Майк Гейл - Мистер Обязательность

Как всегда — огромное спасибо Клэр. А также — огромное спасибо за всю проделанную работу Филу Прайду, всем ребятам из Ходдера (обложка просто супер!), Агенту на мотоцикле, его ассистенту Яну Форнкрофт, всем из Кертис Браун и моему лучшему другу Джеки Беан. Отдельное спасибо за помощь, советы и прочую ерунду Хелен Ламонт, Фергюсу и Кэт «Приветик В» МакДоннел. Также благодарю за добрые слова и разнообразную помощь Сида Каннона, Лизу Кео, Эмму Инсворф, Нила О'Суливана, Шилу Голдинг, Пипа, Лорну, Дануту Кин, Ли Харди и ту девушку, с которой я разговорился в поезде из Манчестера в Бирмингем. И еще раз, не забывая никого, с самого начала — всем спасибо!

Благодаря вам на душе становится светло.

Она:…Ты меня любишь?

Я: Люблю, конечно.

Она: Сильно?

Я: Ммм… чертовски. До бесконечности и еще больше.

Она (удовлетворенно): Это хорошо.

Я: Ну и замечательно.

Она (игриво): А что бы ты сделал, если бы я от тебя ушла?

Я: А ты собираешься?

Она: Нет.

Я: Тогда и говорить не о чем.

Она: Мы просто болтаем, все так делают.

Я: Тогда давай уточним. Ты хочешь знать, что я буду делать, если ты — гипотетически — меня бросишь?

Она: Ну.

Я: Гипотетически — ничего.

Она: Совсем?

Я: Что ж, раз мы без ума друг от друга, то я, видимо, должен сделать что-то поистине идиотическое, чтобы ты захотела меня бросить. (Пауза.) Например, начать грызть ногти или что-нибудь вроде того. Да я бы сам себя тогда бросил.

Она: Тебе непременно надо всегда быть логичным?

Я (смеясь): Я был бы в смятении. Сломлен. Сокрушен. Ну и все остальное, начинающееся на «с».

Она: Ну а делал бы что?

Я: Делал?.. Все, что в моих силах, чтобы вернуть тебя.

Она: Например?

Я: Вскарабкался бы на самую высокую гору, пересек бы знойную пустыню, поборолся бы с саблезубыми тиграми — ну и тому подобное. Правда, наш Масвелл-Хилл не очень-то богат на горы и пустыни, да и тигров что-то давно не видно, но ты ведь понимаешь, о чем я.

Она: А если все это без толку?

Я: Значит, я бы погиб в борьбе.

Она: Ну а если я скажу, что больше не люблю тебя?

Я: Я бы не поверил.

Она: Но ты бы не отступился?

Я: Не-а. Есть вещи, от которых не отступаются, не так ли?

Она: Мистер Даффи, вы правильно ответили на все заданные вопросы.

Я: Отлично, и что же я за это получу?

Она: Меня.

— Что-то не так?

Это был рядовой январский четверг — во всяком случае, так мне поначалу казалось. Я проводил вечер у своей девушки Мэл, и именно ей предназначался мой вопрос. Дело в том, что она неожиданно выключила телевизор, который я смотрел. Причем пультом она воспользовалась демонстративно, что было уже явным оскорблением. По нашим неписаным законам именно я контролировал любые действия в отношении телевизора, точно так же, как Мэл имела право на первую конфету из любой коробки, попадавшей в наше распоряжение. Таково было одно из тех многочисленных правил, которые мы путем проб и ошибок, сопутствовавших нашим четырехлетним отношениям, для себя установили. Я очень любил эти узаконенные мелочи, они давали мне почву под ногами. Без них начинался хаос, так что в эту минуту я начал серьезно подозревать, что назревает анархия.

Моя явно тронувшаяся возлюбленная вытянула идеальные губки и подула на пульт с таким высокомерием, словно только что выиграла у телевизора битву за мое внимание. «Было бы чем гордиться», — подумал я. В конце концов, просто в очередной раз показывали «Звездный путь»[1] — ту серию, где капитан Кёрк и К° отправляются в прошлое и попадают в Америку двадцатых, причем Спок, для прикрытия своих эльфийских ушей, носит там вязаную шапочку. В этой серии играет молодая Джоан Коллинз[2], и Кёрк, понятное дело, в нее влюбляется. Я никогда не был заядлым фанатом «Звездного пути», да и видел эту серию уже раз сто, и тем не менее меня здорово задело столь бесцеремонное пресечение моего межгалактического удовольствия.

