Убежать от себя
Оливия Бини
Глава 1
— Что вас ко мне привело? — был первый вопрос, который задала мне эта почтенная дама, едва я закрыла за собой дверь и вольготно уселась на дорогом кожаном диване.
— Я до сих пор задаю себе тот же самый вопрос, — пожимая плечами, ответила я и, делая вид, что как раз в этот момент думаю над ее вопросом, начала рассматривать своего психотерапевта.
Мне не был интересен ее типаж или какие-то скрытые знаки в поведении, чтобы проникнуться к ней доверием, и моя терапия прошла успешнее. Меня привлекли ее очки в оправе от Гуччи, наманикюренные пальцы, на одном из которых крикливо сидело толстое кольцо в виде змеи от Булгари. Цена такого больше двенадцати тысяч: отец подарил своей новой жене такое же. На ней был костюм бледно-розового цвета в едва заметную клетку от Шанель. Рассмотреть обувь я не успела, потому что дама задала мне очередной вопрос:
— Нашли ответ?
— Да. Хочу угодить отцу. — Я рефлекторно приподняла левую бровь.
— Неужели?! — дама-психотерапевт отзеркалила меня и подняла правую бровь. — Думаю, с этого нам и стоит начать.
Ну что ж, придется немного поиграть.
— Хорошо, давайте начнем с этого.
Я сразу же потеряла интерес к происходящему. Сейчас все начнется в очередной раз. Мне придется рассказывать о своем детстве, об отце и его женах, о том, что я чувствую себя брошенной, потому что в моем "золотом" детстве моим родителям не было до меня никакого дела. Но вместо этого дама задала мне новый вопрос:
— С какой песней ассоциируются у вас отношения с вашим отцом?
Вот это поворот! Откуда ж я знаю! Надо подумать.
— "Numb" Linkin Park, — брякнула я.
Психотерапевт без слова схватилась за мощный телефон и стала что-то искать. Она молчала пару минут, при этом даже не включила песню, видимо, просто напросто нашла текст с переводом, а затем отложила телефон в сторону и внимательно посмотрела на меня.
— Вы ведь в курсе, что я лично знакома с вашим отцом, не так ли?
— Естественно.
— И все равно согласились прийти, — продолжала она.
— Да.
— Почему?
— Ну, во-первых, вы все равно не можете ему ничего рассказать, так как профессиональная этика для вас должна что-то значить. Во-вторых, отец всегда выбирает отличных профессионалов. В-третьих, всегда проще согласиться, чем нет. Я обещала сходить, а не остаться.
— Уже подумываете не приходить в следующий раз? — поддела она меня.
— Именно так.
Остаток встречи прошел в таком же ключе. Я ни о чем конкретном не рассказывала, меня ни о чем конкретном не спрашивали. Может, потому что отец успел рассказать, какая я и что это мой третий специалист. А, может быть, потому, что, эта дама — дотторесса Батталья, решила пойти своим путем, не следуя четким указаниям кого-то извне. На протяжении всего часа она продолжала делать заметки в своей толстой тетради, видимо, надеясь, что это наша не последняя встреча.
Затем мы попрощались. Она даже не спросила, приду ли я снова. А я еще пока сама для себя не решила. Посмотрим, как пойдет дальше.
На улице был ноябрь. Римский солнечный ноябрь, когда дневная температура еще дотягивает градусов до восемнадцати и приходится расстегивать пальто, а утром ты его запахиваешь наглухо и обматываешься шарфом. Платаны вдоль Тибра наполовину полысели, а те листья, что еще висели на узловатых ветвях, скукожились и стали коричневыми. На земле их тоже было превеликое множество, потому что городские службы работали очень по-римски, а именно, совсем не работали. Туристы гуляли и фотографировались на фоне острова Тиберина, не замечая грязной набережной, а я шла по направлению к метро. Мне нужно было собраться с мыслями и решить, наконец, когда, а самое главное, как порвать со своим бойфрендом. Трудно было сказать, в какой момент наши отношения стали токсичными. Но проведя их доскональный анализ, я пришла к выводу, что они как раз такими и были.
