На душе не было никаких негативных эмоций по отношении к матери за ее очередную попытку. Я давно научилась относиться к ней с определенной философией, что ее не переделать, что она вряд ли вообще ощущает меня, как дочь, что родила она меня слишком рано для своего психологического возраста. Я подозревала, что, будь у нее выбор, она бы никогда не родила ребенка. Но ни она, ни отец ни разу об этом со мной не заговаривали.
Дома меня настиг новый неприятный звонок — это был отец. Он тоже приглашал меня на ужин.
— Ты давно у нас не появлялась, — мягко давил он. — Мы с Иленией хотим тебя увидеть.
Интересно, мои родители звонят мне на кануне события потому, что считают, что я напрочь лишена личной жизни? Они оба деловые люди, так наверное, догадываются, что и у меня есть свои дела. Хотелось из вредности отказаться, но я согласилась, так как на завтра у меня действительно не было никаких планов. А все, что касается курсов, я должна буду решить с утра. Кроме того, съездив завтра, можно было больше не появляться до самого Рождества. Дочерний долг будет выполнен.
Глава 3
В понедельник утром я вышла на пробежку. Было еще совсем рано, но в моем баре было движение. Я, вдохнув полной грудью запах кофе и булочек, почти равнодушно побежала в сторону парка. Движения давались мне с трудом и явно не хватало навыка правильно дышать. Но было бы как-то странно отступить от своей идеи прямо сейчас, когда я решила поменять свою жизнь и отношение к ней.
Я утомилась еще даже не добежав до парка. Но когда увидела, сколько человек тоже занимаются спортом, как я, да еще и с большим успехом, то у меня открылось второе дыхание. Вернее я просто не могла себе позволить ретироваться на глазах у окружающих. Поэтому я решила обежать хотя бы половину периметра парка, чтобы выйти оттуда через боковые ворота подальше от того места, откуда забежала.
Идея сама по себе была не плоха, но мне на хвост сел импозантный мужчина неопределенно-среднего возраста. Он не казался начинающим бегуном, но почему-то взял такой же темп, как и у меня. То ли он хотел познакомиться, то ли ему нравилось смотреть на мой трясущийся зад. Но меня это утомило, и я остановилась. Ему ничего не оставалось делать, как бежать дальше. А я со спокойной душой выскочила из парка, едва добежав до ближайших открытых ворот.
Дома — душ, легкий завтрак и вот я уже за компьютером. Я так плодотворно поработала, что уже к обеду определилась с выбором курсов, успела записаться и проплатить. Занятия начинались второго декабря и должны продлиться семь дней без перерывов на выходные. Интенсивный курс предполагал теоретические и практические занятия с девяти утра до пяти вечера с часом на обед.
Я чувствовала радостное возбуждение от предвкушения чего-то нового и интересного. Мне казалось, что именно с этого курса в моей жизни произойдут кардинальные изменения. А пока оставалась неделя впереди, я решила не терять время и скачать себе книгу по основам нейро-лингвистического программирования.
До самого выхода на ужин к отцу я читала, меня это настолько увлекло что даже не хотелось никуда идти.
Дом, в котором я выросла, находился в загородном районе Рима под названием Ольджата. Это место славилось своими виллами, а также именитыми жильцами. Среди знаменитых и состоятельных людей выбор падал на это место потому, что жить там было спокойно и приятно в дали от сумасшедшего римского хаоса, но тем не менее меньше чем за час можно было добраться до центра. Дома там покупались и продавались часто, поэтому соседи, как правило, дружбы между собой не водили. Может быть поэтому у меня не появилось там ни одной подруги.
Нажав на кнопку пульта от ворот, я подождала, пока они плавно откроются и въехала на вымощенную камнем дорожку. Никаких машин внутри больше не было, значит, мы будем ужинать без посторонних. Не знаю, хорошо это или нет.
Посидев пару минут в машине, я все же решила выйти и пошла к задней двери на кухню. Мария, наша экономка и по совместительству кухарка, сразу же заметила меня и бросилась целовать.
— Наконец-то приехала моя Веа.
