— Опять, блять, не живется спокойно, или долги за свет превысили лимиты? — так, чисто для поддержания разговора, ляпнул что-то.
— Нет, я думаю, что БОМЖи добрались-таки до цветных металлов, — мелодично ответил мне до боли знакомый голос.
— Просковин! Ты меня преследуешь?!
Послышался тихий смех.
— Хрена лысого! На этот раз ты меня. Я уже тут был, когда ты пришел. И еще… может, ты меня отпустишь, а то свет включат, а мы тут в обнимку и голые.
Только сейчас до меня дошло, что после столкновения, я держал кого-то за плечи. Даже не держал, а можно с полной откровенностью сказать, обнимал. Каков же был мой шок, когда я представил, какой сцена предстанет перед гипотетическим посторонним, решившим ближе к полуночи пополоскать свои яйца! Я с нечленораздельным, громким звуком резко отшатнулся. Тот факт, что пол был мокрым и скользким, даже упоминать не надо, я поскользнулся, и лишь благодаря чуду, и заботливым рукам Просковина, моя тушка не грохнулась на этот самый пол.
Картина осталась практически той же, только роли поменялись. Теперь, изящный Сергей обнимал меня… плотного, откормленного, деревенского пацана, с детства привыкшего к тяжелому, физическому труду. Силы Просковин переоценил, поэтому через секунду мы летели на этот самый пол.
… матов и крика было много…
В результате, мы как-то выбрались из душевой и на ощупь добрались до моей комнаты, которая была ближе, и не заперта. Не надо упоминать, что добрались мы голяка, ибо искать свои вещи, после такого умопомрачительного полета, сил у нас не было.
В комнате, первым делом, мы принялись искать источник света. Помню, что где-то у нас были свечки и фонарик-радио. Но после моей уборки, на выходных, ничего так и не нашлось. С горем пополам разыскалась зажигалка с фонариком.
Вторым пунктом была аптечка. Летели и грохотали мы в душевой хорошо. У меня был ободран бок, живот и счесана кожа на левой руке. У Сереги — колено и правая рука. Соответственно, чтобы обработать раны, даже раздеваться не надо было. Обрабатывалось все единственным антисептиком, который был в наличии: йодом. А чего вы ожидали от бедных студентов?
Первым под обработку попал я. Сцепил зубы, стою и рычу, подрагивающей рукой придерживаю зажигалку с фонариком.
— Ты, садист хренов! Больно же! Ну, погоди! Сейчас я тебя как обмажу! Негры обзавидуются! — от саднящей боли хотелось прыгать и танцевать на месте.
— Угомонись, все не так страшно, — рука Просковина поглаживала меня и успокаивала. Через минуту он победно заявил. — Всё! Одевайся и спать, а я пошел к себе.
Серега уворачивался от света фонарика. А как только закончил с моими ссадинами, положил на полочку ватный диск, и прихватив первое попавшееся полотенце, направился к выходу.
— Стоять! — я ухватил его за запястье. — А тебя? Значит, как надо мной издеваться, так можно, а как тебя — так ты в кусты. Что, боли испугался? — не знаю, что на меня нашло в тот момент, но я страстно хотел, чтобы он остался. Как ребенок обиделся, что он развернулся и уходил.
— Нет, — резко, словно отрезал. Серега выдернул свою руку из моей и придерживая полотенце, рванул к двери.
— Ни хрена! — на этот раз я не удовлетворился тем, что снова схватил его за руку. Я просто навалился на него, прижимая всем своим телом спиной к стене.
Ощущение худенького, изящного, горячего, обнаженного тела будоражило во мне каждую клетку. Волнение волной жара нахлынуло, растекаясь по венам. Я с силой напрягал зрение, чтобы увидеть его лицо, глаза и губы. Острое чувство отдавалось тяжестью в районе паха. Присутствие Сергея меня возбуждало неимоверно.
Он сопротивлялся. Сильно, грубо, вкладывая в каждую попытку вырваться, всего себя. А потом резко перестал. Опуская голову мне на плечо.
— Дурак ты, Сашка, — тихо проговорил Серега. — Дурак, дурак, — эхом прошептал, практически касаясь губами моей кожи.
Только теперь до меня дошло, почему он схватил то полотенце, и почему с таким рвением, пытался удрать из комнаты.
