Смех потонул в поцелуе. Руки заскользили по обнаженному, нежному телу. Вскрики и стоны, так похожие на отголоски песни, слились в палитру звуков, раскрасившую рассветный мир в невообразимые цвета. Словно они с Русланом оказались в эпицентре радуги. Умрюнец заерзал на Всеволоде, тоненько-тоненько заскулил, ткнулся отвердевшим членом в живот, сверкнул глазами из-под опущенных ресниц, укусил за нижнюю губу, и Всеволод, не помня себя, подхватил парнишку под бедра. Заставил прогнуться и настойчиво провел пальцами между ягодиц. Удивление укололо словно иголкой. Два пальца легко скользнули внутрь, по влажному. Откуда Вода водой, но чтобы настолько легко
— Ра… разные… — прохрипел Руслан ему в губы, почувствовав его заминку.
— Мы разные. Да, — ошалело пробормотал Всеволод и, не придумав ничего лучше, ухватил парня за предплечья и насадил на себя одним рывком. Руслан весь прогнулся, запрокинул голову и закричал. Всеволод, до которого вдруг запоздало дошло, что он как-то уж слишком поспешил, попытался снять умрюнца с себя. Но тот не дался. Впился в плечи когтями и задвигался сам. Нетерпеливо и резко. Пока Всеволод не перехватил инициативу и не навязал ему удобный для себя ритм.
— Вот так… не спеши… а теперь чуть резче, если… ага. Вижу, что хочешь. Чувствую!
Руслан был узким, несмотря на то, что член Всеволода легко погрузился в уступчивое тело. Умрюнец вскрикивал на каждом толчке. Его вскрики ласкали слух и эго. Велесов чувствовал себя полностью, вот абсолютно счастливым человеком в этот момент. И старался отдать всего себя, чтобы умрюнцу понравилось, чтобы и не думал уходить, даже если родит. Что пока представлялось Всеволоду чем-то далеким и нереальным. А Русик неожиданно почувствовал вкус к поцелуям, терзал губы Велесова острыми зубками, пока капитан не показал ему, что есть масса не менее чувствительных местечек, куда можно поцеловать. Или за что еще можно уцепиться зубами. Например, за мочку уха. Отчего Руслан так на нем подпрыгнул, что член Велесова выскользнул из него. Мальчишка заскулил просящее и протестующее. Всеволод засмеялся, опустил руку под воду, обхватил ладонью ствол и снова приставил ко входу в нетерпеливое тело. Умрюнец занервничал еще больше, когда капитан не позволил ему снова насадиться одним сильным толчком. Придержал, обвив рукой гибкую талию, и несколько раз намеренно провел головкой по растянутом входу, не проникая, но дразня. Руслан всхлипнул, выгнулся весь, посмотрел затуманенным, диким взглядом, расцарапал плечи Всеволода в кровь и вдруг… запел. Теперь это совершенно определенно была песня. Всеволод потерял себя. Он совершенно четко осознавал, что больше не способен контролировать свое тело, но как не странно остался достаточно хладнокровен. Но удовольствие сошло на нет. Несмотря на то, что физическое тело плавилось от блаженства, пытливый ум наблюдал за происходящим словно со стороны. Это было ненормально. Абсолютно противоестественно. И особенно явно странность происходящего проявилась в том момент, когда Всеволод ощутил, что кончает почти болезненными, затяжными спазмами. И тело буквально каждой клеткой вопит, как же ему в действительности хорошо. Но тело — это только оболочка. Разум или, как бы оно пафосно не звучало, душа, пребывает в полном недоумении, потому что нет ни звезд перед глазами и белесого тумана, в который невольно погружаешься, когда достигаешь пика наслаждения. Есть страх. Иррациональный страх быть сожраным заживо. Словно память предков встала за плечом поколениями дальних родственников и шепчет украдкой — Остерегайся! Беги!. Да что за нах!
— Больше ты не поешь, — сказал осипшим голосом Всеволод обмякшему на нем Руслану и, сбросив с себя парня, поднялся из воды. Вышел на берег и, не оборачиваясь, направился к машине. Обтерся полотенцем, которое входило в обязательный комплект предметов, считающийся базовым для любых автотранспортных средств охотников на зомби. Натянул брюки на голое тело, обулся и только тогда заметил, что Руслан так и остался сидеть в воде возле плоского камня. Все больше раздражаясь, Всеволод пошел к нему.