Только она называла меня так. В детстве я считала ее своей тетей. Пожалуй всему, что я умею делать на кухне и по хозяйству, я научилась вместе с ней. Своих детей у нее не было, поэтому думаю, что во мне она в некотором роде нашла отдушину.
— Как дела, Мария? Новая хозяйка не измучила?
— Все хорошо, дорогая, не замучила, держит себя в руках. А я и не против подружиться. Мне с ней делить нечего, а ей со мной. Она о домашних делах и знать ничего не хочет. А мне это только на руку. А ты, кстати, почему не зашла с главного входа?
— Решила сначала заглянуть к тебе. Принесла шоколад.
Я вытащила из сумки коробку с конфетами. Мне было приятно привозить Марии то, к чему она питала слабость.
— Спасибо, но тебе стоит все-таки зайти через главный вход, а не вынырнуть из кухни. Отец будет недоволен, но тебе ничего не скажет, зато выскажет мне потом.
— Да какая разница, — я уселась на стул. — Вряд ли он обращает на такие вещи внимание.
— А вот и обращает, — возразила мне Мария, перемешивая ароматный соус. — Ты все еще сомневаешься в его любви к тебе?
Я ничего не отвечала. Глупо было бы спорить сейчас с человеком, который не знал всех тонкостей моей душевной организации.
— Он тебя одну пригласил или ты сама решила приехать одна? — Мария поменяла тему, она уж точно знала, что если я не отвечаю, то, значит, не хочу говорить.
— Он заметил в конце разговора, что если я хочу, то могу приехать не одна.
— Но ты одна… — констатировала факт кухарка.
— Я теперь совсем одна, — улыбнулась я.
Мария внимательно посмотрела на меня из под своих густых бровей, а потом сказала:
— Тебе ведь можно сказать правду, не так ли? — И когда я утвердительно кивнула, продолжила. — Тот Томмазо тебе не подходил. В его взгляде всегда была какая-то злость. Он как будто завидовал тебе, а поэтому хотел принизить. Ты ведь это и сама замечала. В моей деревне про таких говорят — «гнилая душа». А ты у меня хорошая… Надеюсь только, что это ты послала его ко всем чертям.
— Я. Ничего не объяснила. И мне стыдно за это. Может, он сейчас мучается… Хотя он больше не пытался связаться со мной.
— Потому что ему этого не надо. Так лучше, дорогая моя. Встретится и тебе твое счастье.
В этом я не могла быть уверена так же, как Мария.
— Пора мне идти делать вид, что я только приехала. Увидимся за ужином. Не забудь со мной поздороваться, — хохотнула я и вышла на улицу.
Самым разумным было не останавливаться снаружи ни на секунду, а сразу же позвонить в дверь. Конечно, у меня были свои ключи, но я ими перестала пользоваться с тех пор, как отец женился. Мне казалось это нечестным, ведь у дома появилась новая хозяйка. Ключи я оставила себе, но могла воспользоваться ими, только если знала наверняка, что ни отца, ни его жены нет дома.
Дверь быстро открылась — на пороге стоял отец, очень домашний в вельветовых брюках и мягком кашемировом свитере, который я подарила ему на прошлое Рождество. Он улыбался, и в такие моменты он всегда казался моложе своего возраста. Ему было шестьдесят пять, а новой жене — сорок. Она не казалась вертихвосткой или охотницей за сладкой жизнью. Я верила в ее чувства к отцу. Может быть потому, что действительно желала ему счастья с женщиной, отличной от моей матери, а может потому, что верила, что у нее есть к нему чувства. Так или иначе, а отец выглядел счастливым и довольным.
— Звева, мы заждались, — он поцеловал меня и приобняв за плечи, провел в гостиную.
Там на диване, закинув ногу на ногу сидела новоиспеченная синьора Пеллегрини. Увидев меня, она сразу же встала. Ее объемные светлые волосы были аккуратно убраны в низкий хвост. Она улыбалась, излучая спокойствие — то, чего так не хватало моей матери.
— Звева, отлично выглядишь! — в ее голосе угадывалась искренность. — Тебе очень идет челка!
