Не может быть - Лия Блэр

Начало февраля выдалось холодным и почти без солнца. Его, пусть не греющего, но хотя бы ободряющего хотелось как никогда. Но городу достались лишь колючий, обжигающий щёки ветер да полированные льдом дороги. Деревья кутались в роскошные снеговые манто, а люди в привычные бесформенные пуховики.

Пряча нос в накрученном наспех шарфе, Оля Смирнова брела домой. Все мысли занимала новость, которая грозила вот-вот стереть последние частицы самообладания. Держалась на привычном упорстве и силе воли. Казалось бы, должна привыкнуть к безжалостным пинкам судьбы, но на деле — ни черта. Как любой нормальный человек, она надеялась на лучшее для себя и, конечно, грезила о счастье.

Закрыв за собой дверь, она швырнула на тумбочку ключи, расстегнула пару пуговиц пуховика, размотала шарф и привалилась спиной к обитой дерматином поверхности. Отклонив голову назад, прикрыла глаза, позволяя теплым слезам очертить дорожки по вискам.

Медленно сняв верхнюю одежду, разувшись, Оля прошла в комнату и присела на диван. Осталось найти в себе силы говорить ровно и не впасть в истерику.

— Куся, ты можешь ко мне приехать? — Оля шмыгнула носом и прогундела в трубку, вытерев слезы со щек.

— Конечно… — ответила Виктория Сальская. — Лель, ты че, ревешь, что ли?

— Приезжай, а? — говорить по телефону не хотелось. Да и что она могла сказать, когда слезы душили?

— Буду через полчаса. Прекращай рыдать. Умойся и чайник ставь, — протараторила Вика и тут же добавила: — Хотя не ставь. Я привезу что-нибудь покрепче. Жди.

Пока ждала подругу, Смирнова силилась не провалиться в состояние безысходности. Смотрела по сторонам, обводя взглядом родные стены и вдыхая привычный запах. Старые часы на стене громко тикали в тишине квартиры, отсчитывая секунды. На журнальном столике стояла рамка с совместной фотографией Оли и бабушки. Потертый ковер на полу давно потерял яркость. Сервант у стены напоминал, как давно хозяйка не вытирала пыль. Бабушка бы не одобрила…

Сальская ворвалась ураганом, водрузив на тумбочку в прихожей бутылку мартини. Скрытую черную молнию на ботфортах заело, и Вика пыхтела как паровоз и материлась.

— Когда у тебя табуретка появится? В этой конуре хрен развернешься, — победив обувь, она выпрямилась и внимательно посмотрела на зареванную хозяйку: — Что стряслось? Хотя стой! Давай выпьем и ты всё расскажешь.

Так и сделали, но Олька нет-нет, да дергала соплями, предаваясь жалости к себе.

— Все, теперь говори, — Вика сделала несколько глотков, сидя на диване в гостиной с поджатыми под себя ногами.

— Мне надо родить, — всхлипнула Оля и залилась слезами. Отчаянно. Горько.

— Э-э-э, стопэ! Ты че нюни распустила?! — Вика поставила стакан на низкий столик и ткнула подругу локтем. — Я вообще не въехала про ребенка. Ты беременная, что ль?

— Кусь! — возмутилась Смирнова. — Офигела? От кого? Ветром надуло?

— Вот и я думаю… от кого? — не унималась подруга, снова прикладываясь к светлой жидкости.

— Медосмотр у нас был. Вернее, я проходила. Для работы надо, ну ты знаешь, — Вика кивнула в знак подтверждения. — Анализы мои не понравились врачу. Направил меня дальше. Обошла всех. В общем… по-женски у меня проблемы. Гинеколог сказала, что родить надо срочно и, может, тогда операция не понадобится. В противном случае после операции у меня детей не будет…

После последних слов Оля упала на грудь Сальской и зарыдала. Бубнила что-то, будто сетовала о жизненной несправедливости, но кто ж разберет в истерике.

— Может, к другому доктору сходить? Нормальному специалисту, — предложила Вика. — Знаешь, врачи тоже ошибаются. Просто сказать: «роди»… А что ты потом делать будешь? На пособие в пятьдесят рублей ребенка кормить? Красавцы, ничего не скажешь!

— За что мне все это, Кусь? — успокоившись, вздохнула Оля и икнула. — Может, правду говорят, что дети отвечают за грехи родителей…

Смирнова часто об этом думала и как-то легче ей было, что ли. Жертвенность — все лучше, чем тотальное невезение.

— Так. Ты из головы фигню выбрось, ага? Давай думать, что можно сделать, — Вика осушила свой бокал и налила еще. До краев. — Да уж, ситуевина. Короче, я денег скопила немного. Поедем завтра же к другому доктору. Если просвета ноль целых хер десятых, то будем думать о генофонде. Договорились?

— Кусь… — попыталась возразить Оля, зная, как подруга мечтает купить машину. Копит на нее уже полтора года.

— Давай только без нюней и соплей, — отрезала та, прекрасно понимая, что хочет противопоставить ей Оля.

— Как думаешь, мне смогут ЭКО сделать со скидкой? — вдруг спросила Смирнова, где-то мысленно смирившись с мыслью о родительстве и даже… тайно желая этого.

— А что, у нас в мире ебари перевелись? — удивилась Вика, опустошив второй стакан.

— Ты че… хочешь, чтоб… я… — Оля осеклась. Даже в самых кошмарных снах она не представляла себя с мужчиной. Вернее, представляла, но только с одним, а он для нее был недоступен.

— Зачем платить за то, что тебе с радостью даст любой — только свистни! — Вика махнула рукой, словно решила обрисовать планету.

— Не-не, — запротестовала Оля, поморщившись. — Только ЭКО! Я не собираюсь спать с первым встречным… Попадется какой-нибудь Огурцов, и вешайся потом…

Поездка к другому доктору ровным счетом ничего не дала. Диагноз поставили тот же и рекомендации были слово в слово: «Надо как можно быстрее родить». Точка.

В тот же день подруги заехали в центр планирования семьи, где получили полную консультацию об ЭКО и расчет стоимости, который совсем не порадовал Олю. Ей на подобное мероприятие надо год работать и не жрать.

Подруги сидели на скамейке в сквере. Ситуация казалась безвыходной, особенно для Смирновой. С ее жизнью, возможно, надо смириться с неизбежным, но как отказаться от будущего? Она все еще помнила рассказы бабушки и теплоту в голосе, когда та делилась историями своего нелегко труда.

Кто-то там… наверху, явно отсыпал Оле лишних колдобин на жизненном пути, и как их обойти, она не знала.

— Так. Моих денег не хватит, — прикидывала варианты Вика. — Попробую с родителями поговорить. Ты только не раскисай, Лель. Родим. Тут больше надо