Два года назад, во время деловой поездки в Лондон, мне случилось побывать на балу, который давала известная благотворительная организация в пользу африканских детей, страдающих заболеваниями крови.
Эти ежегодные благотворительные балы собирают весь цвет британской столицы. На них присутствуют известные писатели и художники, звезды театральной сцены и модельных подиумов, банкиры и члены королевской фамилии. Пока присутствующие наслаждались изысками «высокой гастрономии», – понятие, почти не известное у нас, в России, но столь же знакомое европейцам, как «высокая мода», – перед ними выступали певцы и музыканты. В программу концерта были включены два балетных номера, поставленных известным российским балетмейстером, у которого я работала тогда переводчицей.
Номера прошли с успехом. После ужина мы бродили по старинным залам дворца, на каждом шагу встречая блиставших туалетами знаменитостей. Мне никогда не доводилось прежде бывать на столь пышных мероприятиях, но даже мой спутник, человек светский и успевший поработать в лучших театрах мира, был поражен здешним великолепием.
Прежде чем объявить танцы, распорядитель бала пригласил присутствующих в один из залов, в центре которого был установлен высокий подиум. В переводе с английского предстоявшее нам зрелище называлось «Сокровища старого сундука». Пока приглашенные рассаживались, оркестр негромко наигрывал джазовые мелодии двадцатых годов. В программе показа сообщалось, что демонстрировать «Сокровища старого сундука» будут не профессиональные модели, а женщины, выходящие на подиум впервые. Имена их держались в тайне, и гости оживленно переговаривались, строя всевозможные предположения. Репортеры с камерами и журналисты с блокнотами стояли наготове.
И вот оркестр заиграл громче, теплый оранжевый свет залил подиум… Появление первой модели было встречено бурными аплодисментами – ею оказалась знаменитая скрипачка китайского происхождения. Наряд девушки напоминал театральные костюмы Александры Эстер: геометрические линии, черный, белый и красный цвета. Но… через минуту в зале раздался смех.
Каблук-«рюмочка» на левой туфле скрипачки еле-еле держался, а красное перо, украшавшее ее маленькую черную шляпку, выглядело весьма потрепанным. Боясь ступать на левый каблук, девушка проковыляла к краю подиума, а на нем уже появилась вторая модель – известная теннисистка афро-американского происхождения. На ней было черное мужское пальто, украшенное полупрозрачным шарфом с многочисленными дырками. Спортсменка весело взмахнула длинными полами пальто, окутав себя облаком пыли, и повернулась спиной, продемонстрировав расползающийся шов, из которого торчала клетчатая подкладка. Кто-то из гостей, сидевших у самого подиума, громко чихнул. И тогда ведущий показа, одетый в белый, но пожелтевший от времени пиджак с полуоторванным рукавом, взял в руки микрофон и начал комментировать происходящее.
Приглашение открыть старые семейные сундуки и показать их содержимое всему Лондону было отправлено многим, но не многие на него откликнулись. Надо было обладать определенным чувством юмора, чтобы выполнить условие организаторов: одежда должна демонстрироваться в том виде, в котором она лежала в сундуках. Починка, стирка и глажка запрещались. После показа одежду предполагалось продать с благотворительного аукциона.
А модели сменяли одна другую. Известная телеведущая вышла на подиум в полосатом трикотажном купальнике, придерживая рукой лопнувший боковой шов. Восходящая кинозвезда просеменила в форме сестры милосердия времен Первой мировой войны, при этом девушка была обута в мужские сапоги огромного размера.
Чего мы только не увидели в тот вечер! Облезший мех шикарных когда-то накидок, оборванные бретели вечерних платьев, болтавшиеся на одной нитке пуговицы… Если бы мне раньше сказали, что англичане хранят в своих домах столько хлама, я бы ни за что не поверила!
Последней на подиум на допотопном велосипеде выкатила красивая молодая женщина. Присутствующие затаили дыхание. Казалось, вот-вот велосипед развалится на части, а падать с подиума было высоко. Угрожающе скрипели колеса ржавого монстра, затянутые полуистлевшей тканью с цветными разводами – как я поняла, для того, чтобы подол крепдешинового платья велосипедистки не попал между спицами. Вдруг из закрепленного под потолком шланга на подиум тонкими струйками полилась вода. Удерживая руль одной рукой, другой велосипедистка раскрыла над головой дырявый зонтик, украшенный множеством оборок. Все это напоминало цирк, и мне стало по-настоящему страшно за отважную исполнительницу. Но старый конь ее не подвел – она блестяще завершила номер, спрыгнув с велосипеда и продемонстрировав при этом панталоны с такими же оборками, как на зонтике. Ведущий показа подхватил железяку, а пепельноволосая красавица, поклонившись аплодирующей публике, убежала.
«Как это на нее похоже!» – недовольно проговорила дама, сидевшая за мной. Скрипучий велосипед укрощала модная писательница, один из нашумевших романов которой я недавно прочла. Герои этого романа жили странной жизнью – экстравагантной и такой же ненастоящей, как и показ одежды, в котором блистала их создательница.
«Говорят, после замужества она очень изменилась, – отозвался за моей спиной мужской голос. – Съездив в Африку, она всерьез увлеклась фольклором и больше не пишет романов». – «Разве у таких, как она, что-нибудь бывает всерьез?» – возразила дама.
* * *
После демонстрации «Сокровищ старого сундука» мы с моим спутником покинули бал – было уже за полночь, а с утра нас ждала работа. На улице шел настоящий, а не искусственный дождь, но и зонтик балетмейстера, к счастью, не был дырявым. Улица перед дворцом была плотно заставлена дорогими автомобилями, ожидавшими участников бала, а мы, стоя на краю тротуара, тщетно пытались остановить хоть какой-нибудь транспорт. Через несколько минут рядом с нами появилась высокая девушка в джинсах и широком свитере. Всматриваясь в конец улицы, она зябко передернула плечами. По этому жесту мы узнали укротительницу старого велосипеда, и, когда она оглянулась, мой спутник пригласил ее укрыться от усилившегося дождя под нашим зонтом.
Вскоре возле нас затормозила машина. За рулем сидел молодой мужчина, как потом выяснилось – муж писательницы. Видимо, желая ответить любезностью на любезность, супруги предложили довезти нас до отеля.
В машине они весело делились друг с другом впечатлениями вечера. Он с юмором рассказывал о какой-то научной конференции, в которой участвовал, она – о том, что велосипед прабабушки, привезенный из Труро,[1] уже продан за две тысячи фунтов стерлингов.
