Забудь обо мне
Айя Субботина
Цикл: Одинокие сердца
Пролог
«Я люблю тебя, Алиса»
Телефон очень тяжелый.
Кажется, мне не хватит сил удержать его в ладони.
Это просто…
Бросаю его на туалетный столик, отворачиваюсь к большому ростовому зеркалу.
Даже нормально выдохнуть не могу — корсет платья затянули так туго, что я теперь похожа не на здоровую девушку двадцати пяти лет, а на барышню из романов Маргарет Митчелл. Ту, которая должна есть как птичка, чтобы не выглядеть позором семейства.
— Это просто сообщение, — говорю своему наряженному в свадебное платье отражению. — Это просто… дурак, который как всегда «вовремя» решил о себе напомнить.
Улыбаюсь, делая хорошую мину при плохой игре.
Какая же ты… сволочь, мой «любимый бывший».
В отражении замечаю, что экран телефона снова на секунду включился от входящего сообщения.
Не буду читать.
Поеду в ЗАГС, поставлю подпись и, наконец, изменю свою жизнь. А завтра утром выброшу старую сим-карту и куплю новый телефон.
В этом до сих пор сохранилась вся переписка.
Так и не поднялась рука удалить.
Но это ведь все равно ничего не значит? Разве я — единственная женщина в мире, кто иногда, просто так, читает переписку с бывшим? Просто мне нравится слог моих собственных сообщений: длинные пафосные предложения, с каждым выверенным словом, которые я писала в черновике, исправляла, меняла, следила за правописанием и потом, когда все было, как надо, отправляла. Чтобы снова отредактировать до того, как адресат их прочтет.
Это ничего не значит.
— Совсем ничего не значит, — как больная, разговариваю сама с собой, когда телефон снова оказывается в руках. — Я просто удалю все сейчас. А телефон выброшу… в бокал со свадебным шампанским. Как тебе такой фейерверк на прощанье?
Пальцы предательски дрожат, когда снимаю блокировку — и на экране висит отметка входящего сообщения.
Сообщение, подписанное его именем.
Смахиваю в сторону.
Не буду читать.
Это уже давно не имеет никакого значения.
— Ты опоздал, понял?! — ору в экран.
Делаю селфи в свадебном платье, чувствуя, как внутри закипает долгожданный триумф.
Сколько раз я представляла себе вот эту ситуацию? Миллион миллиардов, и мне плевать, если эта цифра не существует. Воображала, как стану чужой женщиной, отогреюсь рядом с классным мужиком, стану недоступным айсбергом из любимой песни моей мамы.
А потом мы случайно столкнемся где-нибудь, он увидит меня рядом с моим классным мужиком и начнет кусать локти.
И это будет прекрасно от начала до самого конца.
— Но ты снова все решил сделать по-своему?! — Я точно сошла с ума, раз продолжаю разговаривать с телефоном.
Раз снова плачу.
И соль разъедает дорогущий свадебный макияж. Хрень все эти супер-стойкие тона и туши.
Может быть, они с легкостью пережили бы нюни счастливой новобрачной, но прямо сейчас они не справляются с истерикой женщины, которой в день ее свадьбы написал ее единственный любимый бывший.
Написал, чтобы сказать те самые слова, которые ни разу не произносил, когда был рядом.
Я открываю переписку, чтобы отправить селфи и прикрепить к нему смайлик среднего пальца, но на самом деле — чтобы прочесть второе сообщение.
«Выходи за меня замуж, Волкова. Я не шучу»
Отправить фотографию себя в наряде королевишны — лучшая ему месть.
Но палец не слушается.
И душа ноет.
Что ж ты снова творишь, мой «любимый бывший»?
Я же тебя, сволочь, до сих пор… как больная… как ненормальная…
Стук в дверь заставляет встрепенуться и, как маленькую, спрятать телефон за спину.
Вот и все.
«Алиса вышла из Зазеркалья в нормальные здоровые отношения, разучилась шмыгать носом, повзрослела и стала классной женой классного мужика. У нее теперь огромный Чеширский кот, голова на плечах и вообще все зашибись!»
Нет, это не у Кэрролла.
Это — моего личное авторства.
Сумасшедшей Алисы.
