Бренда Голдсмит
По законам сердца
День начинался как всегда. Подъем в семь утра. За окном еще пасмурно, но к полудню небо обещает очиститься. Сайрин вскочила с кровати и, не глядя, протянула руку к стулу. Там уже с вечера была аккуратно разложена спортивная форма для утренней пробежки — тенниска и шорты.
Сайрин Уорд, член Совета директоров концерна «Уорд», старалась поддерживать физическую форму как должно. Во всем, за что ни бралась Сайрин, она должна была быть на высоте. Поэтому молодая директриса концерна успешно участвовала и в многочисленных марафонских пробегах. Успех везде — в сложной работе, в занятиях спортом — необходимое условие ее отличного настроения. А иначе зачем вообще браться за что-либо? Правда, для счастья женщины, говорят, нужна еще любовь… Но Сайрин отгоняла эти мысли всякий раз, когда они только начинали заполонять ее голову. Она — деловая женщина, и точка!
Через час, совершив свой утренний ритуал — пробежку, она уже стояла под душем. Так, все идет по плану, по обычному ее плану — изо дня в день. Душ, корнфлекс с молоком на кухне, чашка кофе и — в качестве десерта — кроссворд (не более пяти минут!).
Затем — одежда. Строгий костюм, выглаженная с вечера блузка, туфли на невысоком каблуке — она много времени проводит на ногах. Да, волосы убрать назад и заколоть. Косметика? Можно чуть-чуть подкрасить губы — тридцатилетней женщине это ничуть не повредит, и в то же время никто не упрекнет ее в легкомысленности.
Итак, Сайрин Уорд готова — в зеркале отразилась подтянутая деловая женщина в бежевом костюме, коричневой блузке, с портфелем в руке. Она, как всегда, встречает свой очередной рабочий день.
— Чего тебе недостает, Сайрин, так это мужа, — нагло заявил ее собственный братец, Грегори, после того как она потребовала для себя места в Совете директоров на том основании, что она тоже владеет унаследованными от отца акциями. — Ты становишься угрюмой и агрессивной.
Подобные советы она слышала от своих родственников мужчин из года в год. «Что тебе нужно, Сайрин, так это чувство юмора». «Что тебе требуется, Сайрин, так это расслабиться». «В чем ты нуждаешься, Сайрин, так это стать более гибкой». И, конечно, такие советы она выслушивала, когда выражала несогласие с мнением родственников или претендовала на привилегии, на которые имела право лишь мужская часть рода Уордов.
Впрочем, когда было обнародовано завещание их крестной, Софии, брат даже не счел нужным скрыть свою радость — ведь Сайрин так и не вышла замуж…
При мысли о Софии она, как всегда, почувствовала острую боль. Потерять такого близкого человека! Конечно, время лечит, и она свыкнется и с этой, совсем пока еще недавней потерей! Но сейчас это так больно! Никогда уже больше не услышит она голоса Софии в телефонной трубке; никогда не встретит ее крестная на пороге своего старого домика. Сайрин любила эту женщину, ведь настоящим домом ее детства был дом Софии. Крестная единственная в мире понимала ее, знала, какой ценой Сайрин обеспечила себе место под солнцем, как дорога ей независимость. София обожала девушку, преклонялась перед ее способностями, верила в ее будущее. И вот ее нет на этом свете!..
Дом ее детства крестная фактически завещала Грегори, а ведь тот видел в нем лишь груду кирпичей! По завещанию Грегори становился единоличным владельцем. Если только…
— Если только я не выйду замуж до того, как мне исполнится тридцать, — говорила несколько дней спустя Сайрин в мастерской художницы Дороти Уорд. Жена ее двоюродного брата Джулиана превратила старинный дом в огромную студию. Запах масляных красок, льняного масла и скипидара как будто въелся в стены, словно так было всегда. Сайрин продолжила: — Если я выйду замуж, то унаследую дом с обстановкой. Если нет, все достанется Грегори.
Дороти, стоя на коленях, грунтовала очередной огромный холст. Скоро ее персональная выставка. Она сочувственно покачала головой.
— Городской центр перепланировали, — добавила Сайрин. — Грегори рассчитывает снести дом, а участок с таким прекрасным садом продать под строительство административного здания! Что делать, ума не приложу!
— Но, может быть, он не сделает этого…
— Сделает! Чтобы заработать еще одно очко в свою пользу. — Сайрин вздохнула. — Он до сих пор прыгает от радости, что обошел меня. Я употребила все свое влияние, продвигая на освободившееся в Совете место одну очень способную женщину, однако приняли кандидата, выдвинутого Грегори. Я согласна: он знающий человек, но звезд с неба не хватает… Зато он — мужчина, видите ли, кроме того, состоит членом всех необходимых клубов, и произношение у него именно такое, как полагается.
