— Лучше, чем если бы ты был бесплотный.
— Ты думал: я бесплотный?
— Я не знал, что думать. Я знал, о чем просить тебя, если ты дух.
— О чем?
— Забрать меня.
— Убить тебя?
— Чтобы все прекратилось.
— Там ничего не прекращается, Лу. Только застывает. Как на снимках твоей сестры. Что прожил, с чем ушел - все остается. Вечность в поисках утешения.
— И чем смерть отличается от жизни?
— Статичностью. Стабильностью. Отсутствием. Пока ты жив, ты можешь что-то изменить…
— Куда бы я ни шел, смерть опережает меня на шаг, и я нахожу ее, и чем чаще, тем больше боли, больше отчаянья — и меньше утешения. Джули однажды мне сказала: боль прекратится, когда не останется сил бежать. Но она прекращается, только когда я бегу, а вздумаю остановиться — и она застилает мне глаза.
Мертвец молчал и слушал. Он словно ждал. Но, не дождавшись, спросил:
— Хочешь, чтобы прекратилось?
Льюис открыл глаза. И встретился с белыми глазами напротив — и они вспыхнули. Свечение прошло насквозь, проникло под кожу, побежало по венам, и аура зверя засветилась, аура больше не золотистая, но поседевшая.
Дан видел, как Льюис ослаб и ноги его подкосились. Мертвец подхватил его и плавно опустил на землю, и обернулся — юношей, от которого невозможно было оторвать взгляда. И Дан, обреченный смотреть на него, теперь едва мог моргнуть.
— Знаешь, что забавно, медиум? У тебя был шанс уйти.
— Зачем тебе Льюис? Что ты делаешь с ним?..
Но — дух ли, демон ли, мертвец ли — продолжил о своем:
— Самая страшная смерть — медленная смерть. Когда ты чувствуешь, как силы покидают тебя, но не можешь восполнить их. Мучительная смерть — от обезвоживания. Если только я останусь… Каково? Оказаться в ловушке. Не телом, не духом. Но и тем, и другим. В плену чужого проклятья.
— Что ты такое?..
Демон поднял взгляд. И показалось, что в тумане всколыхнулась сотня духов, казалось, что туман — весь состоит из духов.
— Я — покой.
Дан разомкнул губы и лихорадочно стал вглядываться в силуэты зверей и людей. Демон склонил голову, наблюдая за ним, и поднялся. Он поднялся и пошел навстречу. Он вывел ее за руку. Его Эмми. Как куклу. Как пустышку.
— Ее ты ищешь?..
Дан стиснул зубы.
— Что ты с ней сделал?! Что ты сделал?!
Но демон молчал. Дан зашипел:
— Кто-то похоронил тебя под этим дубом. Кто-то запечатал тебя. Я узнаю, что ты такое. Я найду способ тебя уничтожить. А если не смогу — запру тебя обратно, чтобы ты не выбрался. Никогда больше.
Демон отозвался ласковой насмешкой:
— Если не умрешь здесь.
Дан осознал смехотворность угроз в своем положении.
— Зачем тебе Льюис?..
— Затем, что он освободил меня…
— Освободил?..
— Кровавой жертвой.
— Он связал себя с тобой?.. Проклятьем.
— Я подарю ему мой лес, я разделю с ним этот дар.
— Дар?.. — Дан смотрел на него — в ужасе. — Из-за тебя… Из-за тебя погибли Сарматэ… А ты затем убил охотников… в их доме. Когда охотники уже поубивали всех.
— Единственный, кто был мне нужен, выжил.
— Ты нарочно…
— У бессмертия не может быть корней. У дара есть цена. Что насчет твоей? Хочешь, я отдам тебе Эмми? Навсегда… Я сделаю то, чего на самом деле ты не можешь: все обретут покой. Ты обретешь покой: они тебя оставят. Все до одного.
Эмми очнулась, как от гипноза, и часто заморгала:
— Дан…
Демон отпустил его, отпустил ее. Дан обрел способность двигаться, и когда она бросилась к нему, он обнял ее раньше, чем вспомнил: он — дверь.
И вдруг оказалось, что в руках его — лисий дух. И этот дух бросился ему на грудь, стал рвать когтями не плоть, но барьер, просачиваясь сквозь него, в нутро, как в нору. И белый демон подошел, обхватил ладонями его лицо и вдохнул.
Дан рухнул. Рухнул рядом с ним не юноша — мертвец. Чары рассеялись.
III
Забрезжил первый луч рассвета, и Льюис почувствовал холодный запах свежести. Его разбудил странный звук… словно кто-то поддевал лопатой землю и бросал ее.
Льюис распахнул глаза и приподнялся на локте. Ему показалось, что перед ним Дан: его одежда. Но он был беловолосый. А когда обернулся, это не было его лицо. Оно было чужим. Оно было знакомым.
Льюис тяжело поднялся с места. Он медленно подошел. Но, когда он коснулся живой щеки, глаза напротив вспыхнули белым. Он одернул руку… А потом вдохнул запах леса.
Живые пальцы тронули его губы, как если бы стирали кровь, и Льюис покорно закрыл глаза. Отпустив его, демон достал из кармана медальон и надел ему на шею.
Льюис улыбнулся, но то была улыбка отчаяния.
То была улыбка — прощания. Со всем, чего он лишился, с великим родом, сгинувшим в тайге, с семьей, остатки которой демон только что закопал — здесь.
И наконец не осталось ничего. Пустота. Пепел. Разорение.
Демон сказал:
— Ну вот… теперь и ты выглядишь, как все, к чему я прикасаюсь.
И Льюис кивнул:
— Да, они двое были последними…
Льюис усмехнулся. Теперь все было кончено. Теперь, когда маленький светлячок коснулся всего, чего мог.
Смерть всегда опережала Льюиса на шаг, а охотники исправно выполняли свою работу: устраняли непокорных, убивали ненасытных. И никто из них не знал, почему опустели леса: они думали, что виноваты оборотни. Но к трупам обвиненных Льюис шел по пеплу.
