Барбара Хоуэлл
Простая формальность
Конечно, если Синтия согласится выйти за него, Клэй будет настаивать на брачном контракте. У нее двое детей; у него трое. Не хочется осложнений в будущем — слишком о больших деньгах идет речь, и слишком много людей готовы из-за них затеять судебную тяжбу. А Клэй уже один раз на этом погорел.
Вообще-то Синтия должна прыгать от радости, что он хочет жениться на ней. Именно такой муж ей и нужен, как он. Ее бывший муж, алкоголик с совершенно непроизносимой фамилией, на содержание детей платил ей всего триста долларов в месяц. Доход от ее магазинчика, наверно, невелик, особенно когда кончается летний сезон и Лонг-Айленд пустеет. А если к этому добавить, что холостяков в Велфорде раз-два и обчелся, то ясно, что выбора у нее просто нет.
А вдруг это не так? В глазах у Синтии иногда появлялись золотистые бесовские искорки, и они смущали Клэя. Она как будто знает что-то, чего не знает он. Да так, собственно, и есть. У нее на уме всякая ерунда, о которой он и представления не имеет. Вроде того, какие цветы в какую вазу лучше ставить, какое серебро стоит подновить, а какое нет, какой узорчик для чего подходит — в общем, обычная чушь, которой забита голова у любой женщины-обывательницы, стремящейся жить «как все».
Конечно, это все не без пользы, подумал Клэй, опускаясь в удобное кресло у камина. Дом Синтия устроила прекрасный, спору нет. Удобные стулья с широкими сиденьями, до блеска натертый паркет. Стоит переступить порог — и уют обволакивает тебя, как теплые объятия.
Однако тут есть и отрицательная сторона: а вдруг Синтия так ко всему этому привыкла, что не захочет переехать в Нью-Йорк? Она ведь упрямая, переубедить ее будет нелегко. Клэй вытер лоб. Даже пот прошиб — как-никак решение-то серьезное.
Клэй решил сделать предложение сразу, не дожидаясь ужина, хоть и есть такое поверье, что за покупками на пустой желудок лучше не ходить, а то накупишь всего подряд, надо — не надо. Может, и вопрос о женитьбе не стоит решать впопыхах? Сравнение, прямо скажем, не очень подходящее, но кто его знает…
Клэй слышал быстрые шаги Синтии у себя над головой: должно быть, выбирает, что надеть, прихорашивается, чтобы еще больше ему понравиться. Да, внешность у нее что надо. Мягкие правильные черты лица. И волосы такие светлые, мягкие. А фигура — фигура женщины в самом соку, не худая и не слишком полная. И прекрасная грудь — высокая, пышная: когда она в обтягивающем свитере, ее так и хочется потискать. К тому же у Синтии масса мелких достоинств. В колледже она получила степень магистра искусств, и это чувствуется: у нее прекрасный вкус, хорошее чувство цвета. В обстановке квартиры масса удачно найденных деталей. А как она составляет букеты! Вдохновенно, быстро, с виртуозностью пианистки, разыгрывающей гаммы.
Ему вообще повезло, что Синтия обратила на него внимание, учитывая его возраст и комплекцию. К тому же его состояние по сравнению с тем, что он имел до развода, уменьшилось на три четверти. Развод по времени совпал с неблагоприятной ситуацией на бирже. Другой на его месте уже давно сиганул бы из окна, доведись ему пережить то, что перенес Клэй за последние пять лет. А он выстоял, мобилизовал все свои возможности и опять довел свой капитал до трех миллионов, хотя бы на бумаге. Он из непотопляемых и вообще сильнее, чем о нем думают. Интересно, что думает Синтия?
По крайней мере по происхождению они из одной среды. Аристократов в числе их предков нет, но за каждым несколько поколений добропорядочных семей среднего класса. У матери Синтии предки в прошлом скорее всего первопоселенцы: лицо у нее тонкое, благородное, манеры интеллигентные. Несколько десятилетий назад их семье принадлежала добрая половина Велфорда, да еще большая фабрика рыбных консервов.
Об отце известно мало: он умер, когда Синтии было всего десять лет. По фотографиям на комоде в столовой видно только, что у него была длинная шея и к сорока годам еще сохранился мальчишеский вихор. Он имел контору по продаже недвижимости, и мать Синтии до сих пор получает приличный доход.
Еще одно достоинство Синтии — она прекрасно готовит. И во всем, что она готовит, обязательно есть какая-нибудь французская хитрость. Наверно, научилась из кулинарных уроков по телевидению. Масло она предпочитает брать очищенное, а вместо обычного лука использует специальный сорт мелкого. В прошлый раз приготовила роскошное блюдо: мясо, запеченное в тесте. Жаль, сказал Клэй, столько возни, а нам вдвоем не съесть. Ничего, ответила тогда Синтия, завтра девочки доедят его в холодном виде за милую душу.
