— Да, маленький. От холода такое бывает.
Тарин вздохнул, собрался с мыслями, ткнул пальцем в опаленный кончик косы и лежащие на полу почерневшие штаны. — Настоящий огонь!
— Монсанто! — охнула Хатор. — Он действительно обжёгся.
— Тухлое Яйцо, — сказал Тарин и уронил голову на спинку кресла.
Он сидел молча, плывя, словно в тумане, пока Матушки о чём-то совещались.
— Ладно, давай прочтём его, пока ждём ответа из главного офиса, — сказала Идэя. — Тарин, лежи смирно. Тебе покажется, что ты спишь, а мы помечтаем о Тухлом Яйце и твоём желтобородом мужчине.
Хатор усмехнулась.
— Что? — спросила Идэя. — Так они называют транс — «помечтаем».
Тарин взвизгнул. В него ткнули чем-то острым.
— Зимой нет кусачих насекомых.
Идэя успокоила его:
— Тише, Тарин. Это как успокаивающий отвар. Ты расслабишься и устроишься поудобней в мягком кресле. Мы с Хатор будем с тобой разговаривать, и ты расскажешь нам всё о своём связанном мужчине и об общине.
— М-м-м, — довольно протянул Тарин. Звучит неплохо. Он закутался в тёплое одеяло. Руки и ноги болят, но это уже не важно. — Позвоночник тоже будет говорить?
Хатор покачала головой.
— Идэя, он не в себе.
Идэя что-то потыкала на экране и сказала:
— Нет, погоди. Хатор, я сейчас проверю базу данных. В руководстве по использованию чипов говорилось что-то о… Вот! Иногда ингибиторы могут вызывать физические проявления, отражая угрызения совести носителя. Зачастую проявляются в виде покалывания или щекотки в нижнем отделе позвоночника.
— Горящие кости! — сказал Тарин и захихикал. — В Костерище!
— Теперь понятно, — ответила Хатор. — Но он всё равно сейчас какой-то неадекватный.
— Он соберётся, когда мы начнём задавать вопросы.
— Сплю! — объявил Тарин и закрыл глаза. Ему снились Матушки, и он рассказал им всё о своём клювоносе, Тухлом Яйце, Офере, Эдоне, цветочных подошвах и о том, как учился печь хлеб… а ещё о…
Тарин моргнул. Приятный туман рассеивался. Вокруг суетилась Хатор. А сам Тарин был уже одет в тёплую одежду.
Идэя разговаривала в коробочку:
— Да, он в порядке. Здоров как бык. Впрочем, как и все остальные. Хатор вколет ему витамины, лёгкий вирусный коктейль и сотрёт память. Да, пару дней он помучается, но зато колония получит иммунитет к новым штаммам, которые мы обнаружили в последней партии заборов из города. Да, они в любом случае продержат его в лазарете несколько дней из-за ожогов на руках и обморожения на ногах. Скажите, мы хотим, чтобы мужчины знали, что о нём позаботились Матушки? Можно вылечить его раны?
Тарин покосился на Идэю, стараясь понять, о чём она говорит.
— Ай-й-й! — Ещё один козявкин укус в руку.
— Это витамины, малыш. Ещё два.
Тарин обиженно посмотрел на Хатор. У неё в руках была тонкая железная палочка. А во сне Хатор была такой доброй!
Идэя вздохнула.
— Да, если они увидят на нём следы нашего лечения, то мальчику придётся за это отвечать. Судя по тому, что мы узнали, ему и так хватает проблем с Джейдоном и переживаний из-за Гаррика. Да, не будем его лечить, но убедимся, что Тарина нашли. Постараемся подкинуть его на территорию общины. Если не получится, он будет наказан.
— Ой! — повторил Тарин. Хатор снова его уколола, пока он прислушивался к разговору Идэи с невидимыми Матушками. Тарин моргнул. До сегодняшней ночи все Матушки были невидимыми!
— Да, — сказала Идэя. — Мы уверены. Они с Гарриком подходят друг другу. Во время транса Тарин без умолку болтал о нём. Он называл его толстым добрым клювоносом!
Тарин хихикнул и быстро посмотрел на Хатор. А вот и колючая железная палочка!
— Ой! — заранее простонал он.
Хатор рассмеялась и сказала:
— Послушай, маленький Тарин, в лесу хорошо, темно и тихо, но ты должен сдержать обещание. Будь со своим мужчиной. Мы больше не сможем тебе помочь.
Почувствовав очередной укол, Тарин взвизгнул.
