Рада Мурашко
Не чужие люди
Женщине стало зябко, она поежилась и накинула капюшон. Ей уже порядком надоело здесь стоять. Всем давно ясно, что разбитая витрина — дело рук каких-нибудь подростков, которых, скорее всего, даже не найдут. Хотя это не важно, главное, что ничего не пропало. Конечно, на новое стекло придется потратиться, но это мелочи. Жаль, что вызвали полицию. Сейчас придется еще полночи мерзнуть и отвечать на одни и те же вопросы.
— Вы точно уверены, что ничего не пропало? — безнадежно повторил старший лейтенант Кузовков. Наверное, ему было бы не так обидно, что пришлось ночью сорваться с теплой семейной постели, если бы дело чего-то стоило.
— Точно. Совершенно, абсолютно, бесспорно, — вздохнула Валерия. — Слушайте, вы извините за беспокойство и давайте по домам, а?
Парень бросил на нее укоризненный взгляд и, не ответив, отошел к работающей группе. Валерия почувствовала укол совести. Действительно, если уж люди посреди ночи примчались тебе на помощь, то стоит соблюдать порядок и не мешать.
Она еще раз окинула взглядом торговый зал. Стоило признать, что в данной ситуации милиция и охрана принесли больше вреда, чем пользы.
Теперь к разбитой витрине прибавились мокрая грязь под ногами, какой-то непонятный черный порошок на мебели, с помощью которого снимали отпечатки пальцев, а манекены, раньше располагавшиеся живописными группами, толпились в полнейшем беспорядке. Впрочем, все равно на ближайшие дни магазин придется закрыть.
— Это ваше?
— Что? — Валерия раздраженно повернулась к надоедливому лейтенанту.
— Это ваше? — повторил он, протягивая ей плюшевого медвежонка.
— Нет, конечно! — фыркнула Валерия.
— Игрушка стояла на кассовом аппарате, — зачем-то пояснил милиционер.
— М-м, — неопределенно отозвалась она, продолжая мысленно прикидывать масштабы потерь и расходы на восстановление.
— Вы не знаете, кто мог ее оставить?
— Кого оставить? — недоуменно вскинула глаза Валерия.
— Игрушку.
— О Господи, какая разница?! — разозлилась она. — Ну, наверное, кто-то из продавщиц оставил.
— На кассовом аппарате?
Валерия раздраженно передернула плечами. Это, конечно, действительно странно и совершенно не похоже на ее сотрудниц, но к чему в начале второго ночи говорить о ерунде?!
— Дайте мне этого чертового медведя и не морочьте голову. Я его выброшу.
— Валерия Павловна, вы не могли бы узнать, кому принадлежит игрушка? — не меняя выражения, поинтересовался лейтенант.
— Почему бы и нет, могла бы! — кивнула она, со странным удовлетворением подумав, что сейчас еще кое-кому придется прервать сон.
— Марина, доброй ночи, — буднично поздоровалась она, когда на том конце сняли трубку. — Марина, кто у нас работал сегодня? В смысле уже вчера. Спасибо… Ничего особенного, завтра расскажу. Кстати, на работу можешь не торопиться.
— Так, — мрачно объявила она, сделав еще пару звонков. — Никто из сотрудников этого зверя сюда не приносил. Но если вы сейчас скажете, что вся разруха из-за него…
— Валерия Павловна, может, у вас есть недоброжелатели или были какие-то разногласия…
— Есть! Есть, были и, я больше вам скажу — еще будут! Но среди моих знакомых и недоброжелателей нет сумасшедших. Меня могут огреть кирпичом в подъезде, могут подсунуть дохлую мышь в сумку, но бить стекло, чтобы засунуть в магазин медведя — да еще и ненастоящего — это идиотство!
— Всякое бывает, — флегматично заметил эксперт, закончив осыпать порошком все возможные поверхности.
Поняв, что нового витка вопросов не избежать, Валерия обреченно плюхнулась в кресло.
— Почему я его сразу не заметила? — зло пробормотала она. — Выкинула бы к чертовой матери, уже бы по домам разъехались.
* * *
— Домой, Валерия Павловна? — радостно поинтересовался водитель, когда она со стоном облегчения залезла в теплый салон.
— Конечно, — согласилась женщина. — Куда ж еще?
Только сейчас она вдруг поняла, в каком напряжении находилась последние несколько часов. Она бы никому в этом не призналась, но история с плюшевым медвежонком вызвала необъяснимое чувство тревоги. Валерия не любила непонятных вещей, а тут непонятным было все. Конечно, здравый смысл быстро выдал вполне удобоваримую версию о глупых развлечениях местной шпаны, но… Но дело в том, что даже для подростков это слишком странно, признала Меркулова. Вот если бы что-то утащили, сорвали вывеску, разукрасили двери…
Глаза слипались. Где-то в полудреме она увидела нарисованного на двери мишку, но не пугающего, а милого, похожего на Винни-Пуха. А потом Винни-Пух вдруг неприятно подмигнул и проговорил голосом лейтенанта Кузовкова: «Всякое бывает».
— Приехали, Валерия Павловна.
— Уже? Спасибо, Коль, завтра к девяти приезжай.
— Хорошо, Валерия Павловна. Спокойной ночи. Может, вас проводить?
— Ерунда, в одну ночь две гадости не случаются. Сама дойду.
— Спокойной ночи, — почтительно повторил водитель.
Не вызывая лифт, она медленно поднялась по лестнице, бесшумно повернула в замке ключ…
— Лерочка, ну что там? — выглянул в прихожую молодой парень в домашнем халате.
Валерия выругалась про себя. Вся конспирация оказалась напрасной. А ведь так надеялась, что наконец сможет остаться в тишине и одиночестве.
— Налей мне выпить, а? — попросила она, стаскивая сапоги.
— Чего?
— Коньячку, Дим, коньячку. Желательно с лимоном. Можешь кинуть кубик льда.
— А рыбу тебе погреть?
— Нет.
— Устала, да?
Димка смотрел огромными растерянными глазами и явно хотел хоть чем-то помочь. Он действительно переживал за нее. Или думал, что переживает, а это, в сущности, одно и то же.
Хороший парень Димка. Не злой, пока еще не жадный, пока еще не заносчивый. Это «пока еще» продлится ближайшие год-полтора, и ему начнет казаться, что он дает ей больше, чем получает взамен, ей это быстро надоест, и они разойдутся. Димка найдет себе кого-нибудь постарше и покладистее, она — кого-нибудь помоложе и тоже покладистее. Валерия усмехнулась своему слишком честному отражению. Стоит ли всегда говорить себе правду, если все равно не собираешься ничего менять?
— Ты когда-нибудь задумывался, какая гадость наша жизнь? — произнесла вслух и тут же разозлилась на себя.
— Лерочка, у тебя серьезные проблемы?
— Проблемы? Нет. У меня подарок. С доставкой. Прибыл прямо по месту работы. И, Дим, прекрати наконец называть меня Лерочкой.
— Прости. А что за подарок? Я ничего не понял, Лер. Что происходит вообще?