Да, девочки. Бет и Сара, обе блондинки, светлее матери, прирожденные шлюшки. Да, с ними будет хлопотно. Это точно. И школа для них обойдется в пятизначную сумму — придется их куда-то отправить учиться, другого выхода нет. И еще придется тратиться на врачей-психиатров, чтобы те, если уж акселерацию притормозить нельзя, порекомендовали бы какой-нибудь разумный выход для явного избытка энергии.
С учетом всех этих обстоятельств приходится признать, что его избранница далека от совершенства. Но если к пятидесяти пяти годам не научиться довольствоваться малым, с чем тогда придешь к старости? С чем останешься к концу жизни, когда уходит здоровье, слабеет потенция и портится характер? Когда кажется, что все не так, как надо, и собственные привычные представления окончательно заслоняют реальность? Не лучше ли заранее пойти на компромисс, постараться выработать в себе смирение и терпимость, которые понадобятся в будущем?
Скорей бы Синтия спустилась вниз! В камине вовсю полыхало пламя, с шумом вырываясь в трубу, и Клэю было нестерпимо жарко. Может, Синтия, услышав его звонок, плеснула в огонь какой-то химии? Женщины способны на всякие хитрые фокусы, если хотят заманить вас в ловушку. Но его заманивать не надо. Он и так на крючке.
Что она так долго возится? Когда она впустила его в дом, то была уже одета и причесана. Но попросила подождать. Зачем? Может, надевает диафрагму? Сказала, что девочек отправила к бабушке. Зачем? Им самим захотелось. Так он и поверил! Клэй хмыкнул и, как всегда при мысли о ее мягком, податливом теле, почувствовал возбуждение.
— Синтия! — позвал он. — Я соскучился.
— Сейчас! Открой пока шампанское. Я поставила бутылку в холодильник.
Клэй прислал ей ящик шампанского в прошлый уикэнд, когда не смог приехать сам. (Между прочим, из-за Нэнси Крэмер. Часами ныла, что он ее забросил. И когда она уймется? Наверно, никогда.)
Синтия в тот раз не рассердилась, не обиделась, хотя он, конечно, нарушил ее планы. Просто поблагодарила за шампанское и сказала, что будет ждать его через неделю. В этом смысле она молодец.
Клэй пошел на кухню. Столы и полки не новые, но сияют чистотой. На столе три разделочные доски. Неплохой набор ножей из нержавеющей стали. И никаких тебе замороженных овощей в морозилке. Господи, сделай так, чтоб она согласилась!
Какое счастье, если кто-то для тебя готовит! Четыре с половиной года, что он прожил после развода один, отучили его питаться по-человечески: он разрешал себе тратить не больше чем семьдесят пять долларов в неделю (все остальное — его побочные доходы и жалованье от компании ТГТ — было вложено в акции). Поначалу Клэй еще пытался организовать себе какой-то ужин, поджарить гамбургер, разморозить овощи, но чаще ходил в кафе на Мэдисон-авеню и ел там жареную картошку с подливкой, которую подавали к «дежурному блюду», или, если лень было выходить, доедал булочки, купленные утром на завтрак.
В результате он потолстел на двадцать фунтов, и все они отложились на талии. Всякий раз, проходя мимо зеркала, Клэй думал: настоящий кит. Кит в полосатых брюках.
Он осторожно вытащил пробку из бутылки с шампанским. Получилось удачно: не вылилось ни капли. Такими мелкими достижениями Клэй очень гордился; многому он научился за годы первого брака, потому что Мэрион была органически неспособна делать что-то, что требовало внимания и сосредоточенности. Обдумывая все стороны предстоящей женитьбы, Клэй радовался возможности насолить Мэрион, которая так бессовестно обобрала его при разводе. То-то она взовьется, когда он выложит ей эту новость. Наверно, это не очень благородно, но пусть знает!
Теперь Мэрион замужем за одним из самых богатых и влиятельных магнатов в Штатах. Ее даже как-то приглашали на обед в Белый дом, а один раз она завтракала с голландской королевой, и у нее хватило наглости позвонить Клэю и похвастаться этим. Как будто эти почетные приглашения, которыми она обязана только Хэнку — сама она никогда бы их не получила, — могут как-то повлиять на нее как личность, придать ее жизни смысл. Просто смешно.
Мэрион в свои пятьдесят три года так же не уверена в себе, как в двадцать, и в голове у нее царит полная мешанина. И это при том, что у нее трое сыновей и она имеет докторскую степень, хотя свою диссертацию о Камю так и не закончила. Она все еще не может решить, кем быть, все еще способна завести на званном обеде ученую дискуссию о том, какое влияние оказал Хейдегер на Джексона Поллока, все еще пересыпает свою речь словечками вроде «этиология» и «солипсизм». Она так же любит рассуждать о высоких материях, как другие женщины делиться кулинарными рецептами.
