— Пожалуйста, Диего… Не надо, — успевает сказать он, прежде чем бессильно уронить голову на подушку.
Мое сердце обдает горечью.
Почему он так отчаянно не хочет, чтобы я его раздел? Какие глупости… Неужели он стесняется?! Бред! Или это отзываются шрамы души? Не хотелось бы…
— Ладно, — бойко говорю я.
Решение приходит само собой. Я просто-напросто отрываю рукав сутаны Альентеса и обнажаю глубокий порез. Он кровоточит… Сильно.
Я нагнулся и впился губами в рану, высасывая яд. Во рту скукожился соленым сгустком железный привкус крови. Чужой крови…
Я сплюнул и снова пристроился к порезу.
Яд медленно уходил. Моими стараниями в крови Альентеса осталось не так много отравленной примеси, ему становилось лучше. Должно было стать.
Я укрыл этот трясущийся комок нервов одеялом, так что только кончик раскрасневшегося носа выступал наружу, и взял его в охапку. Альентес дрожал, я чувствовал волны лихорадки, и они передавались мне, заставляя мысли течь по болезненно медленному кругу. Я не мог ни о чем думать, кроме как о комке в моих руках, чье учащенное сердцебиение я так отчетливо теперь слышал.
Я не спал всю ночь, я прижимал к себе раненного собрата, моего друга детства, и следил за его состоянием, карауля каждый вдох. Я не знаю, почему меня так тронуло его состояние, может, в счет старой дружбы или необходимости завершить миссию, но… Я не знаю…
Утром, когда свет солнца стал медленно подкрадываться золотистой дорожкой к моему ложу, я провалился в спасительную дремоту. Сон был недолгим.
Прозвонил предатель-будильник, сотрясая мои виски болью.
Мне было пора покидать наше с Альентесом убежище.
Я поднялся на локтях и бережно отстранил раненного собрата, чтобы не потревожить его сон.
Мог ли я оставить его одного?
Мне не хотелось уезжать от Альентеса вот так… Но я был обязан. Братство поместило меня в жесткие рамки: был куплен обратный билет, оплачены расходы, да и номеров телефона наставника Рауля или любого другого куратора у меня не было. Издержки секретности. Я не мог сообщить о своей задержке, и не мог не приехать вовремя.
Я нехотя встал и начал одеваться.
— Все нормально, — послышался хриплый голос Альентеса. Как и прежде он звучал степенно.
Я обернулся.
Альентес сидел на кровати, прижимая к себе одеяло. Если бы не лихорадочный блеск его бархатных глаз, я бы и не подумал, что еще несколько часов назад мой соратник был объят жаром ядовитого забвения.
— Но… — вырвалось у меня из центра груди.
— Я в порядке, Диего.
— Да ты сегодня и шагу не сможешь ступить! Столько яда! У тебя же организм ослаблен…
Я осекся.
Альентес встал на ноги и продемонстрировал наглядно свои слова. (утверждение?)
— Диего, — Альентес не спускал с меня своего пронизывающего тяжелого взгляда, — Я справлюсь… Честно… И… спасибо тебе.
— Эмм, за что? — я невольно почесал затылок.
Альентес хмыкнул и снова забрался в кровать, не произнося ни слова.
— Аль, я… — мне хотелось что-то сказать, но я так и не смог, а мой бывший друг игнорировал мою личность и больше не собирался уделять ей и толики внимания.
Сегодня я уезжал, и ничто не могло мне помешать… но если бы он только попросил остаться!!! Если бы только…
ДЛАНЬ, СМЕРТЬ ДАРУЮЩАЯ
Диего… Милый мой, друг, брат и, наверное, первый серьезный конкурент. Странно, но все эти годы, проведенные в разлуке с тобой, хотя мы и были так близко, что казалось, крикни и ты меня услышишь, я обращался лишь мысленно к тебе. Я вел диалог… точнее нет, я писал тебе письма о своей жизни, обо всем, что со мной происходило и что со мной делали. Так было проще и легче, так я не чувствовал себя одиноко и смог пережить годы лишений и издевательств. Я был уверен, ты меня поймешь, хоть и знал, что мои ментальные послания до тебя никогда не дойдут.
Образ, который я сохранил в душе, — смеющийся мальчик с золотистыми волнистыми волосами, так похожими на мед в свете огня камина в обеденном зале монастыря. Помнишь тот зал?
