– Саванна Калхун Кармайкл, ты меня вообще слушаешь?
Скарлет, сидевшая на садовых качелях на веранде родительского дома, наградила свою старшую сестру Саванну сердитым взглядом. Ее надутые губки идеально совпадали по цвету с ярко-алой геранью, которая пышно развесилась в горшках у нее над головой. Может, Саванне и досталось больше мозгов, зато Скарлет определенно получила бóльшую долю красоты.
– Слушаю. – Вздохнув, Саванна поерзала на перилах веранды, потом взглянула на увесистый свадебный журнал в руках у сестры и покорно повторила информацию, которой Скарлет только что с ней поделилась: – Двенадцать главных вех в развитии отношений. Первое: когда вам впервые уютно вместе молчать. Второе: когда ты впервые понимаешь, что быть в его компании приятней, чем с кем-либо другим. Третье…
Скарлет вызывающе приподняла брови, и Саванна усмехнулась.
– Ладно, сдаюсь. На третьем ты меня потеряла.
– Саванна, ты невыносима. Это крайне важная информация. Тебя не беспокоит, что твоя младшая сестра окажется у алтаря первой?
Саванна, старушка двадцати шести лет в сравнении с очаровательными двадцати двумя годами сестры, склонила голову набок и пристально всмотрелась в ее лицо, но никаких следов ехидства там не нашла, только искреннее беспокойство. Скарлет так и не смогла понять решения Саванны променять Дэнверс, Виргиния, на Нью-Йорк и стать журналистом. В тот единственный раз, когда Скарлет приезжала к ней в гости, она – несмотря на попытки Саванны вывести ее в город – просидела все выходные в относительной безопасности гостиничного номера.
– Я никогда и не стремилась к браку, Скарлет. Это твоя территория.
– Разве ты не хочешь быть женщиной, у которой есть все? И увлекательная работа, и сексуальный муж, который встречает тебя в постели по вечерам?
Саванна закатила глаза. Работа журналиста, вопреки представлениям ее сестры, мало походила на просиживание штанов с девяти утра до пяти вечера. Сама Кэти Скарлет Кармайкл, окончив школу, сменила подработку в цветочном магазинчике на полный рабочий день и каждые выходные, когда Трент Гамильтон приезжал из Университета Западной Виргинии домой, нацепляла на лицо жизнерадостную улыбку. Ну а он, само собой, напрочь потерял от нее голову, несмотря на все искушения колледжа. Через четыре года, когда обучение Трента закончилось, терпение Скарлет было вознаграждено: в день выпуска он сделал ей предложение. Прошел год – и вот она, Скарлет, сидит и листает свадебный журнал, готовясь к июльской свадьбе. Саванна в общем-то не испытывала к ней зависти – они выбрали слишком разные жизненные пути; чему она порой завидовала, так это целеустремленности сестры, которая с юных лет мечтала только об одном: стать миссис Трент Гамильтон, любящей женой, матерью и столпом общества. И – вуаля – ее мечта сбылась.
Саванна смягчила выражение лица.
– Ну, сексуальный мужчина пусть будет, я вовсе не возражаю.
– Муж, – поправила ее Скарлет. – Муж. Из плоти и крови. А не герой сериалов, которые ты смотришь по HBO. Ладно, слушай. Номер три. Когда ты впервые выглядишь адски, а он и не замечает.
– И какой такой мужчина этого не заметит? – Уж конечно не один из тех типов, с которыми Саванна встречалась в Нью-Йорке. Она поморщилась, когда в памяти всплыло лицо Патрика. Чертов Патрик Монро. Ловко же он ее обработал.
– Тот, кто влюблен в тебя по уши. Номер четыре… О-о… – пробормотала Скарлет со вздохом. – Вот это хорошее. Когда вы впервые разговариваете всю ночь до рассвета.
Ну да, подумала Саванна. Хорошее… если только всю ночь до рассвета тебя не кормят враньем, а ты не понимаешь этого, потому что ослеплена страстью – она отказывалась признавать, что это была любовь, – и веришь всему, что он говорит, ведь мужчина, который обращается с твоим телом так, словно обучался эротическим искусствам, вряд ли способен лгать.
– Номер пять. Когда ты впервые приводишь его домой и знакомишь с семьей.
Саванна взглянула на свежевыкрашенное белой краской крыльцо, потом на потолок веселого голубого оттенка, где под дуновением вечернего майского ветерка покачивались горшки с ярко-алой геранью. У последней ступеньки крыльца начиналась кирпичная дорожка, которая делила аккуратный газон надвое и упиралась в заросли азалии у белой калитки, выходившей на обсаженный деревьями тротуар. Их дом был воплощением американского Юга, но она так и не набралась храбрости пригласить сюда Патрика и познакомить его со своими родителями. Он рос в Верхнем Вест-Сайде, учился в частных школах, а летние каникулы проводил на острове Нантакет. Дэнверс, Виргиния, был простоват для его вкуса. Увидеть насмешку в его глазах при виде столь любимого ею дома было бы невыносимо. И потому она решила не рисковать.
– Номер шесть… – Саванна взглянула на сестру – та сидела с мило порозовевшими щечками и обмахивалась ладонью. – О-ох. Когда вы впервые обнажаетесь друг перед другом и не испытываете ни тени смущения. О боже…
Саванна усмехнулась.
– Только не говори, что вы с Трентом никогда не занимались этим средь бела дня.
– Это мое личное дело. – Скарлет зарделась еще сильнее. – А-а ты? Занималась?
– Был ли у меня секс при свете? Естественно.
– С этим твоим Патриком?
Скарлет невзлюбила Патрика после их совместного ужина во время ее катастрофического визита в Нью-Йорк. По ее мнению он весь вечер посмеивался над ней, и, по правде говоря, она не ошиблась. Позже, оставшись с Саванной наедине, Патрик назвал акцент Скарлет «монументальным» и добавил: «хорошо, твоя сестра симпатичная, иначе кому бы она сдалась». Когда он спросил, почему у Саванны такого акцента нет, она объяснила, что за четыре года в Нью-Йорке хоть и с трудом, но сумела от него избавиться. К тому времени, как она пришла в «Сэнтинел», он почти не ощущался в ее речи, разве что иногда, когда она перебарщивала с алкоголем.
– Не выношу я его, Вэн. Знаю, тебе он нравился, и мне жаль, что у вас не сложилось, но я уверена: где-то там тебя ждет кто-то лучше. Кто-то настоящий.
– Все нормально. Он оказался предателем.
Скарлет кивнула.
– Мягко говоря.
– Я сама виновата, что не разглядела в нем то, что увидела тогда за ужином ты. Что под номером семь?
– О!
Скарлет вновь уткнулась в журнал, а Саванна наклонилась за своим стаканом холодного чая. Стекло вспотело, покрывшись прохладными капельками, и когда она сделала глоток, одна упала в ложбинку между ее грудями.
– Номер семь. Когда ты впервые понимаешь, что тебе не нужен никто, кроме него.