Мэл, исчезнувшая в спальне сразу после моего прибытия к ней на квартиру в Клэпхеме и вернувшаяся только для того, чтобы выключить телевизор, теперь воззрилась на меня с таким вниманием, будто рассматривала в микроскоп что-то невиданное. Ее лицо не выражало ни обиды, ни злости, скорее, какую-то загадочность, которая заставила меня насторожиться. Не выпуская из рук пульта, она встала, подошла к столику в углу комнаты, где стояла бутылка «Шардоне», налила два бокала вина, поставила их на столик, затем уселась ко мне на колени и поцеловала меня в губы.

Внимательно за ней наблюдая, я гадал, не пытается ли она меня соблазнить. Это было бы приятно, но совершенно не требовало таких усилий. Ведь когда дело касалось Мэл — такой обаятельно красивой, — моим именем, отчеством и фамилией немедленно становилось одно слово — «всегда». «Нет, речь идет не о соблазнении, — понял я. — Кажется, я сделал что-то не так». Она вела себя так, словно я преступно забыл о годовщине нашей первой встречи. Но ведь сегодня не было никакой годовщины. Или была?

— Сегодня ведь не наша годовщина, — робко заметил я, пытаясь придать своему голосу оттенок полной уверенности. — Она ведь одиннадцатого июня, не так ли?

— Вообще-то, восемнадцатого.

— А, ну да.

Она улыбнулась и опять поцеловала меня.

— И не день твоего рождения, который… шестого мая.

— Почти. Пятого, — с улыбкой сообщила Мэл.

— Ну да, конечно.

Она опять улыбнулась и еще раз меня поцеловала.

— И уж точно не мой день рождения, — сказал я, пытаясь уцепиться за последнюю соломинку. — Ведь не мог же я забыть про собственный день рождения.

— Ну ты и тип, — рассмеялась Мэл. — Твой день рождения седьмого октября.

Я напряг мозги в поисках еще какой-нибудь памятной даты. Мэл вечно была готова что-нибудь отпраздновать. По-видимому, речь идет о какой-нибудь совсем безумной дате типа четырехлетнего юбилея со дня приготовления нашего первого совместного ужина или годовщины первого ужина, заказанного в китайском ресторане на дом.

— Вспомнил, — победоносно заявил я. — Сегодня годовщина моего первого признания в любви.

— Неужели? — загадочно спросила Мэл. — Ты уверен?

— Не очень, — со вздохом пожал я плечами.

На самом деле об этом событии я помнил только то, что в ту пятницу по Четвертому каналу показывали первую серию «Будьте здоровы!»[3]. Я целую неделю предвкушал удовольствие, но за пять минут до начала вдруг почувствовал необходимость немедленно рассказать Мэл о том вихре эмоций, который она внесла в мое уравновешенное сознание. В результате, опьяненные внезапностью моего откровения, мы пропустили эту серию. Но дело того стоило.

После нескольких минут раздумий над тем, почему все-таки Мэл выключила телевизор, забралась ко мне на колени и вообще ведет себя так странно, я решил прибегнуть к методу наводящих вопросов, избегая при этом главного — какого черта она не дала мне досмотреть «Звездный путь».

С изяществом пантеры, подкрадывающейся к своей добыче, Мэл наклонилась и поцеловала меня, медленно и обольстительно. Или все-таки она хочет меня соблазнить?

— Может женщина хоть изредка быть ласковой со своим возлюбленным? — промурлыкала она.

— Нет… ну, то есть… да, конечно. — Я с тоской посмотрел на телевизор. — Я хотел сказать, что если дело только в этом…

— Кое о чем я, конечно, хотела поговорить… — призналась она, игриво теребя меня за уши.

Так я и знал.

— О чем же ты хотела поговорить? — осторожно спросил я.

— О нас.

— О нас?

— О нас, — спокойно заявила она. — Давай поговорим о нас.

Я ощутил, как у меня душа уходит в пятки. Скверные предчувствия оправдались. Выходит, Мэл пригласила меня в этот вечер к себе не просто так. Я предполагал, что мы будем смотреть телевизор, вкушать китайский ужин (я — цыпленка кунг-фу, Мэл — королевские креветки с яйцом фу-юнг) и жаловаться друг другу на тяжелый рабочий день — ведь именно этим мы и занимаемся по четвергам. Не тут-то было. Оказывается, меня ожидал душераздирающий разговор «о нас», в то время как я чаял одного — досмотреть «Звездный путь».