Дороти сморщила нос:
— Слышала я эту историю.
— Мужчины, — заявила Сайрин, разглядывая абстрактные полотна Дороти, прислоненные к стене, — сговариваются, чтобы продвигаться по служебной лестнице. Женщины же только ворчат. Мужчины открыто обсуждают промахи своих коллег. Женщины перемывают косточки людям у них за спиной. Мужчина носит серый костюм, голубую рубашку и одинаково стрижется всю жизнь, и, заметь, никого это не волнует. Однако женщину находят по меньшей мере странной, если та предпочитает ходить в брючных костюмах и не меняет прическу, потому что ей это удобно и она выглядит по-деловому.
Дороти покосилась на гостью: превосходно сшитый костюм цвета бургундского вина, светло-каштановые волосы, туго стянутые узлом на затылке.
Не ускользнула от ее внимания и кофейная чашка, заметно дрожавшая в руках ее гостьи. Сайрин поймала этот взгляд и, чтобы отвлечь внимание собеседницы, спросила о муже Дороти, своем кузене. Он постоянно разъезжает между Мельбурном и Брисбеном, где управляет фирмой «Колосс», принадлежащей концерну «Уорд».
— А как наследник? — продолжила расспросы гостья.
Присев на полу, Дороти погладила заметно округлившийся живот под широким платьем.
— Брыкается! Осталось всего два месяца… Джулиан места себе не находит от радости. Я и не предполагала, что он придет в такой восторг! Ведь для него все это не в новинку, у него же есть сын Тони от первого брака. Тот тоже ждет не дождется братика или сестричку.
Разумеется, мальчик получит сводного брата, подумала Сайрин. Так уж суждено. Почти вся родня Уордов — особи мужского пола. Этим наследникам достаются по праву лучшие посты в семейном бизнесе, перед ними открыты все пути. Сайрин допила кофе, налила еще.
— Сколько чашек в день ты пьешь? — Сайрин неопределенно пожала плечами. — Ведь у тебя уже руки дрожат! И я готова биться об заклад, что спишь ты плохо: под глазами мешки…
— Ладно, ну и пусть, — вяло улыбнувшись, ответила Сайрин.
— Знаешь, как это называется, нет? Сгореть на работе!
Сайрин жалко ухмыльнулась:
— Нет, я не могу даже сгореть на работе. Это бывает только с мужчинами. Женщины же выходят из строя из-за нервных срывов. — Она даже вздрогнула, представив себе, как судачат по поводу ее нервного срыва в коридорах и в кабинете, где заседает Совет директоров: «О, бедная Сайрин! Нельзя ожидать от женщины, что она выдержит все перегрузки как мужчина. Мы всегда опасались, что в один прекрасный день она сорвется…»
— Сайрин, то, что тебе надо, это отпуск! — То, что тебе надо… Навязший в зубах оборот вызвал у Сайрин прилив гнева, однако она так устала, что решила просто промолчать. — Я даже не имею в виду твои ошеломительные броски за границу на соревнования марафонцев, ведь они проходят в самых задымленных и замусоренных городах, какие только можно найти! Где это происходило в последний раз? В Токио? — продолжала Дороти.
— У меня нет времени для настоящего отпуска, — отрезала Сайрин, резко отмахнувшись. Она сбила со столика чашку кофе, забрызгав черными пятнами свой костюм. Взглянув вниз, она заметила к тому же дыру на чулке. Ну вот, опять! — Утром ведь надела новые! — воскликнула Сайрин. — Что получается: мы летаем в космос и не можем придумать, как сделать чулки, которые служили хотя бы несчастных двадцать четыре часа?
Высокий застекленный потолок студии эхом разнес ее голос, такой нервно-визгливый, что она сама в ужасе уставилась на свою невестку.
— Отпуск! — категорично заявила та. — И чем скорее, тем лучше. Пожалуй, я сама тебе все организую. Найду какой-нибудь тихий уголок, где ты сможешь полностью расслабиться. Но чтобы и развлечения были, — добавила Дороти тоном врача, прописывающего больному лекарства. — И, быть может, ты наконец-то встретишь там мужчину…
Сайрин решительно разрубила воздух рукой.
— Никаких мужчин! Впрочем… Если ты предложишь подходящего кандидата, готового жениться на мне до августа месяца, а потом послушно испариться, уйти в тень, дав мне возможность жить своей жизнью, тогда… По крайней мере, Грегори перестанет злорадствовать!
