— Тогда просто скажи, что, по-твоему, я сделал не так. То есть, сказал. И, знаешь что, я ведь вспомнил, что вчера в машине, когда я про Русика Борисенку говорил, ты тоже как-то напрягся. Объясни мне. Думаешь, я не пойму — видя сомнения умрёнка, спросил Велесов, не скрывая обиды.
Малыш отпустил его палец, весь подобрался в компактный клубочек и впился в лицо отца внимательным взглядом кровавых глаз. И все равно, не смог решиться. Да что за бред! Почему он такой зашоренный! Велесов все никак не мог понять, что он сделал не так, поэтому все больше злился. И, самое хреновое, что видел, малыш все понимает, чувствует его раздражение, поэтому и молчит. Но никак не мог призвать к порядку собственные разбушевавшиеся эмоции. Его деточку обижают! Кто Где Да, он сам и обижает. Но как понять в чем именно, и как объяснить, что не хотел, не ясно, вот ведьм звездец, причем полный.
— Мелкий, — взмолился Всеволод, — ну, вот что я тебе сделал За что ты так меня… не доверяешь, одним словом. Ждешь, что обижу Да, кто я по-твоему… — с горечью выдохнул он. Потом вскинул руку и закрыл глаза ладонью. Сделал несколько глубоких вдохов и осторожных выдохов, чтобы не сдуть умрёнка, все еще сидящего у него на груди. — Извини, — прохрипел охотник, не отнимая от лица руки, — просто не знаю, как себя с тобой вести, вот и… — он осекся, когда почувствовал, как его пальцы отдирают от лица юркие пальчики умрёнка. И помог им в этом, убрав ладонь совсем. Они встретились глазами.
— Ты не сказал, что я родился… вчера. Что Руслан заболел… — шепотом произнес умрёнок.
Всеволод внутренне весь подобрался.
— И ты решил… — начал он, намеренно оставив фразу незавершенной.
Малыш только рот открыл, чтобы ответить, как в дверь позвонили. Они одинаково вздрогнули. Переглянулись. И Всеволод пошел открывать, устроив умрёнка на сгибе локтя. Вот уж Марька удивиться, когда увидит! А в итоге в дураках оказался сам Всеволод. Потому что Марька увидела совсем не то, на что рассчитывал капитан.
— Ой! Какой кукленок милый. Где вы такого урвали — бесхитростно воскликнула Марина, на восьмом месяце беременности ставшая непривычно женственной, хотя раньше была той еще пацанкой. И вкатилась в прихожую Велесова с деревянной корзиной для рукоделия, которая по конструкции больше напоминала корзинку для пикника из старых американских фильмов. С выдвижными ярусами и удобной прямоугольной ручкой.
Всеволод растерянно моргнул и перевел взгляд на умрёнка, вместо которого на сгибе его локтя в горизонтальном положении устроился кукольный пупс. Ни живого блеска глаз, ни подвижной мимики. Велесов моргнул и потряс головой. Он ведь не сбрендил, это мир как-то не под тем углом повернулся. Или…
— Севка, ты чего — заволновалась Марька, заметив, какими глазами мужчина смотрит на игрушку в своих руках.
— Ты проходи, Марь, — не своим голосом откликнулся тот. — У меня тут просто кое-какое недопонимание с сыном возникло.
— Постой-постой, ты сказал, с сыном
Но Велесов ее уже не слушал.
— А знаешь, мне ведь обидно, что ты так обо мне думаешь, — обратился он к умрёнку, — Догадываюсь, от кого ты всех этих глупостей нахватался. И еще выскажу все, что думаю об этом, Русику лично. Ты только объясни, чем я заслужил такое ваше недоверие Я, что, твоего… — он не знал, как назвать в этом случае Руслана. Ну, не мамой же! В представлении Велесова они оба являлись полноценными отцами. Поэтому он извратился и в виду внешних особенностей умрюнца, сказал про него — младшего отца третировал, что ли За что, можешь мне объяснить
И тут под изумленным взглядом Мари, которая, что греха таить, уже успела пожалеть, что не стала настаивать, когда сопровождавший ее Глеб отказался подняться с ней в квартиру Велесова, убежав куда-то по своим делам, пупс в руках Всеволода ожил и произнес одно единственное слово
— Стыдишься… — тихо, но внятно.