К счастью мы еще не успели съехаться, поэтому все должно было пройти быстро и безболезненно. Но ощущение того, что "опять ничего не вышло" оставляло на душе гаденький след. Так или иначе, а чувство, правда я совсем не уверена, что это была любовь, пропало под натиском обвинений, унижений, сравнений, манипуляций и просто неуважения. Вот о чем мне стоило поговорить с психотерапевтом. Не об отце, с которым и так все ясно, а о Томмазо. Если вспомнить, как мы познакомились, то станет понятно, что тревожный звоночек зазвонил уже тогда, а затем превратился в тревожный набат. Но я, отчаянно желавшая отношений, отмахнулась от него.
Была обычная пятница. Томмазо подошел ко мне в одном из расфуфыренных баров и прямо в лоб спросил, как меня зовут.
— Меня зовут Звева, — ответила я.
— Неужели?! Это имя тебе не подходит. — Он оценивающе смотрел на меня.
Так, это было очень интересно…
— И какое же мне имя подходит?
— Ну, Изабелла, например.
Я приглушенно хрюкнула. Знала я одну Изабеллу, полноватая с пушистыми растрепанными волосами и с сильным косоглазием. Ради Бога, она — прекрасный человек и собеседник, умна и обязательна, но как бы я хотела, чтобы этот пижон сейчас встретил ее, а не меня. Интересно, какое бы тогда он предложил ей имя… Бьянка? Мартина?
Алкоголь, весна и жажда чувств сделали свое дело, и у нас скоро завязались отношения.
От мыслей меня отвлек телефонный звонок. Это был Томмазо. Сейчас ему опять в одном разговоре удастся вместить в себя большую часть пунктов из статьи о токсичных отношениях.
— Привет, увидимся в обед на старом месте? Мне так хочется тебя обнять! Я соскучился. — миролюбиво начал он.
Первое — требует внимания.
— Нет, я в другой части города.
— Что ты там делаешь?
Второе — контроль.
И не дождавшись ответа, завел знакомую песню:
— Раньше мы всегда обедали вместе, а теперь ты никогда не можешь. А у меня такой завал на работе… Иногда мне кажется, что меня хотят выжить оттуда…
Третье — живет прошлым и жалуется на настоящее.
— Ты с кем? Одна?
Четыре — беспричинная ревность.
— Да, я одна, только что вышла от психолога.
— Надеюсь, она вставила тебе мозги на место. — Он нервно хохотнул. — Лоренцо рассказывал, что Марина тоже ходила, и теперь у них все отлично. Она стала с ним такая внимательная и ласковая, не то, что ты — еж. Ты уж на этот раз закончи курс.
Пять, шесть — злые подколы, сравнивает с другими, принижая.
Все, кажется с меня хватит.
— Томмазо, я сейчас должна сделать кое-какие дела, но давай встретимся после твоей работы. Я буду ждать тебя у входа. До встречи.
Я не стала дожидаться его ответа, потому что тогда разговор мог затянуться, а я уже была сыта им по горло. Сегодня вечером я все это закончу. Но сказать, как известно, проще, чем сделать.
В назначенный час я ждала своего почти бывшего бойфренда у входа в здание, где он работал. Вот он выходит на улицу и ищет глазами меня. Находит. Направляется ко мне, лицо хмурое.
— Ты не дала мне договорить, бросила трубку, — сразу же осадил он меня.
Это как открывать дверь с ноги. Вероятно, с ним это будет лучшая стратегия.
— Томмазо, я больше ничего к тебе не испытываю. Нам надо прекратить этот фарс. Нам лучше расстаться. Прощай.
Вот это да! Я сделала это. Впервые за несколько месяцев наших отношений мне удалось сказать такую длинную речь и меня даже не перебили. И, воспользовавшись его замешательством, я развернулась и пошла прочь. Вдогонку я слышала раздосадованное «пошла ты к черту!». Меня потрясывало от случившегося. Гадкое чувство осознания того, что я опять осталась одна, вернулось ко мне и давило в груди. Никакого облегчения я не ощущала. Хотелось завопить что есть мочи, но я быстро шла к месту, где оставила машину. Сейчас было важно, чтобы он не догнал меня. На выяснения отношений не было сил.