Глава первая: Бармаглот
Год назад
На даче у Владимира всегда классно: тихо, спокойно, ветер чистый — аж глотку сводит.
Жена суетится — на стол накрывает, пока Владимир собственноручно готовит шашлык. Он к мангалу никого не подпускает.
И все мужики в сборе: Семенов, на этот раз даже до сих пор трезвый, а не бухой в сопли; Мартовский, нарастивший солидное пузо; Рихтер, старая хитрая задница; Саидов, задумчиво потягивающий трубку.
Так посмотреть на нас — в резиновых тапках, старых джинсах и футболках, и не скажешь, что один владеет долей в нефтедобывающей отрасли, второй — хозяин крупной торговой сети, двое из АПК, и один — я — владелец громко рванувшего IT-стартапа.
— Вовка, — Рихтер оглядывается на «шеф-повара» и прищелкивает языком. — Хватит нас голодом морить. Я и сырое сожру, лишь бы с углей, с дымком.
Владимир кивает, что уже почти справился.
Типа, еще минута, хорош бузить, мужики.
Нас уже подкормили: салатами, гренками с икрой, сырной нарезкой вперемешку с итальянской ветчиной. Но что же за выходные без домашнего шашлыка и осетра с углей?
— Предлагаю вскрыть пузырь, а потом Вован сам подтянется. — Семенов тянется к бутылке, и я вовремя вспоминаю, что забыл в машине свою долю на сегодняшние посиделки — привезенную из Франции бутылку винтажного коньяка.
— Стоп, мужики! Есть тема поинтереснее.
Иду в сторону дома, где во дворе «толпятся» наши машины: черные внедорожники премиум-класса. По-другому нельзя — не поймут.
Открываю дверцу, роюсь в брошенной на заднее сиденье спортивной сумке — я даже толком вещи не распаковал, потому что только утром вернулся их Страны круасанов и, если честно, как последняя сука хочу спать.
Слышу шаги.
Опускаю взгляд вниз и замечаю «застрявшие» по ту сторону дверцы оранжевые кроссовки на высокой подошве и выглядывающий из них тонкий белоснежный край носков.
Пара светлых, без намека на загар даже в июле, ножек.
Держу бутылку за горлышко, распрямляюсь и, делая шаг в сторону, наотмашь захлопываю дверцу.
— Здравствуйте, Марк Игоревич, — здоровается Вовкина дочка.
— Привет, Заяц.
Говорил же, чтобы не «выкала», а то, как серпом по яйцам, хоть вроде как положено, потому что мне без году сорок, а ей — двадцать… сколько? Универ закончила в прошлом году. Или в позапрошлом?
— Что с волосами? — Ставлю бутылку на багажник, достаю сигареты и зажигалку, закуриваю, выпуская дым на сторону, чтобы не дымить девчонке в лицо.
Заяц пожимает плечами и, типа даже не кокетливо, накручивает на палец волнистую розовую прядь.
Дочка у Вовки получилась — что надо.
Грудь есть, жопка на месте, ноги ровные, зубы белые, лицо-сердечком.
В анамнезе — золотая медаль, красный диплом, медали-грамоты и прочая поебота.
Но при этом — палец в рот не клади, потому что отхватит по самые яйца.
Я знаю.
Потому что… есть у нашего общения пара моментов в прошлом, из-за которых Заяц запросто подходит ближе, забирает у меня сигарету и затягивается.
— Последний раз вижу, что ты куришь. Поняла, Заяц?
Но смотреть, как она сжимает губами фильтр — одно удовольствие. Вот стоит же, ничего не делает, просто курит и даже не затягивается, но это просто какая-то порнография с зашкаливающим рейтингом.
Яйца в камень мгновенно.
— Отличный вид, — Алиса оценивает меня с ног до головы, и я в насмешку шевелю пальцами в резиновых «шлепках». — Как кам Эйфелева башня?
— Стоит. — Отбираю сигарету, подношу к своим губам.
Смотрим с Зайцем друг на друга.
— Это как будто бесконтактный поцелуй, — щурится она.
— Ну, ты и дрянь, Зай.
— А вы, Марк Игоревич, мудак.
— Ага, — киваю и подавляю желание икнуть. — Я тебе подарок привез, матери отдал.
— Спасибо, — улыбается еще шире.