— Ты долго еще собираешься… — начал он и осекся.
С умрюнцем происходило что-то странное. Руслан стоял в воде на четвереньках и скреб когтями многострадальный камень, словно от боли. Да в чем дело, он же сам хотел! И тут до воспаленного мозга, который уже не справлялся с обилием впечатлений, запоздало дошло. Всеволод оказался в воде прямо в ботинках. Обхватил Руслана руками, почувствовал под ладонями нечто странное, перевернул мальчишку и чуть не поседел от увиденного.
— Ты что… уже сейчас — сипло выдавил из себя капитан, видя как буквально на глазах растет белый полупрозрачный мозоль на животе умрюнца. То есть, это новообразование выглядело как мозоль, но судя по тихим стоном и тяжелому дыханию, имело совершенно иную природу. А уж когда прямо изнутри к внешней стенке прижались детские ладошки, и мелькнуло нечто отдаленно напоминающее лицо, Всеволод плюхнулся на задницу, прижал Руслана к себе спиной и держал до тех пор, пока тот, суча ногами по песчаному дну, рожал… Нет, ну а как еще это можно было назвать! Но это было еще не самое главное потрясение. Потому что когда кожаный родильный кармашек лопнул, из него как пробка из бутылки вылетел… ну, наверное, плод, точнее уже ребенок, и, проскакав по водной глади лягушкой, на пятом счете ушел под воду.
— Эй, куда! — вскинулся Всеволод, не зная, как теперь быть бросить полубессознательного Руслана и спасать тонущего ребенка, или не бросать и…
— Нормально, — раздался тихий голос умрюнца, который, — о, чудо! — больше не заикался. Правильно Велесов считал, что это его надрывное заикание не более чем повод не отвечать на прямые вопросы. А ведь как натурально притворялся, сволочь! — Это нормально, — повторил умрюнец, едва шевеля обескровленными губами.
Всеволод уже собирался сказать все, что он думает о некоторых угрюмцах, как неожиданно понял, что не мешало бы кое-что уточнить.
— Хочешь сказать, что он теперь так и будет здесь плавать Мы просто встанем и уйдем
Умрюнец как-то подозрительно замялся. И Велесов понял, что хватит рассиживаться пора брать судьбу-злодейку за горло и начинать диктовать свои собственные правила.
— Значит, так. Мне плевать, как вы их там обычно воспитываете, но мой сын будет жить со мной, — и быстро поправился, — с нами.
Тут Руслан так резко дернулся всем телом, чтобы повернуть к нему лицом, что Всеволод невольно разжал объятья, но тут же снова обхватил руками своего умрюнца.
— Т-т-т-ы… — заикаясь начал тот и замолчал.
— Ну, вот. Опять заикаешься, — неожиданно улыбнулся Всеволод, который вдруг ощутил какое-то неописуемое родство с тем существом, что держал в своих объятьях.
Умрюнец шумно сглотнул и прильнул к нему всем телом. Всеволод успел заметить у него на глазах слезы, когда мальчишка положил голову ему на плечо. Глубоко вздохнул и начал говорить.
— Еще не привык. Раньше не мог. Ваши слова плохо складываются в звуки. Неблага… небла…бла…
— Неблагозвучные. Я понял, — вспоминая песню, которой разродился умрюнец в процессе секса, сказал за него Всеволод. — Так почему теперь можешь
— Единение, — выдохнул умрюнец ему в шею так, словно это все объясняло.
Всеволод только собирался уточнить, как осознал, что действительно все понял, потому что начала оживать память. Чужая, инородная, но… уже своя.
— Раз я уже согласился и оказался с тобой в воде, ты мог и не петь, — сказал он, тщательно подбирая слова и прислушиваясь к себе.
— У меня… никогда раньше. Я не знал, что ты так легко согласишься. Не думал. Что может понадобиться в ближайшее время. Я… не спрашивал, как нужно… что вообще принято делать и как… как благодарить.
— Сына покажи, вот и вся благодарности. И, кажется, ты сейчас на пару суток отрубишься. Я правильно… — слово далось ему с трудом — вспомнил
Руслан кивнул, а потом сказал
— Ты сам можешь его позвать. Раз… — помедлил, словно все еще был в чем-то не уверен, — признал, значит, он и твой… он придет… наши дети, не такие, как у вас…
