Нора Лаймфорд
Дым без огня
Кристофер вывел машину из гаража, запер ворота и задержался на секунду возле новенького «БМВ», любуясь фасадом двухэтажного дома, расцвеченного лучами утреннего солнца. Он купил этот дом уже полгода назад, и все еще малейшее напоминание об этом знаменательном событии в его жизни вызывало у Синглтона гордость.
В свои тридцать два года Кристофер Синглтон достиг всего, о чем мечтает каждый молодой американец. Кристофер родился в бедной семье и в юности дал себе слово, что не пожалеет сил ради того, чтобы выбиться из нищеты. Сегодня он с уверенностью мог сказать, что выполнил задуманное. С отличием окончив колледж, Кристофер сделал блестящую карьеру юриста и вот уже два года работал в солидной фирме «Драйвер, Магерс и Роут», со дня на день ожидая предложения занять место четвертого партнера на самых выгодных условиях.
Единственное, в чем его можно было упрекнуть, это холостяцкий образ жизни, но их отношения с Эмили Драйвер, дочерью одного из его боссов, затянулись лишь потому, что Синглтон медлил с предложением руки и сердца. Причем даже самому себе он не смог бы честно ответить на вопрос, чем вызвано это промедление. Разумеется, нашлось бы множество мелких отговорок, но ни одну из них нельзя было счесть веским основанием к тому, чтобы тянуть с женитьбой.
Кристофер обреченно вздохнул, подумав о том, что, как только получит повышение, он сделает предложение Эмили.
Еще раз взглянув на дом, Синглтон вспомнил, что через неделю состоится официальный раут, на который он пригласил десятка три коллег и друзей, а комнаты до сих пор не готовы к приему гостей. Решив сегодня же вечером заняться этой проблемой, Кристофер сел за руль и поехал на работу.
Войдя в офис, Кристофер приветливо кивнул секретарше и уточнил у нее распорядок дня. К счастью, сегодня визитов не ожидалось, поэтому Кристофер, войдя в кабинет, снял безупречно сшитый пиджак, закатал рукава белоснежной рубашки и, ослабив узел галстука, откинулся на спинку кресла.
Не успел Синглтон сосредоточиться на изучении документов важной сделки, как раздался телефонный звонок.
— Кристофер? — Женский голос в трубке звучал приветливо.
— Кто это? — Синглтон продолжал читать бумаги, слушая вполуха.
— Привет. Это твоя сестра.
— Глэдис? — Он не мог скрыть удивления. Кристофер отложил контракт, снял очки и улыбнулся. — Вот это сюрприз! Как дела, сестренка? — оживленно спросил он.
— Могли быть лучше, но об этом потом… Как ты?
— Нормально. Занят по уши.
— Что ж, отлично. А как дела на новой работе?
— Я и говорю про работу. А почему на новой? Ты имеешь в виду фирму «Драйвер, Магерс и Роут»? — Удыбка на лице Кристофера угасла, ведь он работал в ней уже третий год. — Неплохо. Я… — Он замялся, раздумывая, стоит ли говорить сестре, что вскоре может стать в этом списке четвертым. Предполагалось, что сам он об этом еще не знает… — Даже очень хорошо.
— Это чудесно, Кристофер. Кто бы мог подумать о таком, кажется, еще недавно мы были детьми! Я горжусь тобой. Ты ведь знаешь это, правда?
Кристофер взглянул на стол, где стояла размытая любительская фотография в тяжелой бронзовой рамке. Самая поздняя фотография сестры, которая у него была. Снимок был сделан на вечере выпускников колледжа девять лет назад. На нем красовалась цветущая тридцатилетняя блондинка, которая только что развелась со вторым мужем. С ней рядом был запечатлен Кристофер — двадцатитрехлетний, худой, мечтающий о сногсшибательной карьере юриста. Красное платье Глэдис с вырезом, отороченным оборкой, подчеркивало убогость взятого взаймы костюма Кристофера со слишком короткими брюками. Они стоят обнявшись и улыбаются. В тот раз она специально ради такого торжественного случая приехала из Сан-Франциско, сделав благородный жест, которого он никогда не забудет. Потом Глэдис переехала в Нью-Йорк, и с тех пор они не виделись.
— Так что же все-таки случилось? Почему ты сказала «могли быть лучше»?
— Да ничего особенного. Ты же знаешь, я не люблю звонить, чтобы поплакаться в жилетку.
— Брось, Глэдис… — Сказав это, Кристофер сам не знал, что имеет в виду: то ли чтобы она бросила притворяться, будто не любит жаловаться на жизнь, то ли чтобы перестала делать вид, будто имеет привычку часто звонить брату. Они разговаривали один, в лучшем случае два раза в год.
Хотя, если говорить честно, он тоже не стремился к общению. Не то чтобы ему не хотелось, просто за эти годы между братом и сестрой возникло своего рода взаимопонимание. У каждого была своя жизнь, в которой они отлично обходились друг без друга. Но, видит Бог, Глэдис следовало бы знать, что он всегда готов помочь ей.
— Ну ладно, — вздохнула она. — Так и быть. — И снова возникла пауза. А затем Глэдис сказала: — Кристофер, у меня умер муж.
Кристофер резко выпрямился.
— О, Глэдис, мне очень жаль. — Он нервно взъерошил волосы. Ну почему именно сейчас? — Не волнуйся. Я быстро соберусь и через два часа буду в самолете. — Он поморщился, подумав о рухнувших планах. — Тебе не придется заниматься этим в одиночку.
Глэдис смущенно кашлянула.
— Гм… нет. Не надо. Это ни к чему. Видишь ли… гм… Остин умер… не сейчас.
— Как? Что значит «не сейчас»?
— Ну, он умер… пять месяцев назад. Но я звоню совсем не поэтому, — поспешно добавила она. От этих слов Кристофер остолбенел.
— Глэдис, почему же ты до сих пор молчала? — выдавил он из себя вопрос после паузы.
— Я понимаю, что виновата. Но мне всегда так неловко беспокоить тебя. Ты ведь так занят… А потом… Не хотелось вводить тебя в расходы на поездку.
— Ради Бога, Глэдис, я ведь твой брат! — Он ждал ответа, стараясь подавить гнев и обиду.. И чувство утраты. Он никогда не видел Остина, но надеялся, что этим летом Глэдис с мужем наконец-то приедут в гости и увидят его новый дом.
— Ну ладно, извини, — сказала Глэдис. — Наверно, я тогда плохо соображала. Сам понимаешь, шок и все прочее…
Кристофер вздохнул и скрепя сердце согласился с этим сомнительным доводом.
— Так отчего же он умер? Мне казалось, он совсем не старый.
— Автомобильная катастрофа. Слава Богу, умер сразу, без мучений. В общем, как бы то ни было, я хотела сказать, что с тех пор мне очень одиноко… Короче говоря, ты не будешь возражать, если сестра поселится поблизости от тебя?
У Кристофера бешено заколотилось сердце.
— Здесь? В Денвере?
— Что ж, я понимаю… Я уехала из дому, когда тебе едва исполнилось десять лет, и не очень-то стремилась поддерживать связь с семьей. Но мы все же брат и сестра, и как бы ни относились друг к другу, мы остались одни на всем белом свете. Честно говоря, я по тебе чертовски соскучилась и надеюсь, что нам еще не поздно установить родственные отношения. Наверное, это смерть Остина заставила меня подумать, что жизнь коротка и… Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.
