Рам Янка
Безбашенная
Детка в свободном плавании. Дракон в самовольном изгнании. А дальше, как в танце: шаг вперед, два назад. Магниты вращаются, то притягиваясь, то отталкиваясь… Случится ли новая версия сборки?
Пролог — Моё новое чувство
Моё новое чувство.
Оно возникло, когда он сдался. Не мне. Просто сдался.
Внутрь меня словно поместили воздушный шарик и накачали. Он давит на мои легки, не позволяя им полноценно раскрываться. Всё время чувствую удушье. И оно так навязчиво, что я не могу сосредоточиться на чем-то другом.
Что это?
Иду от остановки до работы по заснеженному тротуару. Снег хрустит под ногами.
Новое чувство…
Пытаюсь с ним экспериментировать, направляя свои мысли в разные сферы. Ослабевает, когда я полностью открываюсь ему и позволяю течь.
Интуитивно нахожу в плеере нужный трек для резонанса. Пикник — Египтянин.
Я свободна, да! В том числе и от почвы под ногами!! Пьянящее головокружительное падение вниз. Ты тоже летишь, Зверь мой?… Встречного ветра тебе!
И я наконец-то вдыхаю полной грудью, от ударной дозы кислорода моя голова кружится и губы растягиваются в пьяной улыбке!
Это наполняет каждую мою клеточку. Сердце трепетает… Это очень сильно! Пытаюсь зафиксировать это состояние, чтобы знать, как возвращаться к нему, при желании. Мне нужен якорь. И я ищу, ищу …
И вдруг внезапно он возникает.
Аронова больше нет, я свободна. Абсолютно!
Он есть, конечно! С ним все относительно в порядке. Он работает, он курит, молчит…
Но его больше нет.
Это так болезненно сладко, это чувство потери. Сладко, да. А почему? А потому что я могу сломать его решение в любую секунду. Взмахнуть крыльями и падение снова превратиться в полет. Но там, подо мной еще такая глубина!! И пока мне хочется врезаться со всей дури в те камни, что лежат на невидимом дне ущелья. Мне любопытно, что я почувствую в тот момент. И я не делаю логичного — не "распахиваю свои крылья".
— Доброе утро.
Охранник кивает мне в ответ.
И в первый раз я сама выбираю лифт, а не лестницу. Всего-то второй этаж… Но мне хочется добавить немного накала в моё новое чувство, пусть оно подчиняется мне.
Я помню его эмоциональный срыв в этом лифте. И пока я пять секунд еду до второго этажа, мою голову кружит от воспоминания вкуса его эмоций.
Выхожу у ресепшена. Там, на диване, мой заспанный Чеширский кот.
— Женька… — улыбается он.
Молча сажусь к нему на колени, втыкая один наушник в ухо. Внимательно смотрю в глаза. Чеширская улыбка постепенно исчезает. Остаются только его глаза и мои глаза. Приближаю свои, пока его не растекаются…
Чувствую, как музыка течет и сквозь него теперь тоже.
— Будто я египтянин… — шепчу ему я синхронно с текстом. — И со мною и солнце и зной… и царапает небо когтями… легкий Сфинкс, что стоит за спиной! Будто я…
Его глаза медленно моргают.
Прижимаюсь губами к его скуле. Песня заканчивается.
— Отомри, — забираю наушники.
— Ууух… — ошарашенно выдыхает он. — Чего это было?
— Сеанс утреннего полета.
— Спасибо…
— Чеширский, — шепчу ему на ушко. — Достань мне косячок…
— Аха! Обалдела? — начинает хихикать он. — Аронов меня закопает.
— Он занят закапыванием себя, — улыбаюсь я Ожникову. — Достанешь?
— Нет. Маленькая ты еще.
— Жадина! — со смехом тискаю его щеки с ямочками. — Я ж всё равно достану.
Чувствую на себе тяжелый взгляд. Облокотившись спиной на косяк Аронов безэмоционально и рассеянно смотрит на нас.
— Женя, зайди ко мне, пожалуйста.
Смотрю на часы.
— У меня люди придут через пять минут.
— Я тебя долго не задержу.
Встаю с колен Чеширского.
Захожу за Ароновым, прикрывая плотнее дверь.
Он открывает окно достает сигареты…
— Я сегодня уезжаю, Жень.
— Счастливого пути, Олег.