Диего…
Мы разошлись по разным дорогам, когда нам было по четырнадцать лет. Все верно, настало время взросления и каждый из воспитанников ордена розенкрейцеров получал своего наставника, я бы сказал хозяина, но на такую крамолу лишь я имею право. Я заслужил… Ах, да, сейчас не об этом.
Помнишь, мы мечтали стать воспитанниками Рауля? Оба… Он ненамного был нас старше, и, казалось, больше годился нам в братья или друзья, но никак не в учителя. Он напоминал мне тебя, но только взрослого, таким я видел тебя в будущем. Смешно, а я ведь не ошибся… Хотя… Неважно. Рауль обещал, что возьмет нас обоих к себе в послушание, но только вышло все иначе. Я и не знал, что бывают очереди на детей… А они бывают. Честно…
Когда выяснилось, что у нас разные наставники, я разозлился на тебя. Но так и не смог возненавидеть… Ты был моим лучшим другом, и ты так расстраивался из-за меня, что казалось, это ты попал к Игнасио, а не я.
Помнишь, я всегда его боялся?…
Ладно, пропустим.
Сейчас, сидя на кровати и смотря на твой волос, мирно спящий на подушке, я вспоминаю прошлое. Воспоминания, все, что у меня осталось.
Закуриваю.
Приятно, когда дым режет слизистую оболочку горла.
Диего… Когда после столь долгой разлуки я увидел тебя вновь, то растерялся. Ты стал таким… взрослым, а ведь все это время ты представлялся мне тем же милым ребенком. И почему я не учел прошедших лет?! Я ведь поменялся… ага, я сильно поменялся.
Знаешь, когда я узнал, с кем мне предстоит выполнять задание, я ничего не почувствовал. Но стоило лишь увидеть тебя, такого взрослого, веселого, по-прежнему открытого всему миру, как мне стало страшно. Именно страшно! Забавно, да?
Ты, должно быть, ожидал от меня всего чего угодно, но только не страха. Верно? Но я испугался, хотя давно подавил в себе сие ненужное чувство.
А помнишь, я боялся завываний ветра?
В монастыре всегда так жутко воет сквозняк. Он свободно разгуливает по спальням воспитанников и со всей силы бьет свое невидимое костлявое тело об окна. Его песня напоминала мне могильные завывания голодных духов, охотившихся за душами людей. Я был таким наивным ребенком. Диего… Мы спали на сдвоенной кровати, когда я дрожал от ужаса, ты всегда обнимал меня, и только так страх утихал. Но нас разлучили, и я лишился твоей защиты. Мне пришлось обходиться самому. Вскоре я научился подавлять страх…
На задании мы снова встретились, и ты всколыхнул во мне давние чувства. Я растерялся, а ты, кажется, огорчился. Должно быть, ты ждал другой реакции. Я заметил. В твоих всегда веселых, зеленых глазах отразилось огорчение и отчаяние. Диего… Поверь мне, так проще. Я лучше напишу тебе письмо, где объясню все-все, и ты поймешь… Так ведь?
Да. Ты всегда был добр ко мне.
Поэтому я не злился на то, что ты попал к Раулю, в дружественную и теплую атмосферу. Да, как я мог! Злиться на тебя означало стать самым последним человеком… Знаешь, сначала я возненавидел наставника Игнасио. Сильно, потому что боялся. Он был молчалив, строг и даже жесток, слишком жесток…
Он такой.
Но если живешь в липкой грязи больше девяти лет, то рано или поздно тебе понравится ее сомнительный аромат. Хочешь посмеяться, милый Диего? Теперь я люблю его, честно. Он единственный важный для меня человек. Уж прости, тебя давно вытеснили из моего сердца. Но зато ты мое самое лучшее и дорогое воспоминание, и им я точно ни с кем не поделюсь, даже с учителем. Кстати, он так и не смог до него добраться…
Диего…
Я ничего не боюсь. Хотя нет, вру. Но я тебе не скажу… Стой…
Разве это не мои мысли?
Точно.
Значит, ты все знаешь без меня… Только с тобой я могу быть откровенным, ты ведь поймешь. Да, я боюсь потерять благосклонность Игнасио. Не хочу его разочаровать и заставить сомневаться в моей преданности. Я сделаю все, все, что он попросит. Я даже убью тебя взрослого… Ведь этот парень с мужественными чертами лица для меня чужой, поэтому я спокойно убью его. А вот тебя тринадцатилетнего мальчишку я бы точно не посмел и пальцем тронуть… Но все изменилось. Ты вырос в прекрасного мужчину, я тоже вырос… Но я ужасен!..
