Оливер Томпсон — давний друг семьи, крестный отец Лори и влиятельный член Театрального фонда Хеннепина. Кэролайн всегда была равнодушна к тем немногим мужчинам, которых Лори приводил на ее вечеринки, а Оливер же присутствовал на ужине со своим давним партнером, Кристофером, и мать относилась к ним обоим, как к членами королевской семьи, соизволившим почтить своим присутствием этот дом. Это было не потому, что они знали друг друга со средней школы или что были парой до того, как Оливер решил, что ему неинтересно притворяться натуралом. И даже не потому, что Кэролайн была ближе к Оливеру, чем к своему мужу. Просто помимо своего отвратительного богатства, Оливер был еще более влиятельным и искусным манипулятором, чем сама Кэролайн.
И сегодня, Лори знал: он будет целью Оливера.
— Я не перестаю спрашивать Кэролайн, когда же ты позволишь нам организовать твое возвращение, — подразнил Оливер после первой смены блюд. Он осторожно провел салфеткой по седеющим усам, затем положил ее на колени. — Она уверила, что сегодня у меня есть шанс на успех.
Лори крепко сжал салфетку в руках.
— Боюсь, мой ответ будет таким же, как и всегда. Я не хочу возвращаться на сцену. Я счастлив быть преподавателем.
Лори потянулся к бокалу с вином и, пытаясь утопить ложь, сделал больший глоток, чем было принято. Нет, он не был счастлив, но отчетливо понимал, что будет несчастлив и на сцене.
Просматривая стол, в надежде отбиться от инквизиции Оливера, Лори наткнулся взглядом на своего отца. Альберт Паркер склонился к сидевшему рядом мужчине, чье имя Лори не мог вспомнить. Вроде топ-менеджер какой-то корпорации в Миннеаполисе. Серо-голубые глаза отца пылали восторгом, на губах играла улыбка. Вот где настоящая радость и настоящий интерес, что служило резким контрастом с тем отрешением, с которым отец относился к Лори.
Оливер наклонился немного ближе к Лори и пихнул его локтем.
— Ты единственный, кто все еще думает, что давний инцидент до сих пор имеет значение.
Моргнув, Лори освободился от чар отца и улыбнулся собеседнику сухой улыбкой. Инцидент. Боже, он ненавидел, как люди называли произошедшее. Еще больше ненавидел, что они забыли то, что произошло. Лори просканировал стол, замечая разношерстные взгляды: кто-то скрыто, кто-то открыто наблюдал за ним поверх бокалов.
— О, ты так думаешь?
— Ладно, — вздохнул Оливер, — ты единственный, кто делает из этого проблему. Все, что тебе было нужно — вести себя так, будто ничего не произошло.
Лори поставил бокал на стол и откинулся на спинку стула. Он знал: Оливер прав, но как объяснить, что он не хочет вести себя так, будто ничего не произошло?
— Я просто хочу спокойной жизни.
— Спокойствие переоценивают. — Оливер слегка наклонился и понизил голос: — По крайней мере, ты должен снова прийти на одну из моих вечеринок и остаться после того, как начнется развлечение.
Кристофер, сидевший по другую сторону от Оливера, с трудом подавил смех под салфеткой. Лори покраснел.
— Спасибо, но оргии в джакузи — не мой стиль.
Оливер хмыкнул в отрицании.
— Мои вечеринки не имеют ничего общего с тем, о чем ты думаешь. Просто несколько друзей хорошо проводят время.
Воспоминание о двух пьяных молодых мужчинах, обнаженных, притирающихся друг о друга в воде под пристальным взглядом Оливера, вызвало дрожь в теле. Но расстраивался Лори от того, что не мог решить, отвращение или возбуждение он испытывал.
— На твоих вечеринках люди предубеждены против нас, Оливер.
— Лучше танцевать с дьяволом и получать удовольствие, чем парить под сиянием монахинь. — Оливер воткнул вилку в тонкий кусочек телятины. — Наслаждайся жизнью, Лори. Не трать ее впустую. Начни с того, что позволь мне ангажировать тебя для постановки «Щелкунчика» в этом году.
— Что? — Лори не ожидал такого поворота.
Оливер продолжил нарезать мясо.
— Ты великолепно танцуешь принца, ты можешь исполнить эту роль во сне. И твоя мать будет в прекрасном расположении духа еще долгое время.
Лори фыркнул.
— Нет. Это только воодушевит ее, — нахмурился он. — Подожди. Ты еще не нанял принца Коклюша? До спектакля осталось меньше двух месяцев!
