём становится известно новому епископу. Геннадий доносит великому князю и митрополиту об открытой им ереси, но никаких последствий донесение тогда не имело. Епископ в это время поступал с ними довольно мягко: приносившие покаяние были вновь принимаемы в общение церковное через особый чин отречения от ереси.
Несмотря на противодействие митрополита Московского Геронтия, Геннадию удалось заручиться поддержкой влиятельных епископов, и в 1488 созвать собор, на котором нераскаявшиеся новгородские еретики были осуждены. В дальнейшем противники жидовствующих встретили серьёзные трудности: митрополитом стал слабовольный Зосима, полностью следовавший политике великого князя и, по некоторым сведениям, сам придерживавшийся еретических взглядов. И только благодаря Иосифу Волоцкому, написавшему обличительную книгу «Просветитель», власти были вынуждены назначить сыск, и новый собор в 1490 отлучил еретиков от церкви и предал проклятию. Противники ереси, однако, были разочарованы слишком мягкими приговорами — никто даже не был казнён, а ведь требовали отступников «жечи и вешати».[117]
После собора политическое влияние «жидовствующих», которые прильнули к нестяжателям, не пошатнулось: Зосима оставался митрополитом, к тому же, так и не состоявшийся в 1492 конец света дал сильнейший аргумент в свою пользу. Только в 1495 удалось сместить Зосиму, а в 1499, посредством сложных дворцовых интриг, вызывать гнев великого князя на главных сторонников ереси при дворе. Одновременно Иосиф Волоцкий и его сторонники вели борьбу против нестяжателей. Хотя позиция нестяжателей в вопросе о церковном имуществе импонировала великому князю, в его глазах они запятнали себя поддержкой опальных бояр.
Когда на соборе 1503 года великий князь поднял вопрос о церковных имуществах, Иосиф Волоцкий призвал его на старости лет свершить душеспасительное дело — розыск и наказание еретиков. Иван III поддался нажиму. В 1504 году под председательством митрополита Симона был созван собор, специально посвящённый искоренению ереси. Собор носил политический характер и был направлен против царицы. Видные приверженцы ереси были преданы анафеме и сожжены,[118] вскоре после чего ересь прекратилась. Во всяком случае, жидовствующие оставили Россию до Раскола (который стал возможен с исполнением заговора против Рюриковичей, последующей Смуты и сменой династии на Романовых).
Что касается «реформы Никона» (1666–1667). Поскольку патриарх не знал греческого языка, то Раскол фактически произошёл под негласным влиянием «монаха еврейского происхождения»{42} Арсения Грека, — «еретика, иезуита, бесермена, жидовского обрезанца»,[119] который сделал многое, что бы уничтожить славянские книги и летописи, и ввести «новые переводы» Библии. Этот воспитанник иезуитской коллегии в Риме, неоднократно переходивший из православия в католичество, униатство и обратно, принимавший магометанство, и «сознавшийся, что обрезан» лишь при угрозе медицинского осмотра.
Среди «оригиналов» по которым «правили» священные книги, например, оказался никем непроверенный «греческий молитвенник» венецианского (!) издания 1602 г. Нужно отметить, что именно в Венеции была одно из крупнейших иудейских гетто{43} Европы и именно здесь, в типографии Д. Бомберга,{44} в 1520 г. впервые был напечатан{45} Талмуд (отсюда же пошла и секта социан, которая по мнению Л. Ларуша и Х. Грэхэма Лоури, изначально получила контроль над Банком Англии).{46}[120]
В своих трудах доктор православной истории проф. Н. Д. Успенский{47} неопровержимо доказал, что образцами для исправления служили современные греческие богослужебные книги, изданные преимущественно в иезуитских типографиях Венеции и Парижа. Чтобы скрыть этот факт, «правщики», фальсифицируя, писали в предисловиях некоторых книг, что исправление проводилось согласно «с древними греческими и словенскими» образцами (служебник 1655 г.).[121]
Принципиально важно напомнить, что именно свят. Геннадий впервые на Руси начал собирать «ветхий завет» — который изначально на Руси практически не использовался при службе. Сделал он это лишь для обличения ереси жидовствующих, но количество экземпляров «для служебного пользования» было минимальным.