— Баю-бай, за-сы-пай, — пропела Идэя, и Тарин моргнул.
* * * * * * *
Он очнулся, лёжа в сугробе. Не холодно. Всё ещё жарко от того, что сидел в животе у железного монстра. Ноги, руки болят… Тарин попытался сесть, но упал.
— Матушки! — заорал он, сам не понимая, почему зовёт их. И что такое железный монстр?
— Он здесь! — крикнул подбежавший Кейл и вытащил Тарина из сугроба. — Матушки справедливые! Дважды пойманный, что ты здесь делаешь?
Колени Тарина подогнулись, и он промычал:
— Не хорошо. Жарко! Матушки! Горю!
Кейл схватил Тарина за руку.
— Гайдеон! Помоги! Он не сбегал, ему плохо!
На крики быстро прибежали Сокорро с Мартом, а за ними подлетел и Гайдеон.
— Горел, — сказал Тарин. — И у меня горячие кости.
Кейл подхватил Тарина на руки, и Гайдеон бегло осмотрел его по пути в лазарет. Всю дорогу Март и Сокорро тараторили о том, что думали, Тарин где-то рядом. Это продолжалось, пока Кейл не отругал их за невнимательность и не заставил замолчать.
— У него жар, — заявил целитель. — Скорее всего, он пытался охладиться в снегу.
— Он и вправду горел, — тихо сказал наказанный Сокорро, показывая пальцем на штаны Тарина.
— Тарин, что случилось? — спросил Кейл.
Тарин застонал. Вот, теперь ещё и голова заболела, да и глаза стали горячими… Тарин хотел рассказать им о Джейдоне, но тогда придётся признаться, что он пытался задушить Тухлое Яйцо.
— Огонь укусил меня за ногу. Руки остановили его, — он сглотнул. Было такое ощущение, будто в горле стоит ком.
— И ноги!
— Матушки! — застонал Гайдеон, укладывая Тарина на смотровой стол. — У него и ожоги, и обморожение! Сокорро, принеси мне нужные мази.
— Хочу к клювоносу, — промычал Тарин и закрыл глаза.
— Тарин, капитана Гаррика скоро разбудят для приёма лекарств. Пока мы не узнаем, почему тебя лихорадит, ты к нему не пойдёшь. Иначе Гаррику может стать ещё хуже. Но я скажу ему, что ты хочешь его видеть.
— Хочу… — вздохнул Тарин. Он чувствовал, что с ним опять что-то делают, но пребывал в полузабытьи. Плыл, словно в тумане, но не так, как прошлым летом на озере. Сокорро втирал что-то жирное в кожу рук Тарина, а Март и целитель пытались стащить с него штаны.
— По крайней мере на ногах ожогов нет. Как, скажите мне, он смог подхватить огонь на штаны? — спросил Кейл.
Гайдеон нахмурился.
— Скорей всего, мы этого никогда не узнаем. Если у Тарина сейчас сильный жар, как я подозреваю, то он ничего не вспомнит. Тарин мог случайно шагнуть к краю Костра, когда на него в первый раз накатила слабость. Меня волнуют его ноги. Я уже привык к ожогам на пекарях, поварах и кузнецах, а вот обморожение за последние годы вижу впервые. В книгах говорится, что внешне это выглядит страшно, но легко заживает… Но мы можем увидеть последствия и много позже. Это как: отморозил зимой, ампутировали весной… — Гайдеон осторожно потрогал ступни Тарина. — В любом случае, он больше не замёрзнет, поэтому мы можем согреть его без риска для здоровья. Сокорро, принеси ведро с горячей водой. Мы погреем его ноги. Будет больно. А я пока пороюсь в Матушкиных лекарствах. Может, и Тарину что-то перепадёт из аптечки Гаррика.
Тарин заёрзал. Колышущееся озеро было сделано из огня. И с ног Тарина снимали шкуру.
— Леди! — заорал он. — Не носки. Кожа!
— Тише, мальчик, — сказал Гайдеон. — Ты бредишь. Не буди Гаррика.
* * * * * * *
Клювонос! Где же он? Тарину показалось, что он слышал дикие крики Гаррика. Тарин беспокойно заворочался. Он в ловушке! Руки и ноги не двигаются. Тарин лежит на тягучей земле!
— Ты в кровати, мальчик. Лежи спокойно. Тебя лихорадило два дня. На вот, попей медовой водички.
Тарин открыл глаза. Было такое ощущение, что ему на веки положили по мешку муки. Рядом сидел Эдон и протягивал ему кружку. Выглядел мастер-сержант очень уставшим.