— Наверно, — опустил голову, к его пахнущим мятой, влажным волосам. Губы ласково коснулись их в бесконечно нежном поцелуе.
Его руки потянулись ко мне, обвивая мою шею. Я чувствовал, как спало, не поддерживаемое ничем полотенце. Я обнимал его в ответ, прижимая к себе за тонкую, гибкую талию.
Он поднял голову мне навстречу. Потянулся ко мне своими губами, а я перехватил их поцелуем. Мы, как два придурка, стояли там, у приоткрытых дверей, и целовались так, что голова шла кругом, делая лишь легкие перерывы, чтобы вдохнуть воздух.
А потом… потом дали свет. Мир вернулся на круги своя. И эта скупая комната в общаге, и разбегающиеся по ней прусаки, и то, что мы оба парни… которые все еще не размыкая объятий стояли друг напротив друга, интуитивно облизывая, припухшие от поцелуев, губы.
Сергей первым отвел взгляд. Он покраснел до самых корней волос и задрожал. А я смотрел на него совершенно другим взглядом, взглядом влюбленного по уши подростка.
Цена желаемого (от имени Сергея)
День выдался не из лучших. Мало того, что на лабораторных преподы решили оторваться практически за весь семестр, так еще и пришлось переделать кучу мелких поручений, по делам общаги. С самого утра не покидало какое-то тревожное чувство. К вечеру тревога усилилась, превращая меня в реального паникера.
Ближе к одиннадцати ночи, наконец-то, вырвался в душ. Переступив порог парилки, почувствовал, что сердце екнуло, словно я в душегубку вхожу. Сделав глубокий вдох, зашел, разделся и стал в любимый, самый дальний от входа, отсек. Через пару минут кто-то еще вошел вслед за мной. Потянуло прохладой из коридора. Я обернулся.
У противоположного отсека включал воду Сашка. Сердце замерло. Я давно наблюдал за ним, любуясь его сильным телом. Рядом с ним меня обуревает желание прижаться к его груди, слиться с ним в объятиях. На мое счастье, Саша не крутит с девчонками, иначе бы я точно с ума сошел от ревности.
Тело начало дрожать, обострилась до предела чувствительность, голова закружилась, а все мое естество наполнилось томящим теплом. Ноги предательски начали подкашиваться. Сердце колотилось в груди, как у кролика. «Бежать! Надо бежать!» — вопил мозг. «Некуда бежать!» — отвечало, ушедшее в пятки, сердце.
И в то время, когда я уже готов был упасть в обморок, случилось неожиданное. Электричество в общаге тухло с завидным постоянством. На это была масса причин. Одна из них — старая проводка, не выдерживающая объем электроприборов, натыканных в каждой комнате. Были и другие, более диверсионные причины: например, любители цветных металлов. Что случилось на этот раз, меня как-то не волновало.
«Бежать! Как можно быстрее, бежать! Рвать когти отсюда!»
Рука, вентиль крана, шаг назад, поворот и бежать!
Только не судьба. В абсолютной темноте я натолкнулся на Сашку. Похоже, он даже не знал, кто с ним в одном помещении был, потому что его голос был спокойным. Он говорил, как бы между прочим, а когда услышал мой ответ, тон резко изменился.
Слово за слово — и мы уже летели на пол. Минуты счастья, о которых я так мечтал, наступили весьма неожиданно. Все, что происходило позже, было словно в тумане. Помню, как искали что-то в комнате Саши, как обмазывал его йодом, наслаждаясь вовсю мимолетными, бережными касаниями и ласками.
И вот, я уже стою перед ним, голый, испуганный и растерянный, в тот момент, когда включился свет. Губы сладостно ноют от долгих поцелуев, а низ живота предательски реагирует тупой болью. Признаться, в этот момент, я отдал бы полжизни, чтобы исчезнуть с этого яркого света. Провалиться сквозь землю, только бы он не видел, какой у меня стояк.
— Я… пойду… — тихонько, крадучись, нашариваю дверь за спиной.
— Нет, — его голос моментально стал резким, отрывистым и с хрипотцой. — Ты никуда сейчас не пойдешь. Куда тебе идти в таком виде?
Он тоже был в полной боевой готовности. Стоял, как обнаженный герой из древнегреческих легенд. Черт! Так бы сейчас на него и накинулся! Сам бы завалил, честное слово!