— Это не всё. Я хочу, чтобы ты знала… Я уезжаю не один. С… другой женщиной, — ему очень тяжело даются эти слова.
С другой женщиной?… Навешиваешь камней, чтобы долететь до дна побыстрее? Думаешь — БАХ!! — и всё?
Увы, мой Зверь, увы. Полет будет головокружительно долгим. Мы выбрали с тобой бездну, разве ты не помнишь?
— Не хотел бы, чтобы ты восприняла это как измену. Поэтому ставлю в известность.
— Измену? В любви можно изменить только самому себе…
Его взгляд застывает в пространстве между нами.
Обнимаю его еще раз. Не двигаясь позволяет мне это. Ощущения от него такие, словно он стянут в самой жестокой бандажной вязке. А мне хочется напомнить ему, что он тоже свободен. Внутри меня нет боли, которая могла бы сковать его так. Он хотел бы ее, я понимаю. Чтобы я сейчас порыдала, покричала на него, обвинила во всех грехах… Хочет! Пережить вместе этот экшен, да. Вместе.
Но у меня есть для тебя кое-то поубойней! Попробуй пережить это. Без меня.
— Я желаю тебе счастья, — отстраняясь покойно смотрю в его глаза.
Внутри меня штиль.
Выхожу.
Глава 1 — Пиры на горизонтах (часть 1)
На столе у Крис пачка фоток. Поднимаю несколько. Это с нового года.
— Как твой экзамен?
— «Отлично».
— Моя умничка!
На одном из фото я и Олег.
Крис заглядывает в нее вместе со мной.
— Счастливый такой, — грустно улыбаясь, Крис ведет пальцем по его лицу.
— Он так редко улыбался, когда был со мной.
— А без тебя совсем не улыбался.
— Это, наверное, эгоистично, но я не сожалею, что у нас были эти несколько месяцев. Но мне жаль, что я разучила его улыбаться.
— Дурочка… — её руки обвивают мою талию. — ТАК до тебя он не улыбался в принципе. И я уверена, что он тоже не сожалеет.
Стягиваю со стола ножницы и разрезаю фотографию пополам, выкидывая часть с собой в мусорное ведро.
Крис вздрагивает.
— Зачем?!
— Так надо.
— Кому?
— Ему.
— Женечка… Может, стоило тормознуть его?
— Зачем? — непонимающе смотрю на неё.
— Другая женщина, Жень.
— И что?
Пытливо изучает моё лицо.
— Тебе не больно?
— Мне должно быть больно?
— Вообще, по канону — да! — поджимает губы Крис.
— Хм… Я в это не верю, но допустим. Допустим там реально та женщина, от которой его крышу снесло больше, чем от меня. Тогда, счастья ему! Пусть вот так счастливо улыбается, как здесь! — взмахиваю я куском фотографии. — Почему мне должно быть больно? Мой родной близкий человек счастлив! Кроме благодарности к этой женщине я не испытываю ничего. К нему… Мне достаточно осознания его счастья, чтобы резонировать на этом и кайфовать от того, что между нами нет больше его болевых триппов. И мы сможем просто дружить. А теперь, ближе к реальности. Мы же обе понимаем, что та женщина… это попытка вернуть себе свою внутреннюю автономность. Попытка бесперспективная. Потому что, если уж Аронов говорит громкие слова, то за ними стоит то, что преодолеть по щелчку пальцев он не в силах. Но я не могу его осуждать за эту попытку, Крис. Если бы я чувствовала то, что чувствует он, я бы испробовала все, чтобы избавиться от этого чувства! Даже такие бесперспективные идеи. А вдруг… И мне больно, конечно. Потому что то, что он делает — бессмысленно и болезненно для него. Ничего кроме разочарования это ему не даст. За это больно. Но пусть походит этими дорогами! Это его право.
— Примешь его обратно?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Всё ты понимаешь!!
— Скажем так… я пошла дальше. На моих горизонтах пиры! Ждать его, чтобы разделить это, я не стану. Мои вкусы развиваются. И вернувшись, он легко может уже не попасть в меню.
— Циничненько…
— Да?
— Но правильно! Только так с ними. Просто не представляю, как вы будете работать рядом, — закусывает она губу.
— Если это будет сложно для него, я уйду.
— Нет, нет… Подожди! Почему мы будем решать созданную им проблему твоей кровью?