Оливер поджал губы.
— Танцор, которого я нанял, снялся с выступления на прошлой неделе. Я нашел несколько замен, но ни один из них не ты, и они хотят больше денег, чем заслуживают, плюс дорожные расходы. Вот, например, Фея Сахарной сливы — Ариетта Пойчна, только вспоминая ее расценки, я начинаю потеть. — Оливер слегка смутился и добавил: — Признаюсь, я спросил Кэролайн, не сможет ли она убедить тебя выступить ради меня. Доверие в этом году стоит дорого. Она предложила оформить твое выступление в качестве пожертвования. Я не хотел доводить до этого. Но и не буду тебе лгать, Лоуренс. Твое выступление станет благодатью. Твое имя принесет немалый доход от продажи билетов и не буду скрывать, что сильно облегчу себе жизнь, если избавлюсь от необходимости оплачивать услуги главного танцора и дорожные расходы.
Лори снова взял бокал и немного отпил. Прекрасно сработано, мама. Он не сможет найти изящный выход из этой ситуации. Лори был должен Оливеру, и гораздо больше, чем мог оплатить — на заре танцевальной карьеры тот представлял юношу практически всем нужным людям. Да и если бы и не был должен, Лори будет выглядеть подлецом, если откажет в помощи в такой ситуации. И никаких сомнений, что проблемы есть — если Оливер лично обратился с просьбой.
Но вернуться на сцену через пять лет…
Рука Лори слегка задрожала, и он поставил бокал обратно на стол. Да, это будет простое представление с детьми из Твин-Ситиз, но для Лори, как бы ему не хотелось, все будет непросто.
Он поднял глаза и заметил мужчину, наблюдавшего за ним с дальнего края стола. Молодой, двадцати с чем-то лет. Конечно, танцор, и судя по тому, как он смотрел на Лори, он слышал про него.
«Приехав в Торонто, попытался навязать однополые танцы на международных чемпионатах. Огромный скандал».
«Не выступал в течение полугода, но, когда поднялся на сцену — случилась катастрофа. Провалился прямо там. Никто не мог поверить».
«Такое светлое будущее, и теперь все закончено. Какой позор».
Кем бы ни был тот танцор, на его лице читалось, что он решил: риск стоит того, чтобы подняться на репутации Лори, поэтому подмигнул и улыбнулся. Когда Лори не отвернулся, он кивнул в сторону французских дверей, ведущих на задний дворик, и поднял брови в немом вопросе или приглашении.
Лори многозначительно отвернулся от него и повернулся к Оливеру.
— Я выступлю, — ответил он, — но только ради тебя, и это оплата долга. Однако, пожалуйста, дай всем понять, что это исключительно одноразовая акция. — Он вздохнул. — И особенно моей маме.
Позже он найдет способ, как выйти на сцену и не впасть в панику.
Оливер усмехнулся.
— Последнее я оставлю тебе, сынок. — Он протянул руку и по-отечески сжал плечо Лори. — Спасибо, Лори. Не могу подобрать слова, чтобы выразить свою признательность. Дай мне знать, если тебе понадобится помощь, я смогу отблагодарить тебя.
Лори хотел возразить, что лучшая благодарность — никогда больше не просить его о выступлении, но это прозвучало бы грубо, поэтому просто улыбнулся, стукнулся бокалами с Оливером и снова выпил вина, пытаясь утопить осознание того, на что он только что подписался.
***
Лори так и не удалось позвонить Эду и отменить встречу. Придется проглотить еще одну горькую пилюлю.
Он почти забыл об этом, но теперь, когда время пришло, все стало раздражать еще больше, чем он хотел признать. Было только шесть сорок семь, но это не имело значения. Лори знал, что Эд не придет, знал, что был дураком, когда думал, что будет иначе. Еще более глупым было то, что он позволил всему зайти так далеко.
Возможности позвонить Эду в субботу вечером у Лори не было. Вернувшись домой от матери, он не мог уже ни о чем думать. Сел перед телевизором с пол-литровой банкой мороженого и стал смотреть фильм с Барброй Стрейзанд «В чем дело, Док?» Он пытался набраться смелости для звонка в воскресенье — дважды — но каждый раз, думая о встрече в танцклассе один на один, понимал, что не может даже взять телефон в руки. Лори пообещал себе, что позвонит в понедельник, но снова не смог заставить себя набрать номер Эда, и в приступе крайней глупости, удалил сообщение Вики с номером телефона.