Велесов напряженно замер и вдруг спросил
— А ты
— Я — малыш встал на ножки на сгибе локтя, вцепившись в рукав футболки капитана, и удивленно уставился ему в лицо.
— Я же человек. Слабый, беспомощный… неблагозвучный, — вдруг сорвалось с языка неожиданное слово.
— Нет! — и малыш быстро-быстро вскарабкался ему на плечо. Плюхнулся на попу и обнял отца за шею, прижавшись к уху Всеволода нежной щечкой. Отчаянно замотал головой. — Никогда-никогда.
В этот момент Всеволода озарило.
— А он стыдится
Охотник хотел уже перефразировать вопрос, чтобы обозначить, кого имеет в виду. Вдруг, малыш решит, что Руслана Но тот, неожиданно, правильно его понял. И медленно кивнул. Всеволод скосил глаза, и скорее почувствовал, чем увидел.
Но тут уж подала голос Маря, священным шепотом уточнив
— Русик
— Львов, — ответил ей Всеволод. И повел за собой в гостиную, так и не потрудившись пересадить сынишку с плеча. Разговор обещал быть насыщенным.
Они расположились прямо на полу. Это было инициативой неугомонной Мари, которая, во-первых, заявила, что для ее чрезмерной округлости пол подходит куда лучше дивана, а, во-вторых, добавила, что кроить одежду для умрёнка (Всеволод успел признаться, что именно так называет сынишку) на большой, ровной поверхности пола будет удобнее, чем наклонятся к журнальному столику. Между делом, она успела выведать у Велесова подробности случившегося и с маньячным блеском в глазах затискать мелкого. Причем Марьку не смутил даже традиционный приветственный укус.
— Так ты говоришь, они так знакомятся
— Ну, почти, — отозвался Велесов.
— Доверять не смогу, пока не убедюсь, что кровь чистая, — вставил умрёнок, с интересом наблюдая за тем, как молодая женщина шьет ему первые в жизни штанишки.
— Чистая от чего — одновременно с Всеволодом спросила Маря, и замерла с иголкой в руках.
Умрёнок помялся. Поерзал попой по ковру и неохотно уточнил
— Без внутренней песни кровь грязная. Старшие чуют сами. Такие, как я, только на вкус.
Мужчина и женщина у него над головой удивленно переглянулись.
— Ты что-нибудь понял — спросила Маря у Всеволода.
Тот отрицательно покачал головой.
— Русик проснется, уточним.
— Ну, и когда нам ждать явление Христа народу — поинтересовалась несколько разочарованная Маринка, возвращаясь к шитью.
— Обещал завтра к ночи. А там неизвестно. Я же говорю, у них нормальный срок, две недели, а у нас, сама видишь, сразу получилось.
— И — с каким-то странным намеком протянула Маринка, отрывая зубами нитку, — что делать думаешь
— А что в таких случаях делают — хмыкнул на это Всеволод. Заметил, каким заинтересованным взглядом наблюдает за ним умрёнок, подмигнул ему и объявил — Приглашу друзей на рождение сына. Традиционно, между прочим.
— Когда — подозрительно оживилась Маря, показывая малышу наспех сшитые штанишки из светло-зеленого ситца, который в качестве материала для одежды умрёнок выбрал сам, когда женщина разложила перед ним пестрые лоскутки, принесенные с собой.
— Ну, послезавтра и позову, сразу после смены.
— Отлично! — возликовала Маринка, подозрительно радостно улыбнувшись. И принялась помогать умрёнку надевать штанишки.
— Ты чего это оживилась Задумала что — поинтересовался у нее Всеволод с хитрым прищуром.
— А ты подумай, если удастся Силая уговорить, то у нас почти одновременно с сынишкой появится свой умрёнок. Говоришь, это с длинношерстными спать нужно чин по чину, а с кудрявыми можно ограничиться минетом — лукаво взглянула она на Велесова. На что тот лишь головой покачал.
— Все равно, не думаю, что Силай на такое пойдет. Я твоего супруга знаю.
— Значит, плохо знаешь.
Всеволод уже хотел высказаться насчет спорности подобного заявления, но вовремя заткнул себе рот. Помедлил и уточнил
— Я что-то упустил
— Между ними с Яшкой иногда такие искры летят, это надо видеть, — тихо обронила Маря, посмотрела с хитринкой и снова взялась за кройку и шитье. Теперь следовало порадовать умрёнка курточкой.
Велесом помолчал, переваривая услышанное, потом рискнул уточнить
